— Не бойся. Мне туда и надо. Поживей давай!

Извозчик нехотя понукнул, кобылка тронулась, но недовольно проржала:

— Не нравится мне эта поездка.

* * *

Дрожки долго и медленно кружили по темным улицам и проулкам Хитровки.

* * *

Когда дрожки заехали в какой-то тупик возле трактира «Сибирь», из темноты их обступили три мужские фигуры.

Извозчик в испуге съежился, а кобылка беспокойно заржала, когда чьи-то незнакомые руки схватили за удила.

Один из мужчин подошел к дрожкам, запрыгнул на подножку и зловеще произнес:

— А кто тут? Барыня! Какая встреча!

В ответ он услышал совершенно спокойный голос:

— Хватит болтать. Найди мне Картуза. Срочно!

* * *

Спустя минуту после того, как «грабитель» ушел, женщина достала Breguet и посмотрела время:

— Четыре часа утра ровно.

* * *

Тихомир посмотрел на часы башни вокзала:

— Четыре часа утра ровно.

Эпизод 3

Долой царизм!

6 апреля 1862 года Москва

Тихомир и Третьяк с завернутым в броское, все в аляповатых цветах, покрывало Первым, одетые в косоворотки и заправленные в сапоги штаны, вызывающе громко разговаривая и расталкивая других пассажиров, садились в зеленый вагон третьего класса поезда на Николаевском вокзале. Тихомир тянул в одной руке старый, видавший виды чемодан, а в другой — холщовый, местами грязноватый узел со скарбом. Со стороны их можно было принять за уезжающих из города мастеровых или даже крестьян. Плюс младенец начал верещать, привлекая к себе внимание. Здоровенный жандарм, дежуривший на перроне, брезгливо поморщился и отвернулся.

* * *

Немного в сторонке от перрона стоял Хранитель. Одетый в темно-синий сюртук поверх рубахи, он не привлекал особого внимания. Но вел себя так, как будто кого-то нетерпеливо ожидал. Выпрыгивал, высматривал кого-то в толпе пассажиров и их провожающих.

* * *

Когда паровоз дал два длинных гудка и тронулся, Хранитель запрыгнул на подножку и еще раз оглянулся — никого.

Он сунул проводнику гривенник.

— Браток, не закрывай дверь, мой кум опаздывает. Эх, хоть бы успел, — «заокал» он.

Монета исчезла из рук Хранителя так быстро, что он и не заметил, хотя проводник в это время смотрел в другую сторону.

Хранитель стал наблюдать за перроном из открытой двери вагона.

* * *

Он прекрасно видел, как к уже набирающему скорость поезду бежал Игнат.

Хранитель сосредоточился и начал внушать Игнату на расстоянии:

— Посмотри на меня!

Игнат, словно услышав, начал глазами искать того, кто его звал, и с разбегу налетел на рыжеволосого господина в приметном модном черном котелке.

* * *

Тот отлетел в одну сторону от Игната, а его чемодан — в другую. Чемодан раскрылся, и из него разлетелась кипа бумаг мелкого формата.

* * *

Бумаги начал подбирать народ, то и дело раздавались «охи и ахи»…

* * *

Игнат не успел опомниться, как был схвачен под руку жандармом. А рыжего господина в котелке и след простыл.

* * *

Жандарм со всей дури свистел в свисток, и к нему уже прытко бежали другие блюстители порядка.

— Вот сволочь! Листовки разносить! — рявкнул жандарм.

* * *

Игнат растерянно смотрел то на удаляющийся поезд «Москва — Санкт-Петербург», то на листовки «Долой царизм!».

* * *

Его скрутили и повели вдоль перрона.

Когда Игната вели возле мусорной урны, он внезапно начал вырываться и ругаться на непонятном языке — в урне лежали скомканные рыжий парик и котелок.

13 серия

Эпизод 1

Селянка 6 апреля 1862 года Москва — Санкт-Петербург

Хранитель, довольный собой, зашел в битком набитый вагон.

Тихомир и Третьяк с малышом напряженно сидели в ожидании его.

Хранитель подошел к ним и уселся напротив:

— Все прошло, как я и задумал!

Тихомир и Третьяк облегченно вздохнули.

— Но все равно маршрут надо сменить. И, как говорится, русские люди никогда ничего не планируют, а ждут, когда решение само к ним придет, — Хранитель расплылся в улыбке и глазами показал за их спину.

* * *

Тихомир оглянулся и увидел селянку, кормящую грудью младенца.

Он пихнул в бок Третьяка, тот привстал и тоже посмотрел назад на селянку.

Потом они вдвоем вопросительно посмотрели на Хранителя.

Хранитель скорчил гримасу учителя начальных классов гимназии, которому надо в сотый раз объяснять своим ученикам задание, встал и направился в сторону селянки.

* * *

Когда он вернулся, мужчины услышали:

— Селянку зовут Марфа. Она возвращается домой в село с новорожденной девочкой Леночкой, которую «нагуляла», пока была на заработках в городе. Родни у нее не осталось, но есть плохенькая изба и небольшой огород.

Тихомир и Третьяк все еще с немым вопросом смотрели на Хранителя.

Хранитель хлопнул себя по колену и, передразнивая селянку, продолжил:

— Она «согласная», чтобы мы у нее пожили. И «согласная» быть кормилицей: «молока, чай, и на двоих хватит».

Хранитель сделал движения руками в области груди, описывающие большие полусферы.

Третьяк понятливо закивал, а Тихомир остался сидеть, ничего не понимая.

Хранитель разочарованно развел руками и сказал, обращаясь к Третьяку:

— Чего сидишь? Иди — неси на кормление!

Тихомир устало спросил:

— Так куда поедем?

Хранитель пригладил усы и тихо произнес:

— Сойдем в Твери.

Эпизод 2

Выбор Марфы

6 апреля — 21 мая 1862 года Никольское

— А вашего-то как величают? — спросила Марфа.

Вопрос селянки поставил в совершенный тупик Тихомира, который и так остолбенело, с малышом на руках, осматривал «интерьер избы», и Хранителя, который, причмокивая, прохаживался с сомкнутыми за спиной руками по ее периметру.

* * *

Один Третьяк, громко хлопнув покосившейся дверью, не унывал от увиденной «роскоши», и с грохотом вывалил охапку дров:

— Надо печку проверить!

От этого грохота груднички зашевелились, и полился плач. «Концерт» начала Леночка, а подхватил «безымянный».

Марфа зацыкала на Третьяка и вытолкала его из избы.

Вслед за ним вышли и Тихомир с Хранителем.

* * *

Все втроем сели на завалинку и замолчали.

Первым заговорил Тихомир:

— Так как назовем?

Третьяк переспросил:

— Кого назовем?

И тут же получил оплеуху от Хранителя.

* * *

Из жителей двадцати пяти дворов Никольского остались, за редким исключением, старики и старухи.

Две соседки, из самых любопытных, увидев печной дым из избы Марфы, пошли на разведку. Уж больно долго изба пустовала!

Бабки решили, чтобы застать хозяев врасплох, идти через огород— «по-соседски».

* * *

Первого, кого они встретили, был Хранитель, который стоял у перекошенной, сколоченной с широкими щелями, уборной с выгребной ямой. Рукава Хранителя были закатаны, в одной руке он держал ведро с водой, а в другой тряпку.

Бабки заохали:

— Разве ж можно мужику уборную мыть? Стыд какой!

Хранитель в ответ улыбнулся и философски произнес:

— Стыдно в грязи жить, а не грязь убирать!

Бабки пооткрывали рты.

Хранитель сказал:

— Здравия вам желаю! Давайте, соседушки, знакомиться. Меня зовут Олег Ярославович.

Бабки засмущались такому обхождению.

* * *

Тут из избы вышел Третьяк, с руками, перемазанными глиной:

— Здравствуйте.

Бабки в ответ закивали, во все глаза рассматривая молодца.

Третьяк, словно оправдываясь, сказал:

— Вот, печь починяю.

Одна из бабок прищурилась:

— Уж не печник ли?

— Да нет, — ответил Третьяк, — Так щели позаделываю, чтоб не чадила.

— Смотри, пожара не наделай! — проворчала одна из старушек.

Хранитель, предвидя дальнейшие вопросы старушек, рассказал «легенду»:

— Это муж Марфы — Третьяк. А я его свояк. В избе еще есть мой сын — Тихомир.

При словах «муж Марфы» глаза Третьяка расширились, а Хранитель как ни в чем не бывало продолжил:

— Марфа занята сейчас. Младенцев грудью кормит. У них с Третьяком недавно двойня родилась.

При этих словах глаза Третьяка вылезли из орбит.

Бабки зашептались между собой и, быстро-быстро перебирая короткими ножками в чунях, побежали назад через огород. Надо успеть по всем дворам рассказать! Уж будет о чем поговорить…

— Да-а… — произнес Хранитель, — Русская душа! Как я понимаю, здесь мы тоже ненадолго — по всей волости разнесут.

* * *

Так они и жили в избе у Марфы. Работали по хозяйству.

* * *

Даже Тихомир научился выравнивать старые ржавые гвозди и прибивать ими доски.

* * *

Марфа привязалась к красивому светловолосому Первому и уделяла ему больше внимания, чем собственной дочке.

* * *

Мужчины по ночам через одного стояли в карауле.

* * *

Как-то ночью во дворе дежурил Третьяк.

* * *

Марфа и дети спали за занавеской на теплой печи.

* * *

Тихомир остался «один на один» с Хранителем и за чаем из смородинового листа попросил его:

— Олег Ярославович! Научите меня «знаниям».

Хранитель помотал головой и совершенно серьезно ответил:

— Для того, чтобы обрести знания, надо обладать высшим разумом, который выше человеческого. Все живое имеет разум, разум нужен для понимания, а понимание нужно для действия.