ты выходишь к воротам принять угловой
и вавилон играет в футбол твоей головой

Ас, наконец, не выдержал.

— Знаешь, Дима, — сказал он, — надо бы разложить это всё в таблицу… Георгий что-то такое уже начинал, спроси у него. Чтобы по персонажам, да? И расписать.

— Для своих или вовне? Комментарии нужны?

— Пиши пока для своих. Потом, может, после вторничной планерки раскидаем по адресам… ладно, ты не тяни, — оборвал он сам себя, — что там про голову? Думаешь, публика считает, кто это?

— Сначала, конечно, будут смотреть на телевизионных. Я, кстати, думаю, мишень — средний, пока все ссылки на него. Но голова — слишком очевидный намек. Только-только улеглось, как он в юности щенкам головы резал. Так что ему это уже второй звонок.

Ас заулыбался и уставился в потолок. Он любит так делать, когда считает, что поймал своих высоких друзей за причинные места.

— Точно уверен?

— Уверен, Александр Сергеевич.

Видимо, я сказал это с излишним удовлетворением.

— Надеешься, что вот-вот начнется? — снисходительно поинтересовался он. — Хочешь умереть на баррикадах?

Я пожал плечами. Дайте баррикады, а там посмотрим. Правда, если я отчего-то выжил во время прошлых, это же говорит не в мою пользу, да? Не в мою, и не в нашу. Это говорит в пользу Александра Сергеевича. А ведь его «старшие» тогда уже побежали — самолет стоял под парами. Даже, говорят, дочку мэра перевезти успели. Но потом обошлось. До сих пор не знаю, само или договорились.

— Специально оставили для широкой публики, — сказал я, — а еще, похоже, придержали цензоров…

Ас кивнул. Он глянул на экран смартфона и сбросил звонок. Как это обычно с ним бывает, приняв решение, хозяин Конюшни в секунду меняется: вот уже удалил расслабленность, подобрался, нацепил лицо с кривой полуулыбкой. Вот-вот прыгнет. Он уже сам всё понял, я ему ничего не открываю.

Ас чуть заметно качнул подбородком.

— Твой прогноз, как быстро утечет сюжет?

— Смотря к кому попадут наши записи.

— Ни к кому.

— Тогда, может, дня два.

Он недоверчиво хмыкнул.

— Думаешь, ты один такой герой?

— Хотел бы надеяться.

Я не то что бы кидаю понты. Дело не в том, что я прекрасный аналитик, вовсе даже наоборот. Я хрен знает кто. Но я хрен знает кто с исходниками, и это именно я решаю, что покажут остальным. Значит, наша контора уже сегодня зальет нужную версию в ваши голубые экраны. Сам Хиропрактик едва ли вывалится из… где он там по общим представлениям? Из лизергиновых облаков. Ас продолжит улыбаться мудачью за его, мудачья, деньги. Мы с коллегами будем верстать ориентировки. Три фантика-бантика, три родных братика, три акробатика. Всё как всегда.

— Про фею убивающего домика нет новостей? — спросил я. — Это ведь уже шестая картинка из двенадцати, зима близко.

Даже если Александр Сергеевич что-то узнал, он ничего не скажет, это понятно. Но я его давно знаю: когда Ас приближается к добыче, у него нет-нет, да и сверкнет в глазах такое… абсолютное превосходство. Приквел тотального торжества.

Нет, смотрит ровно.

— Занимаемся, — говорит.

— А если бы нашли?

— Если бы нашли, Дима, — Ас внимательно разглядывает маникюр на указательном, — то есть если бы вычислили нашего рисовальщика, тебе не пришлось бы больше думать про свою ипотеку.

— Стесняюсь предположить, о чем бы не пришлось думать вам.

— Это хорошо, что еще чего-то стесняешься.

Окликнул уже в дверях.

— Никому про псоглавца, договорились? Славе, этому твоему Саше… никому! Считай, что подписал эндиэй. [NDA — non-disclosure agreement, соглашение о неразглашении любой конфиденциальной информации: от коммерческой тайны до персональных данных.]

Видишь, Настя, эндиэй.

...

ЯНДЕКС-ДЗЕН «РАГНАРЁК 2.0»

Смотрим на фото. Второй слева — Валерка, 4 класс. Троечник, но видите, какие умненькие глазки! Что он делает? Ершиком моет бутылку из-под молока, мамкин помощник!

…

А тут он же с черной собаченькой. Как они друг на друга смотрят, красавцы. Валерка, не будь дурак, разберет ее уже в этом году. Такой сообразительный.

…

А вот он на линейке — пионерский галстук набок, пилотка заломлена.

…

А тут с пацанами. Костерок.

…

Еще пара карточек — теперь девятый. К Валерке уже бегают за ганжем — смотрите, какая у него куртейка чумовая. Наторговал, кормилец.

У нас временно кончились кадрики. Но тут мы можем так, с голоса — ничего особенного. Магазинчик там, два магазинчика, заправка, 93-й разбавленный. Первая мертвая девчушка. Или не первая? Ну ладно-ладно, это твое личное дело, Валерка. Конечно. Мы о других и не знаем ничего. Нет, и не будем — не будем. Прайвеси. Мы такое уважаем, что ты.

Потом вот эта

…

и вот эта карточка

…

и еще вот фото

…

Что это с ними. Горели, что ли? Самовозгорание ведь? Да мы же не спрашиваем. Давно не спрашиваем, Валерка. Господин начальник.

…

Валерка-то наш — голова! Советник президента по вопросам присоединения. У Валерки полно вопросов, ха-ха. А видели бы вы, как он присоединяет! Ух, ты мой маленький!

Вот фотки с Валеркиных вопросов.

…

Ты же у нас в следующих. Заслужил, чертяка. Не верил еще. Зря. Мы же помним кое-что, Валерий Петрович. А что не помним — сочиняем. Сказочники мы, Валерка. Как и ты.

…

Нет-нет, мы такие, мы помним. Не сомневайся, поставим тебя в лучшем виде — вот здесь.

…

Или тебя лучше на ветви?

…

Не хочешь на ветвях? Да ну ладно тебе. Некоторые из ваших повисают гораздо лучше любой гимнастки. Или не любой? Всё забываем о прайвеси. Прости, роднулька.

Ты тоже будешь. Обещаем. У тебя для этого все данные, дорогуша.

…

Тебе когда-нибудь говорили, что ты убийственно фотогеничный? Да, конечно, говорили. Тебе, наверное, каждый день это говорят.

подземное политбюро

Вечером воскресенья сидели у Славки на даче. Пиво. Остывшее московское солнце напоследок поглаживает поле для гольфа. Слава у нас знатный гольфист. Когда жил с папой-послом в Голландии, вроде бы даже блистал на юношеских чемпионатах. Он и сейчас любитель пройтись по лункам, временами втягивает в это дело разный статусный народ. Даже мне пару раз предлагал, но я не люблю этот гольф, дружище Слава. И дачу. И даже пиво это — не очень. Вот дочки у тебя хорошие. Это тебе повезло. Тебе вообще повезло… Прав Овечкин: я, наверное, завидую.

Старшей — девятилетней Милке — я из каждой поездки привожу сов: плюшевых, пластиковых, деревянных, — она их собирает. Огромный уже совятник — на два стола, застеколье книжных шкафов и коробки, коробки, коробки. Галка ругается, когда я тащу новых подселенцев, а Милка — как в первый раз — смешно тянет к сверткам обе руки, будто гимнастка, которая на вытянутых ловит булавы…

— Славка, ну что ты, параноиков мало видел? — говорю я, зачем-то отковыривая ногтем кунжут с хлебной соломки. — Одно дело — писать новости за «лайф», другое — этот же «лайф» читать ради новостей.

— Старик! — Слава так трясет головой, что мне кажется, его очки и бородка вот-вот разлетятся в разные стороны. — Костя подтвердил, что его люди проверяют краски. Они тоже уверены, что тут какая-то слякоть. Я тебе ведь не просто так говорю — не подходи к этим штукам, когда рядом стоишь!

— Ой, ну какие краски! Не в X-files живем. При всём моем сожалении.

— X-files! — кипятится Слава. — Серьезные люди занимаются! Они у тебя тоже, что ли, идиоты? Все у тебя идиоты!

Он с раздражением отодвинулся от столика, вскочил и резво сбежал с веранды в сад. Я только пожал плечами.

Еще один сторонник психохимии, оказывается. Теперь и среди наших, Настя.

Психо считают, что свой цикл граффити Хиропарактик рисует не обычными, а секретными «боевыми» красками. К тому же каждая картина — набор дьявольских деталей, способных взломать твое сознание, как вирус, заглянувший за брандмауэр. Действует это на всех, но особенно опасно для персонажей картин. Хитрым цветом и тайным кодом Хиропрактик им нашептывает, что делать, отдает невидимые приказы. То есть буквально: мой кот приказывает мне, голос из розетки приказывает мне… Приказывает он, кстати, в основном, покончить с собой, и многие уже послушались. Поэтому психо и придумали, что граффити надо стирать и прятать — тогда с верхушкой страны, которую рисует этот анонимный гад, ничего не произойдет. И ни с кем ничего не произойдет. Отсюда — цензоры и кибердружины, а также анонимные магнаты-скупщики чудом сохранившихся фрагментов.

По-моему, первым психохимию придумало РЕН-ТВ. Потом — газеты, депутаты. Сейчас уже вице-премьер говорит: ведется расследование, мол. И даже закадровый смех после этого не включают.

— Мудак ты, старик, — сказал вернувшийся Слава, ставя под стол ведерко со льдом, а на стол — извлеченные из него пару бутылочек.

— Что есть — то есть.

Чокнулись бутылочными боками.

— И что ты думаешь, — спросил я, — президентский охранник после «Покемонов» прыгнул с моста, потому что краски нанюхался? Или каббаллистические символы прочел? И почему не в тот же день, когда ее срисовали, а через полторы недели?

— Не начинай.

— Я просто спрашиваю.

— Ты не спрашиваешь, а доебываешься.

— Ты так и не ответил, как его прыжок связан с «Покемонами».

— Да что с тобой разговаривать, Митя…