Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев
Контрфевраль
Авторы искренне благодарят участников форумов «В Вихре Времен» и «Самиздат», кто помогал советами и замечаниями и без чьей помощи книга не получилась бы такой, как она есть, и особенно: Светлану, Екатерину и Илью Полозковых, Элеонору и Грету Черепневых, Ольгу Лащенко, Анатолия Спесивцева, Владимира Геллера, Игоря Мармонтова, Виктора Дурова, Виталия Сергеева, Александра Колесникова, Владимира Черменского, Андрея Метелёва и Валерия Дубницкого.
Глава 1
Мы едем, едем, едем в далекие края… В очень далекие, аж в саму Сибирь. В составе комиссии по проверке исполнения мобилизационных планов. Как там, в той пословице? Соловей берёт качеством, а воробей — количеством? Так и у нас. Вместо того чтобы уже призванных готовить как следует, сначала набирали молодых неотёсанных лопушков, теперь гребём чуть ли не сорокалетних ратников запаса, не знающих подчас, где у них правая нога, а где левая, и давно уже не думающих ни о чём, кроме своей большой семьи и очень небольшого хозяйства. Сгоняем их в запасные батальоны… и не готовим ни к чему, кроме как есть начальство глазами, изображать в меру способностей солдатушек — бравых ребятушек и топтать плац. А потом — в окопы, Веру, Царя и Отечество защищать в меру способностей и желания, которого, правда, давно и в помине нет. В Питере вон запасные батальончики зачастую уже даже не двойного, а тройного состава.
Ну, и мы решили не отставать от моды. Перед отъездом пришел официальный приказ Ставки о разворачивании 1-го отдельного Нарочанского в батальон двойного состава, великий князь Михаил Александрович постарался. Так что часть последнего потока «курсантов» рискует остаться в постоянном составе, но только лучшие из лучших. Да и так людей искать надо, с чем, собственно, и едем. Вон тот же Гордей, читающий у окна «Капитана Сорви-голова», рассчитывает поднять в Томске свои давние охотничьи связи и заполучить себе во взвод ещё несколько снайперов. И едет-то не один, Семён тоже с нами, соединяет полезное с приятным. То бишь и со стрелками толковыми поговорить, и семью с собой в Москву забрать. Благодаря совету Фёдора Артуровича после того боя не списали его подчистую, а отправили в бессрочный отпуск по состоянию здоровья, и пришлось сибиряку нашить на погоны по две лычки черного басона. Зато теперь не абы кто, а подпрапорщик Игнатов едет по делам, снабжённый грозной бумагой из Собственной Его Величества канцелярии (Келлер всё же договорился с Танеевым, или кто там у руля) и приличной суммой на случай, если эта бумага не подействует…
Вообще даже не предполагал, что чтение будет так заразно. После экспресс-обучения грамоте для сдачи экзаменов на прапора почти все новоиспеченные их благородия ударились в литературу. В ход пошли все книги, до которых их цепкие ручки смогли дотянуться, пришлось даже в канцелярии освободить один шкаф специально под библиотеку. Причем книги оттуда видел и у простых бойцов. За теми же дневальными в ночное время этот грешок давно уже тянется, несмотря на угрозу жесточайшей кары в виде почти дословного пересказа прочитанного… До Толстого и Достоевского, правда, еще не доросли, включая и командира батальона. Ну не люблю я их ещё со школы! Сами посудите, можно ли в шестнадцать лет осмыслить философскую величавость Льва Николаевича или психологические пассажи Федора Михайловича. Что же касается моих орлов, они уже давно поняли, что тварями дрожащими не являются и право имеют. Почти на всё.
Вот и сейчас купе больше похоже на читальный зал. Ещё двое увлечены Пушкиным, один читает «Сказки», другой по самые уши погрузился в «Руслана и Людмилу». Это они уже поменялись книгами. Котяра, решив соригинальничать, выбрал «Кому на Руси жить хорошо» и сейчас сравнивает свои жизненные воззрения с некрасовскими. И, насколько я знаю, в чемоданах ждут своего часа еще с десяток книг. В соседнем купе такая же беда, народ во главе с Остапцом уткнулся в книжки, коротая время в дороге. Я тоже не отстаю от коллектива, только вот литература у меня больно специфическая, и поэтому обложки обернуты газетами. Сейчас перечитываю «Манифест Коммунистической партии» господ Маркса и Энгельса. Потом на очереди — «Капитал» и прочие мыслезавихрения. А заодно «Марксизм и национальный вопрос» самого товарища Джугашвили изучить не мешает, к красноярской встрече подготовиться заранее…
Томск!.. Приехали!.. Поезд медленно подтягивается к приземистому вокзалу, и паровоз с громким «Фух-х-с-с» и последовавшим лязгом буферов останавливается окончательно. Выходим компактной группкой на заснеженный перрон, с удовольствием вдыхая морозный воздух после духоты вагона, и я шагаю к вагону первого класса, где ехало высокое начальство, чтобы получить последние цэу. Чиновникам сразу было доходчиво доведено, что мы, хоть и входим в состав комиссии, но едем со своей особой задачей, а посему трогать нас не моги.
Ничего особенного нам сказано не было, посему командирским решением переношу представление уездному воинскому начальнику на завтра, всё же не хочется в шесть вечера отрывать всеми уважаемого полковника Соколовского от ужина в кругу семьи. Размещаю своих прапоров в близлежащей гостинице, договариваемся о завтрашней встрече и, взяв извозчика, еду домой, с удовольствием слушая давно забытый скрип полозьев по укатанному снегу…
Первым меня встречает наш дворник, старающийся сквозь плотные уже сумерки разглядеть, кого там принесла нелегкая на ночь глядя.
— Потапыч, старина, здравствуй!
— …Хосподи… Хто ж то?.. — Старик, подслеповато прищурившись, оглядывает меня с ног до головы. — Никак Денис Анатолич пожаловали?..
— Он самый, Потапыч, он самый.
— А и не узнашь сразу-то! О, каков-то орёл вымахал! Видать, и в чинах немаленьких? — Старый солдат, разглядев мои погоны и георгиевскую ленточку на второй петличке, вытягивается во фрунт, беря лопату для снега в положение «К ноге». — Здравия желаю, вашвысокбродь!..
— Да полно тебе, старина! — От накатившего избытка эмоций приобнимаю его за плечи. — Мои родители дома?
— Дома, как есть дома, гости у них. Важный такой барин с супружницей и ешо один поп…
Поднимаюсь по знакомо скрипящему крыльцу. Знакомо — потому что воспоминания Дениса-первого давно уже растворились во мне без остатка и их я воспринимаю как свои собственные. Прохожу по коридору, останавливаюсь у двери и два раза кручу барашку звонка, как того требует надпись «Прошу повернуть» вокруг неё. Раздается приглушенное звяканье, чуть позже слышны шаги, дверь открывается, и незнакомая молодуха в переднике горничной внимательно смотрит на меня, потом освобождает проход.
— Проходьте, вашбродь. Как про вас доложить?
— Добрый вечер, любезная…
— Денис?! Боже!.. Ты как здесь?.. Откуда?.. — В дверях появляется мама, от неожиданности застывающая на месте. Впрочем, замешательство длится не более секунды, она бросается ко мне, я тоже делаю шаг навстречу, обнимаю её и чмокаю в щеку.
— Здравствуй, мама!.. Вот, с оказией в гости приехал…
— Ну скажешь тоже! К себе домой — и в гости!.. Анечка, это мой сын, Денис Анатольевич. Прими шинель, пожалуйста. И, будь любезна, поставь еще один прибор на стол… У нас сегодня гости, папины знакомые, наверное, важные для него… Да ты их ещё не знаешь… Ты с Дашей приехал?.. Ой, что я говорю, на кого же она малышку оставит? — Мама с подозрительно заблестевшими глазами тараторит, не переставая. — А так хочется на внучку посмотреть!.. Ну, проходи же, проходи…
Шинель и папаху у меня забирает горничная Анечка, шашку, не доверяя женским рукам, вешаю сам, привожу себя в порядок и вместе с мамой захожу в комнату.
— Анатоль!.. — Мама окликает отца, увлечённо о чем-то спорящего с каким-то господином.
— …Денис, ты?! Вот так сюрприз!.. Позвольте представить вам моего сына. — Папа приходит в себя быстрее. — Ты какими судьбами здесь?..
— Здравствуй, папа! Добрый вечер, дамы и господа! — По привычке щёлкаю каблуками. — Приехал в командировку.
— Михаил Георгиевич Курлов, профессор, преподаю в Императорском университете, — представляется осанистый бородатый господин. — А это — моя супруга Александра Алексеевна.
— Денис Анатольевич Гуров, капитан, командую батальоном. — Пожимаю протянутую руку и делаю короткий поклон мило улыбающейся даме.
— Отец Димитрий, — представляется батюшка, также желающий поручкаться, глядя через очки на меня умными глазами.
— А что за командировка? — Папа продолжает расспросы. — Если это не военная тайна, конечно.
— Не тайна. Инспекция исполнения планов очередной мобилизации… Спасибо, мама, я не голоден, но вот от горячего чаю не откажусь. — Приземляюсь за стол возле только что поставленного столового прибора. — Успел отвыкнуть уже от сибирских морозов.
— Анечка, подай, пожалуйста, чай. — Мама окликает не успевшую исчезнуть служанку.
— Ох уж эти мобилизации. Всё берут и берут. Скоро одни бабы с детишками останутся. — Со вздохом подает голос Александра Алексеевна. — Вот и наш Вячеслав тоже хочет идти воевать, никак не можем отговорить. С его-то здоровьем…
