Ошибаться в людях бывает приятно

Погода будто застыла, зависла на одной и той же температуре плюс два. Беспросветная унылая серость и холодная промозглость. Солнце к своим служебным обязанностям стало относиться по-разгильдяйски: отопление отключило, освещение свело к минимуму. Хотя говорят, что осенью всегда так бывает.

— Здравствуйте, Юрий Иваныч! С хорошей погодкой вас! — поприветствовал меня фельдшер Матвеев. — Слушайте, а ведь народ дуреет прямо на глазах! Сегодня ночью на вызов ездили к бабушке, почти девяностолетней, которую внучки фруктовым салатом накормили.

— Ну и что в этом криминального?

— А вот, дальше слушайте. Порезали они туда яблоко, банан, мандарин, вроде еще чего-то, но неважно. И все это намазали сметаной!

— Фу, да это что за извращение-то? Ведь такое даже с голодухи есть не станешь! И что же было дальше?

— А дальше у бабули случился понос длиною в жизнь. Причем конкретный такой, с гиповолемическим шоком. В общем, еле довезли. Уж не знаю, выкарабкается она или нет.

— Да, Андрей, согласен полностью. Такое чувство, что поразила людей эпидемия глупости…

Объявили конференцию. После доклада старшего врача, слово взяла начмед Надежда Юрьевна, до этого сидевшая с лицом мрачнее тучи:

— Коллеги, вот уж не думала, что опять придется возвращаться к теме магнезии при гипертонических кризах. Ведь этот вопрос уже сто раз был обмусолен! Да, в стандарте она есть, но объясните, за каким чертом ее делать? Но особенно ее любит Татьяна Геннадьевна! Проверяю карточки, что ни вызов на ГБ, то магнезия! Вот объясните, пожалуйста, вы что, больше никаких других препаратов не знаете или как?

— Ой, да при чем тут мои знания, ведь сами больные требуют ее сделать! — ответила с места фельдшер Шишкина, одна из ветеранов скорой.

— Нет, а зачем вы у них на поводу-то идете? Вы кто, официантка что ли? — парировала Надежда Юрьевна. — Ведь случись чего, отвечать будут не те, кто просил, а вы лично!

— А за что отвечать-то, Надежда Юрьевна? — не унималась Шишкина. — Мы уж сто лет эту магнезию делаем, и ничего ужасного никогда не происходило!

— А за то, что при внутривенном струйном введении может произойти остановка дыхания! И не нужно зарекаться! Вы можете миллион раз сделать без последствий, но однажды произойдет такое, от чего за всю жизнь не отмоетесь! В общем так, теперь магнезию делаем только при ОНМК! Надеюсь, что все все поняли и возвращаться к этой теме больше не будем!

И на этом конференция завершилась.

Бригада, которую мы меняем, пока не приехала и это означало, что делать пока нечего. А в этом случае куда податься временно «бомжующей» бригаде? Правильно, в «телевизионку»! Вот зарекался же смотреть федеральные каналы и уж не смотрел незнамо сколько, но тут ничего было нельзя поделать. Ведь не станешь же цензором для взрослых людей?

Что же именно мне не нравится на этих каналах? В первую очередь — агрессивная, жесткая американизация российского общества. Безжалостно искореняется все национальное и, прежде всего, русское: язык, культура и самобытность. Русский язык изгажен англицизмами, точнее сказать, американизмами. Разговорная речь многих наших сограждан стала напоминать диалект русских эмигрантов в Америке. Даже взять для примера песни. Супруга моя смотрит «А ну-ка, все вместе!» по одному из центральных каналов. Так вот, подавляющее большинство песен там исполняется на английском. Да если б только все ограничивалось песнями!

Взять хотя бы названия чего-либо. Нет, в данном случае подразумеваются не иностранные компании, а исключительно наши, российские. Название многих отечественных продуктов питания, тоже на английском. Вот и получается, что русский язык отброшен на задворки и теперь живет на положении бедного родственника. Здесь возникает вопрос: а мы кто, дикари безродные? У нас нет своих языка, письменности, культуры и искусства? Одним словом, мне совершенно непонятно, чем все это вызвано. Мне могут возразить, что это — общемировая тенденция. Вот только живу я не в каком-то абстрактном мире, а здесь, в России. Прошу прощения за столь длительное отступление от темы, просто высказал наболевшее.

Вот наконец-то и наши приехали, а то уж заездились совсем. Доктор Владислав Витальевич сообщил неприятную новость:

— Юрий Иваныч, вчера поверка была, и наш кардиограф забраковали.

— Это как так-то? Он же работал нормально, в ложных показаниях уличен не был!

— Ну вот как-то так. Короче говоря, его мы сдали в ремонт, а взамен взяли «общаковый» с пункта.

— Понятно, значит еще нескоро он к нам вернется. Сначала ремонт, потом повторная поверка. Недели две, не меньше.

— Но это еще не все. Нам новую рацию поставили. И теперь как за город выезжаешь, она пищать начинает. А главное, что и отключить нельзя. Связисту я заявку оставил, но сказали, что он только завтра будет.

— Нда, Владислав Витальевич, умеете же вы позитивный настрой создать!

— Стараюсь, Юрий Иваныч! — расплылся он в довольной улыбке.

В десятом часу прилетел первый вызов: носовое кровотечение у мужчины тридцати девяти лет.

В прихожей нас встретила супруга больного:

— Что-то он сегодня вообще расклеился: то одно, то другое. А лечиться вообще не хочет и вас вызывать не разрешал. Упрямый, как осел! Я уж его матери нажаловалась, она его кое-как уговорила. Господи, уж не знаю, что с ним и делать, ведь умрет, сам себя погубит!

Больной, плотный, лысоватый мужчина, раздосадовано сказал супруге:

— Вера, да ну хватит уже! При чем тут упрямый осел? У меня же кровотечение прекратилось, зачем мне скорая-то? Может кто-то ждет врачей и умирает, а ты их гоняешь почем зря!

— Ну это вы зря так. Давайте я вас все-таки посмотрю.

Осмотрел носовые ходы, в народе называемые «ноздрями» и глотку. Нет, действительно ничего не течет. Вроде бы и хорошо, но во всех подобных случаях мы обязаны еще и давление измерять. А вот оно-то, родимое, весьма подкачало: сто восемьдесят на девяносто, а для полного счастья еще и тахикардия лупит аж сто двадцать два.

На ЭКГ — гипертрофия левого желудочка. Это означает, что из-за повышенной нагрузки его сердечная мышца «накачивается» подобно заправскому бодибилдеру. Хорошего здесь, конечно, мало, но и нет ничего катастрофичного. В данном случае, этот ЭКГ-признак красноречиво говорил о том, что пациент — гипертоник со стажем.

Рассказал я обо всем этом больному и спросил:

— Что вас сейчас беспокоит?

— Ой, да ничего серьезного. Так, голова побаливает, чумная какая — то и тошнит слегка. У меня же такое всегда бывает после ночной смены. Обычно я посплю, расслаблюсь, и все проходит. А сегодня кровь из носа разбудила, да еще и жена панику устроила.

— А вы свое давление контролируете?

— Ну вот, буду я еще ерундой заниматься! У меня теща прям помешана на этом давлении. Она даже специальную тетрадь ведет, представляете? Вот что значит человеку делать нефиг!

— Нет, для вас это не ерунда и не «делать нефиг», а жизненная необходимость. Вам сегодня очень крупно повезло, потому что организм устроил сам себе кровопускание и давление хоть немного, но снизил. В следующий раз такого везения может и не быть. И тогда все закончится печально: геморрагическим инсультом. Это означает, что сосуд из-за сильного напора порвется и случится кровоизлияние в мозг. Ну что, в больницу едем?

— И рад бы, но не могу. У нас на работе больничные, мягко говоря, не приветствуются. Если я лягу в больницу, то мне там уже не работать. А к этому я пока не готов. Вы просто выпишите мне что-нибудь, и я дома пролечусь.

— К сожалению, назначать лечение мы не имеем права.

— Ну так пусть приедут те, кто имеет право!

— Нет, я имел в виду, что скорая помощь вообще назначений не делает. Но у вас есть другой вариант: обратиться к терапевту в поликлинику.

— Ладно, попробую…

По его тону было понятно, что никуда он обращаться не будет. Ну что ж, хозяин барин. Конечно же, ничего я ему не назначил, но и без помощи он не остался. Сделали внутривенно ингибитор АПФ для снижения давления и под язык дали бета-блокатор для урежения частоты сердечных сокращений. Вот только гипертонию лечат пожизненно, а не одноразово. Мне могут возразить, что при высоком давлении скорая никогда не госпитализирует. Так вот, если имеет место бессимптомное или почти бессимптомное повышение давления, то, разумеется, ни о каком стационарном лечении речи не идет. А вот если имеется гипертонический криз, то уж тут предложить госпитализацию мы обязаны. Хотя бы потому, что это предусмотрено стандартом.

Теперь поедем на психоз у молодого человека двадцати четырех лет, к которому вызвала полиция.

Пожилая женщина с хронической скорбью на лице — бабушка больного, рассказала:

— Он инвалид детства. Сначала ему умственную отсталость ставили, а потом сказали, что у него еще и шизофрения. Мне говорили, как она называется, но я и не выговорю. Пффрф… Прффр… Да черт ее дери!

— Пфропфшизофрения?

— Да, да, она, зараза такая! Он в школе для умственно отсталых учился, а потом в инвалидском училище на каменщика. Немного поработал на стройке и под суд попал. Сказали, что на какую-то женщину с ножом напал, отобрал телефон и деньги. Ну вот его в психбольницу и отправили, он там больше года пробыл. В сентябре вышел, поначалу-то спокойным был, а потом снова дурак дураком!