— Ой, последнее время я чувствую, что лишней для них становлюсь. Они уж все давно решили. Ведь просто так яму копать не будут…

— Какую яму, скажите поподробнее?

— Ну какую? Обычную. Вроде как трубу меняли, а на самом-то деле это для меня знак был. Мол, пора в могилу.

— Вот поэтому вы и подписали дарственную другой дочери?

— Ну конечно! А этим-то за что я дарить буду? За то, что они меня обижают?

— Надежда Александровна, а они за вами ухаживают?

— Нет, а что за мной ухаживать-то? Чай, я не лежачая! Я и в магазины хожу, и дома, и в огороде все делаю. Они чего-то тоже покупают и приносят, но я ихнего не ем. Еще подмешают чего-нибудь…

Далее позадавал я вопросы и выяснил, что Надежда Александровна полностью ориентирована во времени, месте и собственной личности. Да, фрагменты бреда проскользнули, но они не делали Надежду Александровну опасной для окружающих или самой себя. Именно по этой причине, она не нуждалась в экстренной психиатрической помощи.

Дочь и внучка аж в лице переменились, когда узнали, что Надежду Александровну мы никуда не повезем.

— Да вы не видите что ли, что она дура дурой? Она же городит незнамо чего! Короче, я поняла, взятка вам нужна, вот и все! Ладно, я обращусь, куда следует!

— Уважаемая, обращаться вы можете куда угодно, но тогда будьте готовы ответить за свои слова. В суде.

— Ой, да что вы меня тут пугаете-то?

— Мадам, я не зеркало, чтоб вас пугать.

Веди она себя поприличнее, то рассказал бы я ей, как действовать. Но объясняться с хамкой — себя не уважать.

Прилетел следующий вызов: болит живот у мужчины тридцати четырех лет.

В прихожей, страшно перепуганная молодая женщина, пронзительно закричала:

— Идите быстрей, он умирает!

Больной метался в кровати, по-звериному рыча и завывая.

— Так, показывай, где болит!

— Да вот, вся бочина и живот, и поясница!

— Мочишься нормально? Проблем нет?

— Че?

— Как писаешь?

— Да сегодня чет плохо, как-то помаленьку.

Все понятно. У больного была классическая почечная колика. Камушки расшалились и полезли куда не надо.

Сделали внутривенно ненаркотический анальгетик, внутримышечно — спазмолитик. Больной успокоился, повеселел и в урологию благополучно уехал, от камней избавляться.

Следующий вызов не заставил себя ждать. Поедем на травму ноги у мужчины шестидесяти шести лет.

Открыла нам весьма поддатенькая немолодая женщина:

— У-ха-ха-ха! Проходите, вон он под кроватью валяется! У-ха-ха-ха!

Да, госпожа оказалась права. Снаружи находились голова с лохматыми пегими волосами и плечи. Все остальное было скрыто под кроватью.

— Василий Петрович, ну и как же тебя угораздило-то?

— А <фиг> его знает, — философски ответила голова.

Мои парни вытащили его, и сразу нашим глазам предстало диво дивное: вывих коленного сустава. Не надколенника, называемого в народе «коленная чашечка», а именно вывих самого сустава. Понятно, что врачи-травматологи в своей практике и не такое встречают. А вот ваш покорный слуга увидел воочию впервые в жизни.

Удивительно, но пострадавший как-то не особо страдал от боли. Видимо, хорошую алкогольную анестезию принял. И тем не менее, мы его обезболили качественно, транспортную иммобилизацию выполнили. Ну а потом в травматологию его свезли. Подчеркну, что не в травмпункт, а в травматологическое отделение стационара.

И на сегодня, этот вызов был для меня последним.

А на следующий день, как всегда, приехали мы на дачу. Потом, когда сели пообедать, пришел сосед Федор. Лицо мрачнее ночи, никаких обычных шуток-прибауток.

— Господи, Федя, чего случилось? — всполошилась моя Ирина.

— Беда пришла, откуда не ждали.

— Федя, да скажи ты по-человечески, что стряслось-то?

— С Женей моей беда, — ответил он, едва сдерживая скупые мужские слезы.

— Федор, да мы же ее сегодня утром видели, была жива-здорова! — подключился я.

— Иваныч, а что толку-то? Теперь от нее одна оболочка осталась. Короче, закодировалась она. Раньше-то, как выпьет, так человек. А теперь — дура дурой! И ведь представьте себе, сама закодировалась! Сама! Стервозная стала до невозможности! Подумать только, она теперь меня алкоголиком обзывает!

— Федя, сволочь ты эдакая! — вскричала Ирина. — Ты понимаешь, что меня чуть было инфаркт не хватил?! Да тебе и самому-то надо закодироваться! Ведь все мозги уже пропил!

— Ира, да я в принципе могу и без кодировки не пить. Но у меня нет такого принципа.

В общем, все закончилось тем, что налила ему Ирина. А вот мне запретила категорически. И вдруг вспомнил я утреннюю встречу с Евгенией Васильевной, супругой Федора. Что-то мне тогда показалось в ней необычным. И тут внезапно озарение снизошло: ведь впервые за многие годы я ее трезвой увидел! Взгляд у нее был ясный, разумный, человеческий! В общем, порадовались мы за Евгению Васильевну, вернувшую себе человеческий облик.

Все фамилии, имена, отчества изменены

Беспокойный День знаний

Небесная канцелярия какой-то слишком педантичной стала. Осень включили строго по календарю: первого сентября. Позавчера было пекло жаркое, вчера — комфортные двадцать с небольшим, а сегодня днем выше плюс тринадцати не поднимется. А вообще, каким-то капризным я стал, все мне не так и не этак. Поэтому обращаюсь почти официально: уважаемые небесно-канцелярские служащие, не обращайте внимания на мое брюзжание!

Бригада, которую мы меняем, с последнего вызова еще не приехала, так что пока наркоту не получаю. Ибо она тоже не приехала.

Нда, в «телевизионке» аншлаг полнейший, ни одного свободного местечка. Ладно, тогда пойду, поболтаюсь.

Объявили врачебно-фельдшерскую конференцию. После доклада старшего врача слово взяла начмед Надежда Юрьевна:

— Коллеги, еще раз напоминаю, что все диагнозы мы обязаны ставить в соответствии с МКБ-10. Прекратите уже писать свою любимую «ДЭП 2»! Теперь эта нозология называется «Хроническая ишемия головного мозга». И уж будьте так любезны, обосновывайте этот диагноз! Чтоб не получилось, как у фельдшера э-э-э… не буду называть. Его спрашиваю, на каком основании ты выставил ДЭП? И что вы думаете он ответил? Да потому что больная — дура! Ну слушайте, это уж вообще дикость какая-то! То же самое касается вегетососудистой дистонии. Эта нозология правильно называется «Вегетативное расстройство» или «Дисфункция вегетативной нервной системы». Короче говоря, чтоб я больше не видела ни «ДЭП», ни «ВСД»!

— Надежда Юрьевна! — поднялся с места врач Дружинин. — Но ведь было бы точнее выставлять соматоформную вегетативную дисфункцию!

— Олег Александрович, все дело в том, что соматоформная кодируется на «эф» — F45.3, а ставить «эфки» основным диагнозом вы не имеете права. ДЭП — дисциркуляторная энцефалопатия.

На крыльце нещадно чадили коллеги и что-то весело обсуждали.

— О, Юрий Иваныч! — обратился ко мне молодой врач Романов. — Хотите, прикол расскажу? Короче, вчера нас вызвали в третью хирургию на инфаркт. Да, вот прямо конкретно на инфаркт, без вопросов. Больной пятьдесят с чем-то лет, после ампутации ноги, говорит, что сердчишко кольнуло, но потом отпустило. Экэгэшку сделали — там все нормально. Да там, судя по жалобам, была обычная межреберная невралгия! А хирург такой: «Да вы что, как это ничего нет, если у него троптест положительный? Ну а я и спросил: «А ничего, что ему ногу отрезали?».

— Да уж, ситуация занятная! Ну и чего, никуда не возил?

— Нет, конечно. Че я, дурак, что ли?

Занятность ситуации заключалась, конечно же, не в ампутации ноги. Троптест, правильнее «тропониновый тест», реагирует на сердечные тропонины — белки, содержащиеся в миокарде. При его повреждении, эти белки поступают в кровь. Вот на них-то тест и реагирует. Но положительный результат возможен и при обширном повреждении скелетной мускулатуры.

Вот и приехала бригада, которую мы меняем.

— Что-то вы загуляли, Анатолий Владимирыч! Вон, времени-то уж десятый час!

— Да ну, Юрий Иваныч, вот прямо зла не хватает! Кардиограф сломался, стал всем подряд одно и то же писать. А последний-то вызов как раз боль в груди, тут без ЭКГ вообще никак. Так и пришлось на себя бригаду вызывать. Правда, ничего там страшного не оказалось. Так что, Юрий Иваныч, берите кардиограф с пункта, а этот — в ремонт.

— Погодите, Анатолий Владимирыч, давайте-ка, сначала глянем, может, там демо-режим включен?

— А это чего за фигня?

— Слушайте, я и сам толком не знаю, но это вроде как образец правильной работы кардиографа. Это мне когда-то мастер по ремонту сказал.

Посмотрели и точно, включен этот дурацкий режим! Так что все обвинения в адрес кардиографа оказались беспочвенными, и он был реабилитирован.

Вот и первый вызов прилетел: психоз у мужчины пятидесяти одного года.

Приехали к древнему двухэтажному бараку. Грязное и вонючее жилище представляло собой яркий образец алкопритона. Двое джентльменов классического алкашеского стиля, встретили нас весело:

— Вон, у Кольки опять «белка»! — радостно сказал один из них, показав на своего коллегу, лежавшего на полу в куче тряпья. — Вчера мерещилось, что братва с района на него «наехала» и предъяву кинула [Кинуть предъяву (жарг.) — обвинить в серьезном нарушении блатных понятий.]. А сегодня вообще не встает, орет, видать думает, что опять на тюрьму заехал!