Глава 4

Эдди внезапно проснулась, подняла голову и прислушалась. Она услышала звонкие удары топора. В окно на восточной стене был виден рассвет. Сын посапывал во сне, подложив руку под щеку. Эдди встала с постели и поспешила на кухню. Она подняла задвижку на двери, чтобы выглянуть в щелку, когда позади нее появилась Триш с ружьем наготове.

— Кто это? — прошептала она.

— Я сама хочу выяснить.

Эдди узнала дровосека сразу. Это был человек, предложивший поднести их сахар до фургона. Немногие мужчины носили плоские кожаные шляпы. Его могучие руки занесли вверх топор и с огромной силой вонзили его в бревно. Он наклонился и бросил полено в растущую стопку.

— Кто там? — прошептала Триш.

— Это тот человек из магазина в кожаной шляпе и рубашке навыпуск.

— Что он делает у нашей поленницы? Эдди открыла дверь:

— Рубит дрова.

— Это я вижу. Зачем?

— Не знаю. Ради святых, Триш, опусти ружье.

— Этот бродяга что-то задумал. Никакой мужчина не станет рубить дрова для женщины, если ему от нее ничего не надо.

— Хорошо, давай-ка его спросим.

— Целюсь прямо в него, пока он там.

Эдди вытащила ленточку из кармана, собрала волосы в пучок и перевязала его. Затем поправила платье, проверила, застегнуто ли оно до самого горла, и вышла на крыльцо.

— Доброе утро! — сказала она.

— Привет. — Мужчина продолжал работать.

— Вы достаточно помогли нам вчера вечером.

— Я знаю. — С одного удара здоровое полено отвалилось. Он подобрал его и швырнул в кучу.

— Мы благодарим за сделанное…

Взмахом руки он отмел благодарность и подтащил следующий ствол к колоде.

— Как мы будем доить корову, пока… этот дурак там?

— Я буду весьма вам обязан, если вы скажете этой девушке опустить винтовку. Она может выстрелить. — Джон нахлобучил шляпу и вытер лицо рукавом рубашки.

— Если это произойдет, тебе конец! — взвизгнула Триш.

— Именно этого я и боюсь, — сухо ответил Джон и опять взмахнул топором.

— Миссис Эдди… — Колин вышел из кухни с ружьем в руках.

— Боже милостивый! — уставился на него Джон. — Да вы опасны, как выводок гремучих змей.

— Мы можем постоять за себя, — улыбнулась Эдди.

— Вижу.

— Приглашаю позавтракать с нами.

— Миссис Эдди! — Триш задохнулась от неожиданности. — Зачем такое говорите?

Джон оперся о топорище и вгляделся в троицу, затем принял предложение:

— Благодарю, мадам.

— Нужно немного подождать. Сначала кое-какие дела.

— Я не выйду и не буду доить, пока он там, — заупрямилась Триш.

— Триш, через несколько минут будет совсем светло. — Эдди терпеливо втолковывала девушке. — Если бы он хотел причинить нам вред, то сделал бы это ночью. Мы все займемся делами.

Пока ты доишь, я соберу яйца, а Колин задаст корм скоту. Колин, убери ружье. И ты, Триш, тоже.

— Я подержу ружье, глаз не сведу с этого… прохожего.

— Тебе будет трудно так доить. Я подержу ружье и ведро, пока ты вымоешь руки.

Джон все еще рубил дрова, когда женщины вышли из амбара. Выпущенные на волю цыплята пищали и деловито искали личинки среди щепок. Неся ведро с молоком в одной руке и винтовку в другой, Триш стороной обошла Джона. Эдди остановилась поговорить с ним, сжимая в руке завязки передника.

Джон смотрел на нее, выжидая, пока она начнет беседу.

— Я могу предложить вам на завтрак яйца и лепешки с подливой. У нас нет другой пищи.

Джону пришла в голову мысль, что он видел женщин красивее, но эта привлекла его внимание своей легкой походкой: подбородок вверх, плечи расправлены, гордая посадка головы. Волосы цвета оленьей кожи. Красивые густые пряди развевались на утреннем ветру. Он рассматривал ее с намерением обнаружить какой-либо изъян, недостаток, который бы подтвердил хоть на толику сказанное о ней в таверне. Однако холодные, спокойные глаза говорили совсем о другом.

— Означает ли это, что вы больше не думаете обо мне как о человеке, приехавшем сюда с… менее чем благородными намерениями?

Эдди покраснела. Она колебалась, не зная, что ответить. Хотела быть честной, но не могла объяснить, что заставило ее пригласить его на завтрак. Мысли ее путались, и в конце концов она просто пожала плечами:

— Нет. Это не значит, что мы вас не боимся. Но иногда приходится рискнуть. Мне кажется, вы честный, порядочный человек и приехали сюда не для того, чтобы причинить нам горе. — Она попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло. Взгляд ее был напряжен и непроницаем.

Джон снял шляпу и снова вытер лицо рукавом рубашки. Он поставил ногу на колоду, оперся локтем о бедро и указал в сторону дома. Улыбка чуть смягчила его суровое лицо.

— Эта девочка хочет пристрелить меня. Глаза Эдди не отрывались от лица Джона.

— Она хлебнула достаточно горя и теперь всего боится.

— У вас тут много просителей типа вчерашних?

— Бывает. Что вас сюда привело? — Эдди пристально посмотрела на него. — Я знаю, что вы не просто так проезжали мимо.

— Я услышал разговор в таверне. То, что эти люди болтали про вас, возмутило меня. Ведь вы не такая.

— Представляю, что они наговорили обо мне и Триш. Хочу поблагодарить вас.

— Пожалуйста, не надо благодарностей, миссис Гайд. В этом нет нужды.

— Вы знаете мое имя. А как вас зовут?

— Толлмен. Джон Толлмен.

— Здравствуйте. — Эдди протянула руку. Джон ответил кратким рукопожатием.

— Миссис Эдди! — закричал Колин, стоявший на крыльце. — Едет проповедник Сайкс.

— Вот беда! Хорошенькое начало дня. — Эдди направилась к дому, затем обернулась. — Мистер Толлмен, вы не будете возражать, если побудете в амбаре, пока проповедник не уйдет? Он бы с удовольствием обнаружил что-нибудь такое… Ваше неуместное присутствие.

— Конечно. Но я не забыл о лепешках с подливой. — Улыбка еще раз преобразила его суровое лицо. Водрузив шляпу на голову, он поспешил в амбар.

Эдди бросилась в дом, выложила яйца на кухонный стол и велела Триш и Колину удалиться. Она выбежала на крыльцо в тот момент, когда ко двору подъехала повозка. Не желая, чтобы Сайкс заходил в дом, Эдди быстро спустилась по ступенькам поприветствовать его:

— Доброе утро, преподобный. Прекрасное утро, не так ли?

— Совершенно верно, сестра Гайд.

— Вы с утра пораньше на ногах.

— Есть дела во Фрипоинте. Я заехал сказать, что брат Реншоу собирается через день-два забрать Колина. Он поможет собрать жуков с листьев. Пусть мальчик будет готов.

Эти слова обдали Эдди ледяным душем. На мгновение она оцепенела. Затем вспомнила, что Триш говорила о Реншоу, и гнев растопил сковавший ее холод.

— Мне самой нужен Колин. И гораздо больше, чем Реншоу. Кажется, я достаточно ясно вчера дала понять, что Колин останется у меня.

— Женщина, тебе не следует так разговаривать со мной, — мягко сказал проповедник, но его маленькие глазки при этом стали жесткими. — Можешь оставить себе девочку.

— Они брат и сестра и должны жить вместе. У них нет родственников. Слишком жестоко разлучать их. — Говорила Эдди очень решительно.

— Они не принадлежат вам, сестра Гайд. Вы просто выполняли свой долг.

— Впрочем, они и вам не принадлежат. Если вы запамятовали, я напомню: война закончена. Белые, как и цветные, свободны.

— Это не касается детей. Они должны повиноваться. Брат Реншоу предложил кормить и одевать мальчика за его работу.

— Брат Реншоу предложил? — переспросила Эдди с усмешкой. — И не побоялся?

— Он выполняет свой христианский долг.

— Проклятие! Этот старый дурак не получит Колина! Нет у вас божеского права забирать ребенка из дома, где его любят. — Эдди почти кричала. — Черт побери. Допущу это — и вы получите деньги, а мальчик окажется у извращенца!

— Богохульство! — Проповедник задохнулся от гнева. — Ваши родители перевернулись бы в гробах, услышав такое из уст дочери! — Лицо его стало цвета свеклы, челюсти затряслись. — Этот мальчик был на моем попечении. Он будет делать то, что я скажу.

— Если вы покровительствуете богохульникам, пусть так! Мне совершенно наплевать, сколько денег этот старый урод дал вам или построит ли он церковь размером с Капитолий. Но я не позволю, чтобы ребенок подвергался насилию. Я не отдам его этому ублюдку Реншоу. Колин останется здесь, и всякий, кто сунется забрать его, получит хороший заряд картечи.

— Хорошо. Это все решает. Приготовьте вещи девочки тоже. Я найду для нее христианский дом. Я наслышан о том, что здесь происходит, но до сегодняшнего дня не верил. Вы направляетесь прямехонько в ад, миссис Гайд.

— Как и вы, проклятый старый ханжа! Эти дети значат для вас не больше, чем… собаки!

— Ругаетесь как извозчик! Иисус, прости ее! Боже всемогущий, это бедное создание угодило в западню дьявола! — Глаза Сайкса закатились, как будто он был в трансе. Затем проповедник уставился на Эдди. — Молюсь, чтобы Господь простил мне, что я оставил бедных невинных детишек в этом логове греха. Но впредь нет, Боже! — Он посмотрел на небо. — Впредь нет!

— Вам придется убить меня, чтобы забрать хотя бы одного! — крикнула Эдди ему в лицо.

Сайкс огрел лошадь плетью, и удивленное животное рванулось вперед. Эдди едва успела отпрыгнуть в сторону.

— Вы слышите меня? — прокричала она вслед. — Если вы осмелитесь снова появиться здесь, я всажу заряд в вашу жирную шкуру. Лицемер! Бессердечный, противный старый ублюдок! — Она погрозила кулаком в сторону повозки. — Подлый развратник! Сукин сын, разглагольствующий о Библии!

Эдди была так зла, что слова, которые она никогда в жизни не произносила, извергались из нее как из вулкана. Гнев овладел ею, с тех пор как Триш рассказала о намерениях Реншоу. Она была настолько возмущена, что могла только топать ногой, стоя на месте. Затем разразилась слезами.

— Миссис Эдди! — К ней подбежали Колин и Триш. — Что эта старая гадина вам сказала?

— Ох, миссис Эдди! Не плачьте! — Веснушчатое лицо Колина выражало отчаяние.

— Когда-нибудь я пристрелю этот старый сопливый ночной горшок! — Триш прицелилась вслед повозке.

Плач Эдди внезапно сменился истеричным хохотом. Она обняла Колина и девушку и повисла на них, почувствовав слабость в коленях.

— Ох, хороши же мы. Я ругаюсь, ты стреляешь. — Слезы текли по щекам Эдди. — Я говорила слова, которые никогда не произносила раньше.

— Славно ругаться, не правда ли? — заметила Триш.

— Я вышла из себя. Я… потеряла все.

— Он собирается меня забрать? Отчаяние на лице Колина резануло Эдди по сердцу.

— Нет, дорогой. Я не отдам тебя, пока у нас есть патроны.

— Он хочет забрать меня?

— Да. — Эдди не могла обманывать мальчика, даже чтобы принести ему облегчение. — Но это не значит, что мы с тобой расстанемся.

— А как насчет Джейн Энн?

— Мистер Реншоу хочет забрать только тебя. Проповедник бесится, поскольку я ему кое-что сказала. Сайкс собирается найти другое место для Джейн Энн. Но он никого из вас не заберет. Я найду выход.

Гордое лицо мальчика скривилось. Слезы, которые он тщетно пытался сдержать, покатились по щекам. Эдди прижала его к себе и ощутила, как рыдания сотрясают тельце.

— Разве мы не можем уехать? Может, нам отправиться в Кали… форнию?

— Не беспокойся, Колин. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы оставить вас здесь. Что-нибудь придумаем.

— Я придумала! — прозвучал голос Триш. — Я убью этого любителя щипать задницу, этот мешок дерьма!

На миг Эдди испугалась, так как была уверена, что девушка может исполнить свою угрозу. Она сильнее прижала Колина, ее платье промокло от его слез. Сердце болело за мальчика. Колин обнял ее за талию, он так раньше никогда не делал — слишком глубоко было его отчаяние.

Поверх головы Колина Эдди увидела Толлмена, «прохожего», по выражению Триш, который стоял на крыльце. Диллон и Джейн Энн в ночных рубашках расположились рядом с ним. Их глаза встретились. Джон был без шляпы, и она увидела, как он нахмурился.

— О Господи! Я забыла о нем.

Когда она заговорила, Колин сжался, затем вырвался из ее объятий и скрылся за углом дома. Эдди посмотрела ему вслед, затем перевела взгляд на мужчину.

— Я накрою вам завтрак, — сказала она тусклым голосом. Триш шагнула вперед, но Эдди придержала ее за руку. — Присмотри за Колином, Триш.

— Но…

— Дай мне ружье. Все будет в порядке. Триш заколебалась, потом протянула ствол:

— Стреляйте, если он шевельнется.

— Хорошо, а сейчас иди, ты нужна Колину. Триш приподняла юбку, обнажив голые лодыжки, вбежала на крыльцо и остановилась:

— Белый человек, обидишь миссис Эдди, я пристрелю тебя.

Эдди поднялась по ступенькам, опустив винтовку дулом вниз, и вошла в дом. Джон и дети последовали за ней.

— Кажется, девочка намерена пристрелить меня.

— Она не доверяет людям. И я не могу осуждать ее. — Эдди поставила винтовку в угол. — Джейн Энн и Диллон, ступайте оденьтесь и умойтесь, будем завтракать.

— Почему Колин плачет? — Джейн Энн потянула Эдди за руку.

— Позже расскажу, лапочка. Оденься и помоги Диллону, хорошо?

— Меня и Колина заберут отсюда?

— Нет, дурочка. — Эдди на миг прижала девчушку к себе, потом отступила. — Нет, бегляночка.

Когда дети ушли, Эдди поставила чайник на мойку:

— Садитесь, мистер Толлмен. Я быстро умоюсь. — И плеснула воды на лицо. Вытеревшись полотенцем, она вылила тазик для умывания и повесила чистое полотенце. — Вода в чайнике горячая.

— Я умылся у колодца, когда понял, что ваш посетитель меня не видит.

— Скоро плита разогреется, и тогда можно печь лепешки. — Говоря это, Эдди подбросила еще полено. Движения были резкими, а руки тряслись, когда она ставила противень на плиту. Она положила жир, затем взяла миску для теста и отнесла на рабочий столик.

Стараясь держаться спиной к мужчине, всыпала муки, добавила соль, соду и жир. Влив сливки, стала месить тесто, затем положила его на противень.

Сердце у нее стучало. Больше всего сейчас ей хотелось плакать, но она работала быстро и без лишних движений. Скоро в кастрюле закипела подлива, и Эдди начала накрывать на стол.

Джон следил за каждым ее движением. Что-то угнетало женщину. Она не глядела в его сторону, но он заметил слезинки в уголках глаз.

— Диллон не дает мне застегнуть подтяжки. Он убежал. — Мальчик ворвался в комнату и укрылся между мамой и столом, его преследовала Джейн Энн. — Смотрите, — сказала она, — он работает на публику.

— Диллон, пожалуйста, веди себя как следует.

— Иди сюда, сорванец. — Джон поймал его и посадил на колено. — У моей сестры таких размеров зайчик. Он резвый, как щенок.

Пораженный тем, что сидит у мужчины на колене, Диллон окаменел, вперив взгляд в лицо Джона.

— У нас была собака.

— Старая и больная?

— Она лаяла и задушилась веревкой.

— Как ее звали?

— Линкольн.

— Линкольн? Клянусь, это повеселило бы старину Эйба.

— Можно я потрогаю усы?

— Если разрешишь мне застегнуть твои подтяжки.

Мальчик торжествующе посмотрел на Толлмена:

— Я первый?

— Нет, сперва договоримся. Я должен быть уверен, что ты не вырвешься и не убежишь. Мужчина обязан держать слово. — Джон протянул руку, Диллон вложил в нее свою. — Обещаю разрешить тебе пощупать мои усы.

— Угу… Я обещаю позволить застегнуть подтяжки.

Глядя, как ее сын сидит у чужого мужчины на колене, Эдди уронила слезу. Она быстро вытерла ее и повернулась к Джейн Энн:

— Умойся. Я расчешу и заплету твои волосы после завтрака. — Эдди подошла к двери. — Триш! Колин! Завтрак готов.

Эдди сняла с плиты противень с поджаристыми лепешками, и в это время вошли Колин и Триш. Мальчик направился прямо к умывальнику. Триш сердито взглянула на Диллона, трогающего усы «прохожего». Джейн Энн оперлась о мужское колено и хихикала.

— Достань горшочек с подливой, Триш. Мы садимся.

Триш поставила горшок на стол и отошла в дальний угол кухни.

— Сядь на место. И ты, Диллон, — добавила Эдди, когда увидела, что сын не собирается слезать с Джона. — Я налью кофе.

Эдди обернула тряпкой ручку кофейника и вернулась к столу. Триш осталась стоять спиной к ним, глядя в открытую дверь.

— Триш, сядь на место и помоги Джейн Энн. Джон посмотрел на Эдди и прочитал тревогу в ее глазах.

— Много месяцев не ел таких лепешек, мисс, — обратился он к Триш. — Но не могу наслаждаться ими, когда мне угрожает выстрел в спину. И давненько я не сидел за столом с двумя хорошенькими леди.

— Что ты говоришь, белый человек? Я же цветная, — прошипела Триш, оборачиваясь. Ее глаза сверкали, как у дикой кошки.

— Значит, тебя волнует цвет. Так вот, я частично ирландец, частично шотландец и француз. Отчим моего отца был индейцем племени шони. Моя бабушка вышла за него по собственной воле, а не в силу обстоятельств. Я назван в его честь Джон Пятнистый Лось Толлмен. По этой причине ты не будешь есть со мной за одним столом?

— Ты знаешь, что нет!

— Тогда сядь, пожалуйста. Я так жажду этих лепешек, что мог бы съесть дохлую собаку.

— Ух! — вырвалось у Джейн Энн, и она прикусила язык.

Триш обошла стол и уселась на стул.

Эдди все это время сидела затаив дыхание. Она взглядом поблагодарила Джона.

Дети непрерывно болтали. Они сами себя забавляли. Только Джон разговаривал с детьми, понимая, что у взрослых сейчас на уме одни заботы.

— Когда я был мальчиком, то нашел крошку скунса. Не знаю, что случилось с его матерью.

— Он вонял? — спросила Джейн Энн.

— Не сразу. Я носил его в сумочке, которую повесил на шею. Однажды я влез на дерево и не мог спуститься вниз. Моя мать стояла внизу и велела мне кинуть сумочку вниз, а она поймает. Я так и сделал. И тут выяснилось, что скунс уже повзрослел достаточно, чтобы… вы знаете.

Дети рассмеялись. Колин сидел, опустив голову.

— И что сказала ваша мать? — спросил Диллон.

— Велела отнести скунса в лес и отпустить.

— Как ее звали?

— Роза. Я надеялся, что мама будет так пахнуть. — Он поймал взгляд Эдди и подмигнул. Подобие улыбки коснулось ее губ, прежде чем она отвернулась. — Спасибо за пищу, мадам. Не знаю, когда я последний раз так вкусно ел. Хотелось бы починить изгородь, если мальчик мне поможет. В нескольких местах в щели задувает ветер.

Колин встал, не поднимая взгляда. Эдди тоже поднялась:

— Если ты не хочешь…

— Хочу. Не могу же я провести всю жизнь, прячась за вашими юбками, миссис Эдди.

Эдди смотрела, как мальчик идет по двору рядом с этим высоким мужчиной. Внезапно ее поразила мысль, что, будь Керби Гайд более похож на этого человека, он бы выжил, вернулся домой к семье, и теперь она бы не чувствовала себя такой одинокой.