Дороти Уильямс

Древо познания

1

С трудом сдерживая слезы, Каролина смотрела на высокую мужскую фигуру, неуклюже хромающую вниз по лестнице. Алистер Латимер Барнард. Алекс. Ее муж. В его глазах как всегда светится решимость, отчаянное стремление не сдаться, не уступить слабости и боли в ногах. Как далеко он доберется сегодня? До перекрестка?

Я люблю его, думала она. Я люблю его так сильно, что даже больно, но моя любовь к нему не изменит того, что произошло, не избавит его от страданий. Она не осуждала его поведения, конечно нет. Ведь это не его вина. Завтра все наладится, успокаивала она себя. Завтра. Или послезавтра. И все опять будет хорошо.

Когда он исчез из поля зрения, она посмотрела вдаль, на озеро. Дождь бороздил его оловянную гладь. Будь терпеливой, говорил доктор. Но прошло уже полтора месяца. Почти два. Опять подкатили слезы. Без предупреждения, неуправляемые, они полились по щекам, затуманивая глаза. А внутри все сжалось от боли.

Быть может, им следовало вернуться к друзьям в Австрию, но она подумала, что не сможет вынести их жалости, их доброты. Здесь же она никого не знает, и никто не догадывается ни о том, кто она, ни о том, что случилось. Конечно, Алекса здесь знают. Он ведь провел в этих местах все детство.

— Вам еще нужна моя помощь, миссис Барнард?

Неожиданно прозвучавший вопрос, произнесенный мягким, слегка картавым голосом с легким шотландским акцентом, заставил ее вздрогнуть. Не оборачиваясь, она покачала головой.

— Нет, спасибо, миссис Гастингс.

— Тогда я пойду.

— Да, идите.

Каролина услышала звук закрывшейся двери и вернулась к своим размышлениям. В голове царила полная неразбериха. Ей надо собраться с мыслями, иначе…

Миссис Гастингс, наверное, думает, что я бледное несчастное создание, и, судя по всему, сочувствует Алексу, считает, что ему не повезло с женой. Каролина хотела рассказать ей, что она не всегда была такой, но все как-то не могла найти подходящего момента.

У нас еще будут дети, пыталась успокоить она себя. Нет никаких сомнений, что в следующий раз все сложится благополучно. Но какой же может быть следующий раз, когда они с мужем спят в разных спальнях? — спохватилась она. О каком следующем разе может идти речь, если он даже не пытается поговорить с ней? Обнять ее? Поцеловать? Казалось, что вся теплота и нежность остались в какой-то другой жизни. И в то же время она помнила, какой она была.

Каролина так ясно видела себя, какой она была раньше. Смеющаяся, счастливая, уверенная в завтрашнем дне. Юная? Неокрепшая? Наивная? Возможно, но за кажущейся хрупкостью всегда скрывалась необычайная сила. Каштановые волосы соблазнительными кудряшками обрамляли лицо, темно-карие глаза были полны озорства. Она всегда знала, чего хотела. А хотела она Алекса. Не в том отвратительном, расчетливом смысле, нет. Она не расставляла сетей, чтобы добиться его, не заманивала в ловушку, она всегда любила его. Однако с самого первого момента знакомства некое странное напряжение возникло между ними.

После окончания учебы она решила попутешествовать — отправиться в те страны, где давно мечтала побывать. На деньги, щедро выделенные бабушкой, она поехала в Северную Америку, затем в Южную, посетила Новую Зеландию, Австралию, Японию, Китай и, наконец, вернулась в Европу.

Счастливая, полная впечатлений, почти белокурая — южное солнце основательно выбелило ее каштановые волосы, — с золотистым загаром, — такой Каролина приехала в Австрию и… познакомилась с Алексом.

— Что, вы говорите, я выиграла?

— Путешествие на воздушном шаре.

— На воздушном шаре?

— Да, — молодой человек улыбнулся. — Вы готовы?

— Готова? — отозвалась она. — Что, прямо сейчас?

— Конечно, сейчас.

— Но я только прилетела!

— Я знаю. — Молодой человек взял ее сумки и понес к голубому «паджеро» с картинкой воздушного шара на крыле.

Ошарашенная Каролина поплелась за ним.

— Нет, это просто поразительно, я в шоке, все это так неожиданно. Откуда мне вообще знать, что вы именно тот, за кого себя выдаете.

— Через несколько минут вы увидите взлетное поле, воздушный шар и остальных пассажиров. Думаю, это рассеет ваши сомнения. — Молодой человек ухмыльнулся, нажал на газ, и они поехали.

Через пару минут они и вправду оказались на поле.

— Вы можете оставить свой рюкзак в салоне, это машина сопровождения.

Видимо, машина будет следовать за воздушным шаром, подумала озадаченная Каролина. Совершенно сбитая с толку, она взяла фотоаппарат, убедилась, что кошелек с деньгами и паспортом надежно крепится на поясе, и выбралась из машины.

— Я все-таки не понимаю. Я же не покупала никакого лотерейного билета…

— Не покупали. Но у нас тут оказалось одно свободное местечко, и мы решили его кому-нибудь предложить. Когда я вас увидел, мне показалось, что вы именно тот человек, который с удовольствием отправился бы в подобное путешествие.

— Это правда, но… — усмехнувшись, она покачала головой и последовала за молодым человеком по направлению к группе людей, толпившихся вокруг воздушного шара, медленно наполнявшегося воздухом.

Шар оказался огромным, намного больше, чем казался издали.

Каролину представили остальным пассажирам, женщине-штурману и пилоту. Все собравшиеся прекрасно говорили по-английски, чему Каролина была несказанно рада, так как ее немецкий был далек от совершенства.

Пассажиры получили инструкции, что делать в том или ином случае, в том числе какую позу принять при падении воздушного шара. Каролина не успела опомниться, как ее уже подсадили и она оказалась в гондоле.

Им всем велели пригнуться, когда зажигали горелку. Каролина обнаружила, что вблизи зажженной горелки очень жарко, и почувствовала запах опаленных волос. Неудивительно, что пилот и штурман были в специальных головных уборах!

Через некоторое время, когда солнце переместилось за отдаленную горную вершину, гондола мягко, почти незаметно оторвалась от земли и они начали плавно подниматься.

Получив разрешение разогнуться, чем все пассажиры с радостью и воспользовались, они стали смотреть вниз на быстро удаляющуюся землю. Без резких рывков, не накренившись, гондола мягко взмывала, поднимая их все выше и выше.

На поля ложились тени, и великолепные альпийские пейзажи выглядели таинственно в меркнущих лучах медленно заходящего солнца. Что ж, я же хотела увидеть Австрию, подумала Каролина. Полет на воздушном шаре один из лучших способов удовлетворить свою любознательность.

Водитель машины сопровождения помахал им рукой, и все, словно дети, замахали ему в ответ.

Ничего подобного Каролина до сих пор не ощущала. Никогда еще она не испытывала такого полного, абсолютного покоя. Она сидела поодаль от жара прерывистого пламени горелки, от свиста рассекаемого воздуха; все было тихо, лишь где-то внизу лаяла собака, и Каролина улыбнулась. Ей не хотелось разговаривать, остальные пассажиры, вероятно, чувствовали то же самое, так как все молчали. На такой высоте как-то особенно остро ощущалась незначительность человека.

Гондола была поделена на несколько отделений. Одно — для пассажиров и штурмана, отделение поменьше — для пилота. Пространства для передвижений было мало, и пассажиры вежливо менялись друг с другом местами, чтобы каждый мог поймать лучший вид и сделать снимки. Пилот начал рассказывать на английском и немецком о тех местах, над которыми они пролетали, сообщал их скорость и высоту. Но Каролина едва слушала его. Она смотрела в небо, которое, как иногда бывает перед наступлением темноты, было почти синим, любовалась проплывавшими внизу холмами.

Пролетая над горными вершинами и долинами, Каролина думала, что могла бы остаться здесь навсегда — между небом и землей, — свободная, ничем не обремененная, и пыталась запечатлеть в памяти окружающую красоту, чтобы навсегда сохранить в душе это изумительное чувство покоя.

Время пробежало незаметно, и полет подходил к концу. Перед спуском, когда солнце уже скрылось за горизонт, пассажирам велели сложить свои вещи в специально предназначенные для этого сумки.

— Вы обычно приземляетесь произвольно? Или в определенных местах? — спросила Каролина у пилота.

— Иногда, где придется, — засмеялся он. — Если вдруг поднимается сильный ветер, мы совершаем вынужденную посадку. Многие местные фермеры уже нас знают. Они разрешают нам приземляться на их полях, а мы в благодарность даем им бесплатные билеты на шар…

Неожиданно резко замолчав, пилот внимательно посмотрел вниз, после чего дал команду пассажирам принять позы, предусмотренные для аварийных ситуаций. Затем он обратился к женщине-штурману, которая пыталась кого-то поймать по портативной рации. Каролина расслышала что-то о ветре в десять узлов и забеспокоилась.

Внезапно гондолу с огромной скоростью понесло вниз. В согнутом положении, с широко раскрытыми глазами, но не в состоянии что-либо увидеть, Каролина ждала, что произойдет дальше. Скорее всего, легкий удар.

Последовал довольно сильный толчок. Гондола ударилась боком о дерево, затем они стукнулись еще обо что-то, и удар был отнюдь не легким. Гондола коснулась земли, но едва Каролина осознала, что они приземлились, и перестала держаться, как гондола вновь подпрыгнула и Каролину сильно швырнуло в сторону мужчины, находившегося рядом. Затем последовал удар еще большей силы. Гондола накренилась, и Каролину, ухватившуюся за канат, прижало спиной к плетеной стенке. Несколько раз их сильно подбросило, прежде чем гондола, перевернувшись, оказалась на боку.

Лежа на спине, потеряв ориентацию в пространстве и ощущая лишь ноющую боль от полученных ушибов, Каролина наблюдала, как ее попутчики неловко выбирались из гондолы, и постепенно ослабила мертвую хватку, с которой держалась за страховочный канат.

Кто-то присел на корточки позади нее, и она быстро обернулась. Зеленые глаза мужчины изучали ее с почти гипнотическим напряжением. Ей показалось, что время вдруг остановилось.

— Вы ушиблись? — наконец тихо спросил он.

— Вы англичанин? — глупо ответила она вопросом на вопрос.

— Да. А вы?

— Да.

— Да — ушиблись?

— Нет, да — англичанка. Простите. Вы не могли бы помочь мне выбраться?

— Конечно.

Этот незнакомец с потрясающими зелеными глазами имел очень мужественный и серьезный вид. Странно, но при этом он казался циничным и насмешливым. Он был явно старше и опытнее ее. Создавалось впечатление, что он все уже это видел и проделывал не раз. Возможно, так оно и было. К тому же он был очень красив. Высокий, статный, с породистым благородным лицом, он поразил Каролину в самое сердце. Ей показалось даже, что он ей смутно знаком.

Незнакомец помог ей подняться, и она неожиданно почувствовала дрожь возбуждения во всем теле. Впервые за двадцать четыре года Каролина ощущала нечто подобное. Она стояла как вкопанная и никак не могла оторвать от него глаз.

Он кивнул с равнодушным видом, что особенно задело Каролину, и пошел прочь. Может, она ему не понравилась? Смущенная и озадаченная не только его, но и своей собственной реакцией, она осталась стоять у гондолы, продолжая смотреть ему вслед.

Оглянувшись, она увидела, что все остальные пытаются выпустить из шара воздух. Нагнувшись, Каролина достала из корзины свой фотоаппарат и уже хотела отложить его в сторону в более безопасное место, но передумала и наспех сфотографировала мужчину, который ей помог. Осознав вдруг весь идиотизм — или, может, безумство? — своего поступка, она украдкой огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, и… сделала еще один снимок.

— Он вас заинтересовал? — спросил ее мягкий женский голос.

Вздрогнув, Каролина обернулась и увидела светловолосую молодую женщину, стоявшую рядом.

— Я Теодора, — застенчиво представилась та, — из соседней деревни.

Улыбаясь, Каролина пожала протянутую руку.

— Каролина Макферсон, из Англии. — Помолчав добавила: — Да, я нахожу его интересным.

— Мы тоже, — согласилась Теодора. — Его зовут Алистер. Алистер Латимер Барнард. Алекс. Мы все здесь гордимся им. Теперь он писатель. Мы очень его любим.

— Алистер Латимер Барнард, — в задумчивости теребя полотно воздушного шара, безуспешно пытаясь выдавить из него воздух, Каролина произнесла имя незнакомца.

Она мучительно пыталась вспомнить, где она слышала это имя. И вспомнила.

Алистер Латимер Барнард. Это, видимо, Алистер Барнард с Ближнего Востока, или из Африки, или еще откуда-то. Она видела его телевизионные репортажи с горячих точек планеты о войнах, террористических актах, катастрофах и прочих трагедиях. В помятой одежде, иногда небритый, он стоял перед телекамерой и рассказывал о том, что видел.

— Вы говорите, что теперь он писатель? — обратилась она к Теодоре.

— Да, уже почти год. Он прогуливался неподалеку, когда заметил приземляющийся шар, и подошел помочь. Возможно, когда-нибудь мы повесим у нас маленькую табличку, — мягко похвалилась Теодора, — с надписью «Алистер Барнард написал один из своих бестселлеров здесь, в тишине и покое нашей прекрасной Австрии».

— А это ему понравится?

— Нет, не думаю. Он не любит выставлять себя на показ, он не… экстравагантен. Так? — в замешательстве спросила Теодора, не уверенная, правильно ли она употребила слово, которого нет в ее родном языке. — Он часто гуляет в горах, — продолжала она на плохом английском, с трудом подбирая слова, — или сидит в кафе, иногда загадочно улыбаясь. Мы его не беспокоим, думаем, что в его голове, наверное, рождается новое произведение, и не осмеливаемся прервать такие ценные мысли. Мы просто улыбаемся и киваем ему в ответ, и он еще какое-то время сидит в кафе. Вы ведь не потревожите его? — обеспокоенно спросила женщина.

Как бы мне хотелось потревожить его, думала Каролина, но не в том смысле, в котором это понимала Теодора.

— Нет, не потревожу, — ответила она.

Прислонившись лбом к стеклу окна, Каролина теперь задавала себе вопрос, волновала ли она его вообще когда-нибудь. Уж конечно, не настолько, насколько он волновал ее. Ее все еще приводило в трепет его узкое, умное лицо, прикосновения его длинных пальцев вызывали смятение. А его темные, густые, шелковистые волосы, которые, казалось, всегда нуждались в стрижке, — от них она была просто без ума.

Тогда она так и не закончила свой тур по Европе. Осталась в маленькой австрийской деревушке — в первое время не думая или не осознавая, что сделала это из-за Алекса, — но осталась и… влюбилась. Она всегда понимала — или думала, что понимает, — что любит его больше, чем он ее.

А теперь? Теперь ей казалось, что она совсем запуталась.

Скоро наступит темнота. Они станут притворяться за ужином, что все в порядке, а потом она просто отправится спать. Вот и еще один нескончаемый день прожит. Как это невыносимо — не жить, а проживать свою жизнь.

Каролина услышала щелчок закрываемой двери черного хода, и ее охватила паника. Она не была готова увидеться с ним лицом к лицу, еще нет, не сейчас. Она вдруг решила, что надо пойти погулять. Не раздумывая, она метнулась назад, схватила с вешалки плащ и поспешно вышла из дому через парадную дверь. Спускаясь по крутым ступенькам, она двинулась в том направлении, в котором обычно ходил на прогулки Алекс.

Каролина слепо побрела к озеру. Моросящий дождик в один миг намочил волосы и плащ. Волны беспокойно плескались о камни, тихие шлепки воды, казалось, раздавались в такт с ударами ее пульса. Теперь она слишком быстро утомлялась. Ведь последнее время она мало двигалась, и в легких недоставало воздуха. Чувствуя головокружение, Каролина остановилась, огляделась вокруг в поисках места для отдыха и присела на большой камень.

Ни о чем не думая, она смотрела невидящим взглядом на озеро. Каролина, ты ведешь себя глупо. Все, что тебе необходимо сделать, это поговорить с ним, объяснить, что ты чувствуешь. Спросить, что чувствует он, говорила она сама себе. Но именно это и было трудно, не так ли? Она боялась спросить его, потому что ее преследовало жуткое, леденящее душу подозрение, что он больше не любит ее.

Внезапно над головой пронесся самолет королевских ВВС, направлявшийся к расположенной неподалеку авиабазе, и едва не напугал Каролину до смерти. Вряд ли она когда-нибудь сможет привыкнуть к этому оглушающему грохоту, который будто бы разрывал воздух на части.

Держа руку на сердце, которое учащенно билось, Каролина расслышала слабое постукивание камней под ногами какого-то человека, бегущего вдоль берега, услышала его затрудненное дыхание, но так и не обернулась, пока позади нее о землю не шмякнулся портфель.

Мальчик лет двенадцати-тринадцати смотрел на Каролину, вытаращив глаза, лицо его раскраснелось от бега. Он не произносил ни слова, Каролина тоже молчала. Какое-то время они в полной тишине изучали друг друга, затем паренек присел на свой школьный портфель и обхватил руками колени.

— Сейчас они уйдут, — промолвил он со смешной покорностью.

— Кто? Кто сейчас уйдет?

Каролина присмотрелась и увидела невдалеке двух девочек, топтавшихся на месте, но ей не хотелось вмешиваться в происходящее, не хотелось быть вовлеченной в какие-то их внутренние распри.

Все еще тяжело дыша, мальчишка пробурчал:

— Они доводят меня до белой горячки!

— Кто они? — против своей воли спросила Каролина.

— Из школы, — пожал он плечами. — Хотят разведать, где я живу. — Набрав полную горсть камней, он начал бросать их в воду. — Можете себе представить, что тогда начнется, если даже сейчас они не дают мне покою. — Паренек мрачно вздохнул. — Вы та самая леди, что живет с Алистером?

— Да. Ты его знаешь?

Он отрицательно покачал головой и украдкой посмотрел, не ушли ли девочки.

— Сколько сейчас времени?

— Не знаю, — призналась Каролина. — Думаю, где-то половина четвертого.

— Как его нога? Заживает?

— Кого? Алистера? Да.

— Мне мама сказала, что он попал в аварию.

— Да, — тихо подтвердила она.

— Вы поэтому такая грустная? Мама сказала, что… — Он вдруг смутился и запнулся.

— Что сказала мама? — подтолкнула его Каролина.

— Что вы много плачете. Вы из Лондона?

— Нет, из Австрии, — уточнила Каролина и мысленно поинтересовалась, почему вообще кого-то волнует ее жизнь. — Точнее, из Манчестера, но последнее время я жила в небольшой деревушке рядом с Майрхофеном.

— А где это? — спросил он без особого интереса.

— В Австрии, недалеко от Инсбрука. Там замечательно красиво. — Она указала ему рукой на его обидчиц. — Мне кажется, они уходят.

— Что? О, здорово! Наконец-то. — Мальчик резко встал и накинул портфель на длинном ремне на плечо. — До свидания, было приятно поболтать, — неожиданно по-взрослому закончил он и вприпрыжку побежал прочь.

Да, подумала Каролина озадаченно, до свидания. Ведь попытка поговорить с кем-то — это уже что-то, не так ли? Легко вздохнув, она поднялась на ноги.

Откуда мать этого мальчика знает, что я много плачу, думала Каролина, возвращаясь той же дорогой. Ей сказала миссис Гастингс? Ей и всем остальным в этом маленьком городке? Выйдя на дорогу, Каролина заметила, что фонари уже были зажжены, и теперь их желтый свет мерцал в бесшумных струях дождя. Мальчик ушел, к себе домой, к своей маме. Случалось ли ей когда-нибудь бегать за мальчиками из школы? Каролина не могла такого припомнить: наоборот, мальчики бегали за ней. Пока она не встретила Алекса. За Алексом она побежала бы на край земли. Даже сейчас. Если бы он этого захотел.