— И Санибел оказался подходящим выбором?

— Я не планировал приезжать сюда. Но одно цеплялось за другое. И если честно, я родился для того, чтобы жить в таком месте.

Они миновали пропускной пункт, проехали по мосту и остановились у командного пункта на парковке Тёрнер-бич. Берег все еще оставался перекрытым, но бóльшая часть тяжелой работы уже была проделана. Несколько криминалистов продолжали обшаривать окрестности, копаться в песке. Катера береговой охраны патрулировали в водах за волноломом, не подпуская флотилию прогулочных судов.

Они вышли из машины, и Пендергаст замер на мгновение, оглядывая место действия своими необычными серебристо-голубыми глазами.

В командной палатке находились несколько сотрудников департамента санитарии и несколько полицейских Перельмана, включая сержанта по имени Крэнфилд. Они сидели за складным столом и пили кофе. Когда появились Пендергаст и Перельман, люди за столом начали вставать.

Перельман дал им знак сидеть.

— Это агент Пендергаст из ФБР. Некоторые из вас, возможно, встречались с ним вчера. — Он обратился к Крэнфилду: — Еще какой-нибудь ужас прибило к берегу?

— За последние восемь часов всего один обрубок.

— А в остальном?

— Обычное недовольство с проездом, зеваки и любопытные журналисты.

Перельман кивнул:

— Оставляем наш статус в положении желтого уровня. Мы вернемся к этому вопросу через двенадцать часов. — Он повернулся к Пендергасту. — Значит, хотите прогуляться?

Они ступили под безжалостное солнце, пересекли асфальт, поднырнули под желтую ленту и вышли на песок. Пендергаст снова остановился.

— Горько видеть столько мусора в таком прекрасном месте, — сказал он.

— Место преступления, на котором еще работают криминалисты, не подлежит очистке. Мы не могли запустить механические грабли, после того как все это началось.

— Похоже, все важные вещественные доказательства уже найдены. Следствию наверняка не повредит, если ваши люди помогут нам подобрать немного этого мусора.

«Подбирать мусор?» Пытаясь оставаться невозмутимым, Перельман снял с ремня рацию:

— Крэнфилд?

— Да, шеф?

— Пожалуйста, пришли Диксона и Рамиреса. С мешками для мусора.

Короткая пауза.

— Принято.

Минуту или две спустя двое служащих департамента санитарии появились из палатки с большими черными мешками. Вчетвером они медленно двинулись вдоль берега, Пендергаст по-прежнему в своих дорогих туфлях. Рамирес нагнулся, чтобы подобрать пластиковую тарелку.

— Тарелка ни к чему, — сказал Пендергаст. — Если не возражаете, мусор буду выбирать я.

И они пошли дальше, то и дело останавливаясь, когда Пендергаст подбирал что-нибудь — пакетик от чипсов, остатки растений, выброшенный на берег плавучий мусор, пластиковую крышку от кофе — и бросал в мешок, который держали сотрудники санитарии. Его выбор казался случайным. Перельман не помнил, чтобы когда-либо совершал более необычную прогулку.

— У вас есть карта, которую я просил? — сказал Пендергаст, рассматривая резиновое колечко и затем отбрасывая его на песок.

Перельман достал лист бумаги и вручил агенту. Это была карта берега, нарисованная от руки, с красными точками, обозначающими место, где был обнаружен каждый обрубок, прежде чем его поместили на высоту, недоступную прибою; тут же стояло приблизительное время находки. Агент запрашивал эту карту предыдущим вечером перед самым отъездом в морг.

Пендергаст остановился и принялся разглядывать карту:

— Превосходно, благодарю вас.

— Мой патрульный Лару зафиксировал эти находки. Он считает себя настоящим художником.

Они пошли дальше, Пендергаст — с картой в руке, которая, впрочем, никак не повлияла на их разыскания. Они шли, агент время от времени останавливался, разглядывал флажок, воткнутый в месте находки, или подбирал мусор, изучал его, потом клал в мешок или бросал на берег. На ходу он засыпал Перельмана вопросами: не случалось ли прежде чего-либо подобного — не с обрубками человеческих ног, но с какими-нибудь странными и кучно выброшенными на берег дарами моря? Не стоит ли опросить местных рыбаков? Много ли обычно выносит мусора на берег в дополнение к ракушкам? Как часто они убирают берег? Перельман старался ответить наилучшим образом.

Они приближались к дальнему концу пляжа, и Пендергаст остановился, уставившись на большой старый дом на дюнах за полицейской лентой.

— Какой прекрасный пример викторианской архитектуры приморского стиля.

— Это Мортлах-хаус — сказал Перельман.

— Почти идеальное место, хотя при таком расположении за дюнами дом кажется довольно беззащитным. — Пендергаст помолчал. — Он немного не на месте, по крайней мере, в сравнении с другими здешними домами. И кто там живет?

— Никто. Он приговорен к сносу.

— Жаль. — Пендергаст подобрал пластиковую бирку и бросил ее в один из распухших от мусора мешков. Потом выпрямился. — Возвращаемся? Думаю, я набрал достаточно мусора.

— Я не возражаю.

Они развернулись и пошли назад, Рамирес и Диксон тащили наполненные мешки.

— Должен признать, меня одолевает любопытство, шеф Перельман. Скажите, каково ваше мнение о версии коммандера?

— Он опытный моряк — провел на воде в качестве капитана десять тысяч часов, и его способности никто не оспаривает.

Ответ был недостаточно полный, и Перельман это знал. Он задумался на секунду, потом решил, что Пендергаст заслуживает его доверия. Почему именно заслуживает, он не был уверен.

— Бо принадлежит к старой школе, он привык к полному подчинению, отчего иногда его одолевает гордыня и он не всегда готов слушать других. Но я работал с ним прежде. Я уважаю его опыт: целая жизнь на море. Его предположение, что обрубки прибило с Кубы, кажется мне вполне логичным. Куба меняется, но, к сожалению, там в тюрьмах все еще много диссидентов.

Пендергаст, идущий рядом с Перельманом, кивнул.

— С другой стороны… мы имеем дело не с осадкой, дрейфом и сносом катера береговой охраны водоизмещением в четыреста тонн. Мы имеем дело с обрубками ног в кроссовках, плывущими в воде. Не думаю, что кто-то имеет опыт в таких делах, даже коммандер.

Продолжая говорить, Перельман краем глаза приметил какое-то движение. Черный лимузин свернул с Каптива-драйв, двинулся по дороге, упиравшейся в пляжную парковку, и остановился, не доехав до ленты. Перельман нахмурился. Это еще что такое — какой-то новый чиновник приехал на выход к прессе? Перельман полагал, что уже встретился или переговорил со всеми управленцами города, советниками, начальственным резервом округа Ли, имевшими хоть самые малые властные полномочия.

Задняя дверь машины открылась, и он понял, что ошибался. Из машины в тень под пальмами вышла женщина. На ней была большая стильная шляпа с широкими полями от солнца и легкое светлое платье, покрой которого подчеркивал ее стройные формы. Она приблизилась, вышла из тени на солнце, и тут Перельман понял, что она не только очень молода — не больше двадцати трех или двадцати четырех лет, — но еще и удивительно красива. Перельман был киноманом, и высокие брови и коротко стриженные волосы цвета красного дерева напомнили ему Клодетт Кольбер. Нет… еще сильнее для воображения начальника полиции было сходство с легендарно красивой Олив Томас, звездой немого кино, умершей в 1920 году.

Но тут видение из прошлого изящно наклонилось и проскользнуло под полицейской лентой, и чары разрушились.

— Эй, минуточку! — воскликнул Перельман.

Вдали он заметил двух полицейских, бежавших к черной машине. И ощутил легкое прикосновение к руке.

— Все в порядке, — сказал Пендергаст. — Она со мной.

Но молодая женщина остановилась сама, не желая зарываться каблуками в песок, и явно ждала их. Перельман дал отбой своим полицейским, и маленькая процессия — агент ФБР, начальник полиции, двое рабочих с тяжелыми мешками с мусором — двинулась к ней по песку.

— Констанс, — сказал Пендергаст, когда они приблизились, — это начальник местной полиции Перельман. Позвольте представить вам, шеф, мою подопечную и помощницу Констанс Грин.

Молодая женщина сняла солнцезащитные очки и посмотрела на Перельмана фиалковыми глазами:

— Рада с вами познакомиться.

Низкое контральто, среднеатлантическое произношение, и Перельман снова почувствовал странное дуновение из далекого прошлого.

— Удивлен, что вижу тебя здесь, но рад, — сказал ей Пендергаст. — Что побудило тебя покинуть Эдем?

— Я думаю, это была встреча с древом познания.

— Даже обаяние рая со временем бледнеет.

— Я дочитала «À rebours». И мне пришло в голову — после того как шеф безопасности закончил объяснять мне подробности обращения с его Эм-шестьдесят, — что с моей стороны эгоистично оставаться в стороне, погрязнув в роскоши, пока ты, предположительно, трудишься здесь над расследованием. Не знаю, буду ли полезна в этом, но, по крайней мере, могу составить компанию.

— Очень любезно.

— Мне сказали, что ты остановился в мотеле «Фламинго вью», — она произнесла название мотеля так, словно это была разновидность слизняка, — но, приехав туда, я предположила, что это какая-то ошибка, и не рискнула войти внутрь и спросить.