Найя пыталась говорить о брате с гордостью, как и подобает, но вышло вяло. Когда Гурджин нашел время, чтобы навестить их, он без умолку болтал о замке и о мире за пределами Сога. Все происходило исключительно в связи с ним: и изысканные празднества, и даже гости со всех уголков Тра. Найя обожала деликатес из слепоглазки, но с тех пор, как Гурджин сказал, что ничто не сравнится с пиршествами лордов, даже пиры дренченов, она жаждала увидеть описанный им банкетный зал с высоким сводчатым потолком, инкрустированным драгоценными камнями и блестящими металлическими вставками. Она жаждала попробовать наваристых бульонов, сладких пирожных и ползунов, наваленных высокими горами на десятках укрытых скатертями столов. Пировал ли он прямо сейчас, в то время как она живет в Соге, день за днем обходит все тот же старый Заболоченный лес и страдает от строгого матушкиного обучения будущей модры? Возможно.
— Соперничество между детьми — это нелегко, — сказала Тавра.
Она пыталась утешить жестко высказавшуюся Найю, но только спровоцировала выплеск эмоций. Да что эта путешественница понимает в соперничестве?
— Ха! У нас с Гурджином — одинаковые навыки, одинаковые интересы. Мы даже одного возраста — мы близнецы! Но раз уж я старшая дочь, то должна стать модрой, а его призвали в замок. Если бы не это, мы бы ушли вместе.
Тавра звучно сомкнула рот и задержала дыхание.
— Ох, — наконец выдохнула она.
Больше они об этом не говорили. Найя дождалась, пока старая обида стихнет, и упрятала ее подальше.
Что-то протаранило их сзади. Найя, ойкнув, влетела в гостью, и они обе повалились на пол. Найя тотчас вскочила на ноги и что-то закричала вслед двум хулиганистым мальчишкам-дренченам, которые стремглав налетели на стол, опрокинув плетеные чаши с тарелками и питьевые стаканчики, и с хохотом понеслись дальше по залу.
— Извините! — воскликнула Найя.
Она наклонилась и подала руку лежащей на спине гостье, чье недавно вычищенное платье оказалось перепачкано едой, которая лежала на ее тарелке.
Вапра взялась за руку Найи, но стоило им соприкоснуться, как у Найи перехватило дыхание от внезапно нахлынувших видений, которые понеслись перед ее внутренним взором. Прекрасная гельфлинг-вапра в сияющей диадеме, разодетая в струящиеся серебристые одежды, с белоснежными волосами, заплетенными и уложенными изысканными завитками и узлами. Ее нежное лицо — слегка сурово от бремени необходимости управлять гельфлингами.
В голове Найи зазвучал голос. Голос Мейрин, Аль-Модры всех гельфлингов…
«Найди Райана. Найди Гурджина».
Имя брата вызвало воспоминания, которые сразу попали в сновидение, она даже не успела их остановить. День, когда они с Гурджином попрощались и он ушел с другими воинами. Ссоры с матушкой, которая не позволила присоединиться к брату… и еще тот самый день, когда Найя сдалась, сжав свой гнев в маленький черный шарик. Она приняла свой долг стать модрой, обучиться использованию целительной силы влийайа, урегулированию споров между жителями ее клана и изучить историю.
В памяти Тавры снова возник голос Аль-Модры, на сей раз более твердый и резкий:
«Найди их. Найди любых их союзников…»
Найя отдернула руку, и наказ растворился в воздухе, а Тавра снова упала на пол. Контакт прервался, и видения исчезли.
— Я… прошу прощения, — сказала Найя. — Я не хотела… Вот.
Она сосредоточилась на происходящем и снова протянула руку. Теперь, когда Тавра дотронулась до ее пальцев, видения не появились — теперь они не обменивались воспоминаниями.
Раскрасневшаяся Найя помогала Тавре почистить водой испорченное платье. Тавра молчала, но Найя была уверена, что она размышляет о случившемся. Непроизвольное совместное сновидение означало нарушение личных границ, и уж в ее-то возрасте Найе уже пора было уметь контролировать себя.
— Простите, — проговорила Найя.
— Мне пора ложиться спать, — ответила Тавра, не отреагировав на извинение. — У меня был трудный день. Боюсь, я недолго еще смогу держать глаза открытыми.
Найя стояла, опустив голову. Тавра спешно поблагодарила за ужин и удалилась. Когда она скрылась, Лаэсид кивком подозвала Найю.
Обескураженная Найя подошла к матушке и потерла лоб тыльной стороной ладони.
— Надо же, как быстро она убежала, — произнесла Лаэсид, машинально поглаживая косички Найи. — Что случилось?
— Я нечаянно сновиделась с ней, — тихо пробормотала та в надежде, что слова частично улетучатся, прежде чем матушка их услышит. Она аккуратно убрала руки матушки от своих волос, меньше всего желая сейчас ощущать себя ребенком. — Мне очень стыдно.
— Если никто не пострадал, уверена, вы обе переживете недоразумение, — ответила Лаэсид спокойно.
Белланджи явно заинтересовался услышанным и наклонился поближе.
— Ты увидела что-то важное? — спросил он.
Поначалу Найя подумала, что он ее поддразнивает, но его взгляд был серьезен. Она пыталась позабыть увиденные личные воспоминания Тавры, но стоило отцу задать свой вопрос, как образ прекрасной Аль-Модры всех гельфлингов возник в ее памяти, как и тревожные фразы:
«Найди Райана. Найди Гурджина».
Кто такой Райан? Как он связан с братом Найи? И, что важнее, зачем они Тавре? Найя поведала об увиденном. Когда она закончила свой рассказ, Белланджи и Лаэсид, глядя друг на друга, беззвучно обменялись мнениями: они так иногда делали — не произнося ни слова и не сновидясь. Они кивнули друг другу в знак согласия.
— Найя, — голос Лаэсид был ровным, но твердым. — В свете случившегося, полагаю, пора прояснить причину не самого приятного притворства гостьи. После ужина сразу же явись в мои покои. Нам предстоит слегка запоздалый непростой разговор с Таврой из Ха’рара.
Глава 3
Найя выполнила пожелание матушки, хоть наслаждаться ужином теперь было трудно, потому что она уже предвкушала противостояние. Когда тележки наконец прекратили выкатываться из кухни, а члены ее клана, выразив благодарность за угощение, молитвенно хлопнув ладонями над головами и глубоко поклонившись, легкой походкой разошлись на ночлег по домам внутри Великого Смерта и соседних апекнотов, она вздохнула с облегчением.
Элиона отправилась поблагодарить вечерних музыкантов и официантов, а Найя помогала убирать посуду с главного стола и переносила ее в плетеные люльки, которые свисали с балконов рядом с кухней. Ночной дождь начисто вымоет посуду, сбросив остатки пищи и соуса в болото, чтобы ими могли полакомиться местные обитатели. Справившись со своими обязанностями, Найя по веревочным переходам взобралась на верхние ветви Смерта, преодолела холл, виляющий вправо и влево, и нырнула в туннель. Он-то и привел ее к покоям матушки — самой большой комнате в Великом Смерте, расположенной ближе всего к сердцевине дерева.
Глубоко внутри Смерта и столь поздней ночью должно было быть очень темно, но светящийся пещерный мох на округлых стенах придавал помещению нежное сине-зеленое сияние. Разрисованные защитными фигурками и исписанные магическими заклинаниями сами стены большей частью укрыты гобеленами, украшенными бусинами, перьями, чешуйками и резными клыками. В некоторых местах — но в основном над дверным проемом и матушкиной шкатулкой для врачевания — висели деревянные талисманы с выгравированными на них оттисками, оставшиеся еще с тех времен, когда модрой клана была создательница снооттисков. Слова были выведены темным, как будто выжжены, — насыщенным‑черным и красным цветами. Буквы не теряли яркости, сколько бы лет ни прошло. Гравировка снооттисков — редкий дар, и потому талисманы ценились очень высоко.
Наверху покоев располагался широкий купол с отверстием наружу. Когда Голубая Луна, самая большая из Сестер, была полной и проходила прямо над туннелем, начинался новый унум.
Модра Лаэсид возлегала в кресле-гамаке, слегка раскачивая себя единственной ногой, а ее супруг уже набил трубку из бивня небри и раскурил ее. Под цепким взором мудрой женщины-дренчен Тавра сидела на полу на подушке, держа спину ровно, а руки церемонно положив на заостренные коленки. Тихо на цыпочках Найя обошла комнату по периметру и села на стул рядом с гамаком матушки.
Здесь царила напряженная атмосфера, но Найя порадовалась, что находится рядом с матушкой. Однако она уже много раз попадала под прицел ее взора и сейчас совершенно не завидовала Тавре.
— Теперь, когда все в сборе, — заговорила Лаэсид, — Тавра из Ха’рара, мы предложили вам свой очаг и дом, но, по-моему, вы поведали нам не всю свою историю.
— Прошу прощения, модра, — вымолвила Тавра. — Я лишь…
Быстрым движением руки Лаэсид оборвала ее речь.
— Я могла бы продолжать деликатный разговор и вытягивать из вас информацию по кусочкам в стиле Аль-Модры и вашего серебристого народа северных земель, но тут в Соге у дренченов на это нет времени, — в голосе Лаэсид слышалась нарастающая серьезность. — Скажите, почему вы пришли сюда и как ваш визит связан с моим сыном Гурджином?
Найя ожидала, что Тавра затараторит пронзительным голоском, как на пиру. Однако та спокойно вдохнула, закрыла глаза и выдохнула, прежде чем ответить на взгляд Лаэсид уверенным, натренированным взором.
