Чарльз слишком хорошо понимал эту непреодолимую потребность помочь дорогому человеку. Один бог знает, как он хотел помочь Ричарду! Чувство вины до сих пор преследовало его, и он не желал такой участи для Фрэнсис.

— Вы можете быть уверены, что я помогу вам, — хрипло произнес Чарльз. — Я постараюсь доказать, что ваш дядя мертв.

— Каким образом? — всхлипнула она.

— Мы попросим власти эксгумировать его труп.

Фрэнсис вздрогнула, ее зеленые глаза широко раскрылись.

— Что мы сделаем? — спросила она недоверчиво.

— Я хочу сказать, мы выкопаем его труп.

Фрэнсис все так же молча смотрела на него, и неясно было, то ли она не хочет этого, то ли не верит, что такое возможно. Чарльз взял обе ее руки в свои.

— Я думаю, это для вас единственный способ обрести спокойствие. Вы не сможете жить, не зная наверняка, что произошло с вашим дядей. Никто из нас не может жить, не разобравшись со своим прошлым. — Что там говорить, он и сам не смог. С тех пор как потерял Инес, Чарльз не представлял себе, что способен полюбить другую женщину. — Вряд ли власти охотно согласятся на это, но мы своего добьемся. Теперь вы готовы ехать со мной в Париж?

Фрэнсис внимательно наблюдала за выражением его лица, словно доискиваясь чего-то. «Она хочет убедиться в моей искренности», — подумал Чарльз и серьезно встретил ее взгляд. Как бы ему хотелось изгнать из ее глаз страх и неуверенность! В конце концов Фрэнсис отвела глаза и тяжело вздохнула.

— Я согласна, — хрипло сказала она. — Но, Чарльз, а если окажется, что это не мой дядя похоронен на церковном кладбище? Что тогда?

Чарльз отпустил ее руки и откинулся на спинку сиденья. Еще совсем недавно его раздражало упрямство Фрэнсис, ее нежелание признать правду. Но сейчас он понял, что она упрямится из чувства преданности. А преданность всегда вызывала его уважение.

— Постарайтесь отдохнуть и восстановить силы, — сказал он, надеясь избежать дальнейших споров. — Мы подумаем об этом, когда все выясним.

Но Фрэнсис неожиданно нахмурилась и покачала головой.

— Я боюсь, что испанцы не оставят нас в покое. О гибели капитана и его команды наверняка сообщат в испанское посольство в Париже. Они тут же пошлют за нами новую команду.

— Ну, не так сразу. — Чарльз вдруг впервые по-настоящему почувствовал, что их преследователи мертвы и у них есть передышка. Ему сейчас совершенно не хотелось думать о том, что будет завтра. — Весть об их гибели дойдет до Парижа только через несколько дней. Я заверяю вас, сейчас мы в безопасности. Включая щенков.

— Вы имеете в виду Пьера и Луи? Почему это вы их так называете?

Чарльз усмехнулся. Поразительно, как Фрэнсис всякий раз бросается на защиту мальчишек, хотя они явно менее нуждаются в заботе, чем она сама.

— Они действительно ведут себя как щенки, так что не ворчите. Кстати, у этих ваших мальчиков есть совершенно замечательные друзья. Их зовут Габи и Самуэл. Если бы не они, нам едва ли удалось бы вас вызволить. Жаль, что вы не видели, как они работают.

Чарльз хотел уже рассказать ей всю историю, заставить ее посмеяться, представляя себе капитана в шкафу, совершенно голого, дрожащего от страха, но Фрэнсис опередила его.

— Я достаточно хорошо знаю, как они действуют, — сказала она с легкой улыбкой. — Нам приходилось… Впрочем, неважно.

— Ах да, Луи говорил мне, что вы с ними знакомы.

— Я знаю их почти так же давно, как Луи и Пьера. Кстати, мальчики многому научили меня. Например, определять, кому можно доверять, а кому нет.

По какой-то непонятной причине ее слова напомнили Чарльзу о дерзком вопросе Луи прошлым вечером. «Вы уже целовали Фрэнк?» Ему тут же захотелось проделать это — благо ее мягкие губы находились так близко от него… Вместо этого он сказал:

— Почему бы вам не прилечь? Я, например, собираюсь отдохнуть. — Он поудобнее устроился на мягком сиденье и постарался вытянуть ноги. — Как только мы будем в безопасности и сможем остановиться, я сделаю холодный компресс вам на щеку. Надеюсь, что опухоль быстро спадет. Должен признаться, выглядите вы ужасно.

— Благодарю вас. Вы выглядите не лучше.

Чарльз не сразу понял, что она вовсе не хочет оскорбить его, а просто поддразнивает. Он промолчал, сознавая, что вообще мало что понимает в этой девушке, надвинул шляпу на здоровый глаз и притворился спящим. На самом же деле он краем глаза подсматривал, как Фрэнсис свернулась в клубочек на зеленом бархатном сиденье, приняв свою любимую позу. Она выглядела такой невинной, лежа рядом с ним! Следы слез на ее щеках и синяки усиливали его инстинктивное желание помочь ей.

Чарльз с трудом заставил себя отвести глаза от ее мягкого, соблазнительного рта. Интересно, долго ли он сможет воздерживаться от действия, которое Луи имел наглость назвать вслух? А еще интереснее — позволит ли ему Фрэнсис это действие совершить…

Коляска подпрыгивала на ухабах, ее швыряло из стороны в сторону, и Фрэнсис все никак не могла заснуть. Не в силах расслабиться, она то и дело бросала взгляды на Чарльза, который надвинул шляпу на глаза, защищая их от света. Даже отдыхая, он выглядел усталым. По краям рта залегли складки, словно он и во сне был чем-то озабочен. Несмотря на его заверения, она видела, что его тревожат грозящие им опасности.

«Как же это могло произойти? — дивилась она. — Почему этот незнакомец так доблестно, рискуя жизнью, сражается за меня?»

А ведь совсем недавно он казался ей бездумным, легковесным человеком, главное стремление которого — подчинять себе женщин. Нет, Чарльз вовсе не такой…

Однако ему не удалось все продумать — он оставил на постоялом дворе ее птицу. Фрэнсис с трудом подавила рыдание, когда вдруг осознала то, с чем так трудно было примириться. Орианы больше нет! Любимой ее Орианы, которая была связана с ней с самого своего появления на свет. Фрэнсис помнила, как соколиха ходила вслед за ней по всему дому, выпрашивая какое-нибудь лакомство, преданная, как щенок. Ориана выросла в прекрасную, сильную птицу, бесконечно любящую свою хозяйку, словно Фрэнсис была ей одновременно и матерью, и товарищем.

Она никогда уже не увидит дорогую свою подругу, не будет держать ее на руке! Никогда они вместе не испытают восторг охоты…

Фрэнсис надеялась, что стук колес заглушит ее рыдания, потому что сдерживать их не могла. Она потеряла и дядю, и Ориану. Боль этих утрат была непереносима.

— У вас что-нибудь болит? — внезапно спросил Чарльз.

— Нет, — прошептала она и отвернулась, чтобы скрыть слезы. Он, вероятно, не засыпал и, конечно, слышал ее плач.

— Мне очень жаль, что этот сукин сын ударил вас.

Что она могла ему ответить? Невозможно упрекать его за то, что он пожертвовал ее птицей. Он сам сокольничий, и Фрэнсис прекрасно понимала, чего ему стоило сделать выбор между ее спасением и спасением Орианы.

Чарльз тяжело вздохнул:

— Я вижу, что-то тревожит вас. Скажите, в чем дело, может быть, я смогу вам помочь.

— Ориана погибла! — с трудом выговорила она. — Только, пожалуйста, не думайте, что я виню в этом вас. Это не ваша вина.

Наступило молчание, нарушаемое только скрипом колес. Фрэнсис уже раскаивалась в том, что напомнила ему о соколихе. «И почему я такая жестокосердная?!» — с досадой думала она.

— Ваша соколиха наверху с Пьером и Луи, — проворчал он наконец.

Фрэнсис резко обернулась к нему и впилась глазами в его лицо, не в силах вымолвить ни слова.

— Не знаю, почему они решили взять ее наверх, — раздраженно продолжал Чарльз. — Ветер вреден ей. Как только мы остановимся, я обязательно заберу ее сюда. Но сейчас для нас важнее как можно быстрее увеличить расстояние между нами и постоялым двором. Не исключено, что кто-то из испанцев остался в живых.

— Так это правда?! — Фрэнсис смотрела на него во все глаза. — Она действительно с нами?

— Я сокольничий, — высокомерно заметил Чарльз. — У меня привычка думать прежде всего о благополучии этих птиц.

Фрэнсис внезапно бросилась ему на шею и стала покрывать его лицо поцелуями.

— Спасибо, спасибо! Вы удивительный человек! Как я смогу отблагодарить вас за то, что вы спасли ее? А я-то думала, что вы бесчувственный грубиян… Простите меня. Я ошибалась.

«Ну и дела! — думал Чарльз, неуклюже поглаживая ее волосы. — Все-таки она — самая загадочная девушка, какую я когда-либо встречал. Целует меня в благодарность за то, что я спас ее птицу, хотя ни разу не сказала мне спасибо за то, что я спас ее собственную жизнь!»

15

«Кроме всего прочего, она возмутительно прямолинейна», — думал Чарльз, поглядывая в окно. Значит, Фрэнсис считала его бесчувственным грубияном! Он догадывался об этом, более того — хотел, чтобы она так думала, но тем не менее вздрогнул, услышав ее слова.

Однако поцелуи Фрэнсис были хорошим возмещением нанесенного ею оскорбления. Правда, на его взгляд, они слишком быстро кончились. Чарльз был бы не против того, чтобы эти поцелуи имели продолжение, но Фрэнсис отодвинулась на свое место и устроилась там; рассеянная улыбка блуждала по ее лицу. «Будет ли она так же улыбаться, если я поцелую ее? — гадал Чарльз. — Вероятно, нет…»

Коляска тряслась и покачивалась, за кожаными занавесками, прикрывающими окошки, шла обычная деревенская жизнь. Мужчины и женщины трудились в полях, навстречу попадались двухколесные повозки. Чарльз пожалел о том, что сами они едут в такой роскошной — а значит, слишком заметной — коляске.

Если о них станут расспрашивать, каждый встречный сообщит, куда они поехали…

Чарльз прикрыл глаза, надеясь хоть немного поспать, но воспоминание о поцелуях Фрэнсис распаляло его воображение. Он мысленно видел ее лежащей на белой простыне; ее дивные волосы, темные, как его желание, рассыпались по подушке, изящное тело ожидает его прикосновений. Вот он опускается на колени рядом с кроватью… Но, увы, ничто не сулило ему осуществления этой мечты. А первую ночь в Париже они проведут на кладбище с парой лопат…

— Как вы предполагаете действовать? — спросила Фрэнсис, словно откликаясь на его мысли.

— Я как раз это обдумываю. Возможны разные осложнения, но главные трудности скорее всего у нас будут с властями. Боюсь, что они не одобрят наше намерение раскопать могилу на церковной земле и захотят проконсультироваться с доброй дюжиной официальных лиц — как английских, так и французских. — Чарльз замолчал, размышляя, как бы помягче изложить ей свой план, но ничего не придумал. — Возможно, нам придется раскапывать могилу самим, — объявил он ровным голосом.

— Вы шутите! — воскликнула Фрэнсис, ошеломленно уставившись на него. — Мы же не можем… Нас отдадут под суд за осквернение праха!

Чарльз хмуро покосился на нее.

— Я понимаю, это звучит жутко. Но вы же сами заинтересованы в том, чтобы выяснить истину как можно скорее. Кроме того, если вы поразмыслите, то поймете, что выкопать гроб не самое трудное. Самое трудное — это открыть гроб и заглянуть в него.

Он решил, что не стоит говорить ей о еще более неприятных моментах. А вдруг труп, который они выроют, окажется настолько изуродован, что его нельзя будет опознать? Тогда Фрэнсис предстоит мучиться сомнениями всю оставшуюся жизнь. Чарльз молил бога, чтобы ничего подобного не случилось: ведь он заверял ее, что таким образом будут разрешены все ее проблемы. Но сам он отнюдь не был в этом уверен.

— У вашего дяди были какие-нибудь особые приметы? — спросил Чарльз. — Что-нибудь, что могло бы помочь вам узнать его, если…

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — храбро ответила Фрэнсис. — У него на пальце правой руки был странной формы шрам.

— Это мы проверим. Что-нибудь еще?

— Нет, но я уверена, что узнаю его, если на этот раз внимательно всмотрюсь.

Должен ли он объяснить ей, как может выглядеть труп, восемь дней пролежавший в могиле? Особенно после того, как он побывал в воде… Чарльз решил, что не стоит заранее вызывать у нее отвращение.

— Мы все устроим, — пообещал он. — А теперь постарайтесь заснуть. Последние тридцать два часа мы оба почти не спали.

Совет был хорош, но, как он ни старался, сам не мог ему последовать. Глядя на спящую Фрэнсис, на длинные ресницы, которые, как крылья птицы, лежали на изуродованной щеке, он проклинал ее мучителя. Чарльз был доволен, что уничтожил капитана испанцев и отомстил за нее. А ведь когда-то он поклялся себе, что никогда пальцем не шевельнет ради женщины… Чарльз вспомнил, как три года назад обещал защищать Инес, быть ее верным рыцарем, даже если это будет стоить ему жизни. Но от него не потребовалось таких жертв, все его подвиги оказались никому не нужны. Он не винил Инес. Просто она поверила не тому человеку.

Но разве не безумие предлагать теперь другой женщине довериться ему? Тем более если эту женщину уже однажды обманули. Чарльз убеждал себя, что ему следует держаться подальше от Фрэнсис. Доверие приходит только один раз. Когда же человека предают, как предали Фрэнсис, трудно, невозможно поверить еще кому-то. Он не имеет права просить ее довериться ему…

И все-таки Чарльз не мог смириться с тем, что его предложение помочь так ошеломило ее.

Неужели в течение всей своей жизни эта девушка ни от кого не получала поддержки? Но ведь она просто одержима желанием спасти дядю. Значит, чувство верности заложено в ней глубоко и прочно, она не способна с легкостью отказаться от него. Интересно, что должен сделать человек, чтобы заслужить ее верность?

Заслужить верность… Когда-то Чарльз надеялся, что Инес будет верна ему. Она и вправду предпочла его Ричарду, Чарльз был счастлив, но вскоре выяснилось, что их представления о верности трагически не совпадают…

А друг его воспринял свой проигрыш достойно. Они ведь были товарищами и многое пережили вместе. Оба чуть не умерли от голода, когда приплыли в Вест-Индию, потом вместе наслаждались великолепием испанских владений. Вместе грабили испанские корабли и города под командованием своего командира Дрейка. Это было замечательное время, пока они не встретили Инес. Будь проклят тот день, когда они отправились купаться на пустынное озеро и там увидели ее! Она не подозревала, что за ней наблюдают, и резвилась, совершенно обнаженная, в сверкающей на солнце воде. Они оба сразу влюбились и лишь позднее, добиваясь ее благосклонности, поняли, что Инес для них — запретный плод. Они были англичанами, она — испанкой, между ними ничего не могло произойти…

Чарльз приподнял кожаную занавеску и стал разглядывать окрестности. Впереди показалась развилка, и решение пришло мгновенно. Им необходимо было отдохнуть перед приездом в Париж и запутать возможных преследователей. Чарльз знал, что неподалеку находится монастырь Святого Августина, куда регулярно ездила его сестра. Там они смогут принять ванну, перебинтовать свои раны, выспаться и поесть. Для осуществления задуманного предприятия им потребуются силы, а Фрэнсис, судя по всему, и понятия не имеет, какое тяжелое дело предстоит им ночью на кладбище.

Чарльз высунулся из окна и приказал Луи поворачивать направо.

Фрэнсис проснулась от пронзительного клекота Орианы, который раздавался с сиденья кучера наверху. Фрэнсис давно привыкла к этим оглушительным звукам. Они означали, что ее птица требует свою хозяйку, пищи и внимания — именно в таком порядке и немедленно.

— Нам еще долго ехать? — спросила она Чарльза, пытаясь привести в порядок свое платье и волосы.

Беспокойный сон в дороге не улучшил ее вида — щека Фрэнсис превратилась в сплошной кровоподтек; она невольно застонала, коснувшись ее.

— Мы уже почти приехали?

Чарльз опустил занавеску и обернулся к Фрэнсис.

— Пожалуй, нам стоит остановиться, чтобы дать отдых лошадям. — Он открыл дверцу и выскочил, как только коляска остановилась. — Я принесу вам воды, — бросил он через плечо. — Оставайтесь в коляске и постарайтесь поменьше двигаться.

— Дайте мне Ориану! — крикнула Фрэнсис ему вслед, облизывая сухие губы.

Ей хотелось пить, но прежде всего она думала о своей птице. Однако Чарльз сначала принес ей воды. Она с благодарностью взяла ковшик и сделала несколько жадных глотков. Чарльз смочил свой носовой платок и вручил его ей.

— Приложите это к щеке, — посоветовал он.

— Я предпочла бы кусок хорошего мяса, — печально улыбнулась она.

Чарльз хмыкнул:

— Ориана тоже не отказалась бы, но мы не можем здесь задерживаться. Мы должны приехать на место до темноты.

В коляску проскользнул Луи и плюхнулся напротив Фрэнсис.

— Каков мерзавец! — выругался он, разглядывая ее лицо. — Я убил бы его за то, что он сотворил с вами, если бы этот негодяй не был уже мертв.

— Я сама убила бы его, — сказала Фрэнсис и заметила выражение лица Чарльза при этом их обмене репликами.

Кажется, она опять шокировала его…

— Вот ваша Ориана, — Пьер просунул в коляску клетку с птицей.

Ориана клекотала от нетерпения, и Фрэнсис засмеялась, дотягиваясь до своей подруги.

— Иди ко мне, моя девочка! — запела она, открывая дверцу клетки.

Ориана выскочила, уселась на ее плече и сразу принялась чистить перышки. Между тем Луи наклонился к уху Фрэнсис и, подозрительно косясь на Чарльза, прошептал:

— Когда вас похитили испанцы, пришло известие — человек, которого ваш дядя посылал в Испанию, в скором времени прибывает в Париж. Вы должны доставить ожидаемое донесение королеве.

Выслушав Луи, Фрэнсис побледнела. Может ли она сказать об этом Чарльзу? Фрэнсис боялась, что, когда они приедут в Париж, Чарльз сразу обратится к английскому послу и это нарушит все ее планы. Нет, новость о гонце должна подождать. И кроме того, она вообще не хотела вовлекать Чарльза в свои дела. Он и так достаточно натерпелся из-за нее.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — с досадой спросила она Луи. — Осталось всего два дня!

— А когда, по-вашему, у меня была такая возможность? — огрызнулся Луи.

— До чего это осталось два дня? — поинтересовался Чарльз.

Фрэнсис подняла глаза и встретила его подозрительный взгляд.

— Через два дня будет четверг, — весело ответила она, быстро овладев собой.

— Ну и что? Что вы задумали?

— Тебе не хочется пить, Луи? — Фрэнсис, не обращая внимания на вопрос Чарльза, обернулась к мальчику. — Может, нам сходить к роднику?

— Только после того, как он объяснит нам, куда мы едем! — Луи воинственно посмотрел на Чарльза. — Эта дорога не на Париж. Хотел бы я знать, куда он нас везет.

Фрэнсис повернулась к Чарльзу, озадаченная таким оборотом дела.

— Вы ведь говорили, что мы едем в Париж! Почему же вы…

— Отправляйтесь к роднику, вы, маленькие разбойники, и принесите воды.

Чарльз подтолкнул Луи к дверце коляски. Мальчик проворчал что-то себе под нос, но спорить не стал. После минутного колебания Пьер и Луи двинулись через поле, а Чарльз встал у дверцы, предупредив попытку Фрэнсис последовать за ними.

— А теперь отвечайте, что произойдет через два дня? — потребовал он.

— Чарльз, — Фрэнсис нервно облизала губы, — куда мы едем, если не в Париж? Мы ведь должны ехать в Париж, не так ли?

— Конечно, — согласился он. — И скоро мы туда отправимся. Но сейчас у меня на уме кое-что другое.

— Я вижу, — нахмурилась Фрэнсис. — И я хочу знать про это «кое-что». Или вы готовите новый сюрприз?

— Я расскажу вам, когда вы откроете мне, что произойдет в четверг, — отрезал Чарльз.

Фрэнсис надменно отвернулась от него. Пусть знает, что она может быть не менее упрямой!

— Хорошо, в таком случае ответьте мне на другой вопрос. Что вы намерены делать в Париже? Я не уверена, что мы должны являться в английское посольство. Везде полно шпионов, если мы это сделаем, испанцы узнают немедленно. Нам лучше укрыться в логове мальчиков, и хорошо бы направиться туда незамедлительно.