— Тео, помоги!

Оба захохотали. Ловкий Тео без труда схватил рыбу и перевернул — та мигом перестала сопротивляться. Маус освободилась от лески, выволокла ведро из воды и увидела в его руках рыбу. Больше всего она напоминала длинный пучок мышц, усыпанный алмазной крошкой. Булавка воткнулась в нижнюю губу — рыба даже червяка не проглотила!

— Какую часть едят? — спросила Маус.

— В зависимости от аппетита: если голод сильный, то всю!

Тео поцеловал Маус, и она едва не задохнулась от счастья. Перед ней все тот же Тео, ее любимый! Поцелуй не оставил ни малейших сомнений: что бы ни случилось в той камере, его любовь к ней по-прежнему сильна.

— Моя очередь! — Маус оттолкнула Тео, взяла удочку и закинула в воду так, как только что делал Тео.

Вскоре ведро наполнилось рыбой: река была невероятно богата и щедра. Бескрайнее синее небо, блики солнца на воде, тихое, забытое всеми место и Тео, вот он, рядом — как поверить в такое чудо? На обратном пути Маус снова вспомнила семью с фотографий: родителей, двух девочек и победоносно скалящегося мальчишку. Они здесь жили и умерли. Почему-то лишь теперь Маус чувствовала: эти люди больше, чем фотоизображения, они действительно жили.

Маус с Тео выпотрошили рыбу, разделали и разложили куски на полках коптильни: завтра они вынесут их на солнце и завялят. Одну рыбину оставили на ужин и поджарили на сковороде с луком и картошкой.

На закате Тео взял дробовик, который держал в углу кухни. Маус убирала вымытую посуду в шкафчик и, обернувшись, увидела: Тео достал из магазина патроны, сдул с каждого пыль и вернул на место. Затем он вытащил нож и тщательно вытер о штанину.

— Ну, мне пора, — откашлявшись, проговорил он.

— Нет, Тео! — Маус оставила тарелки, шагнула к нему, взяла дробовик из рук и положила на стол. — Мы здесь в полной безопасности, — проговорила она и тут же почувствовала: это правда. Они с Тео в безопасности, потому что она в это верит! — Не уходи!

— Маус, по-моему, это неразумно! — покачал головой Тео.

Маус прильнула к нему и подарила долгий поцелуй, который лучше слов говорил: они в безопасности, они оба в безопасности. Малыш в ее утробе начал икать.

— Пойдем в спальню, Тео, — попросила Маус. — Пожалуйста, я очень хочу, чтобы ты сейчас был со мной.

В тот вечер, когда они прижались друг к другу на старой кровати, Тео признался, что боится спать. Он прекрасно понимал: не спать нельзя. Не спать — это все равно что не есть или не дышать: задержишь дыхание и терпишь, пока перед глазами не появятся пестрые точки, а каждая клеточка тела не застонет: «Воздуха… Воздуха…» Так и было в камере, причем не однажды, а изо дня в день.

Жуткий сон больше не снился, а безотчетный страх остался: только открой глаза — мигом провалишься в забытье. Он бы поддался Бэбкоку, если бы не девочка. Она пришла в его сон и остановила занесенную руку. Впрочем, в какой-то мере Эми опоздала: он уже сломался, был готов убить и ту женщину, и кого угодно еще. Он бы любые требования выполнил! От этой ужасной истины отрешиться невозможно. Стоит осознать ее, и ты больше не ты.

Слова признания растворялись в бархатном мраке ночи. Маус крепко обняла Тео и выслушала от начала до конца. Воцарилась тишина.

— Ты спишь?

— Нет-нет, что ты! — солгала успевшая задремать Маусами.

Тео придвинулся ближе, взял ее руку и положил себе на грудь, словно ее ладонь согревала не хуже одеяла.

— Очень прошу, не засыпай! Пожалуйста, позволь мне заснуть первым!

— Конечно, Тео, конечно, я подожду, пока ты не заснешь.

Тео затих, а вот малышу отдыхать явно не хотелось. Он кувыркался и пинал прижавшихся друг к другу родителей.

— Мы здесь в безопасности, — проговорила Маусами. — Пока мы вместе, можно ничего не бояться.

— Надеюсь, это правда! — вздохнул Тео.

— Конечно, правда! — горячо заверила Маус. Тео задышал ровнее: его наконец-то сморил сон, а Маус все лежала, глядя во тьму. «Это правда, — думала она. — Иначе и быть не может».

59

До гарнизона добрались ближе к вечеру. Солдаты отдали рюкзаки, но не вернули оружие. Членов отряда не считали пленниками, но продолжить путешествие не позволяли. Как выразился майор, их «взяли под защиту». От реки солдаты двинулись прямо на север. За горным перевалом лежала другая долина, от нее убегала разбитая колеями тропа. Лишь по чистой случайности друзья сами на нее не наткнулись. С запада наползли темные тучи, заморосил дождь, ветер принес запах дыма.

К Питеру подошел майор Грир. Сколько ему лет? По глубоким, избороздившим лоб морщинам казалось, что под сорок, зато стати, особенно в сочетании с высоким ростом, позавидовал бы любой юноша. Форма из буро-зеленого камуфляжа сидела как влитая. На бритой голове красовалась маленькая шерстяная шапочка. Майор туго затянул широкий кожаный ремень и набил карманы всякой всячиной. Как остальные пятнадцать бойцов, он обмазал лицо сажей и грязью, отчего белки глаз казались невероятно яркими. Он и его люди напоминали волков, диких лесных созданий. Впрочем, разве члены отряда дальней разведки могут выглядеть иначе? Они проводят в лесу по несколько недель кряду, вот и похожи на лесных обитателей.

Грир остановился, поднял на плечо винтовку, помимо которой носил большой черный пистолет, глотнул из фляги и махнул в сторону горного склона. Солдаты прибавили шагу, и Питер почувствовал: гарнизон близко. Горячая еда, койки вместо сырой земли — от такой перспективы усталость как рукой снимало.

— Осталось немного, гарнизон за следующим перевалом.

Как показалось Питеру, за несколько часов между ним и Гриром возникло что-то вроде дружеской симпатии. После чудовищно нелепой поимки члены отряда напрочь отказались разговаривать: каждый ждал от товарищей какого-то сигнала. Нарушил молчание Майкл. Перепачканный рвотой, измученный, он с трудом поднял голову и пролепетал: «Сдаюсь, мать вашу, сдаюсь! Мы из Калифорнии, ясно? Теперь пристрелите меня! Что угодно, только хватит качелей с каруселями!»

Когда Грир закрыл флягу, их с Питером нагнала Алиша. С тех пор как появились солдаты, она не проронила ни слова, даже оружие сдала без возражений, что совершенно не вязалось с ее характером. Вероятно, еще от потрясения не оправилась, впрочем, как и остальные. Она держалась рядом с Эми, давая понять, что никому не позволит ее обидеть. Питер подозревал: Алише неловко оттого, что она завела отряд в ловушку. Что касается Эми, девочка воспринимала изменившуюся ситуацию с обычным спокойствием.

— Какой он, ваш гарнизон? — спросил Питер.

— Ничего выдающегося, — пожал плечами майор. — Напоминает большую уборную, но даже в уборной лучше, чем в лесу под дождем.

За перевалом лежала большая долина, в которой и находился гарнизон — брезентовые палатки, окруженные высоким забором из шестидесятифутовых балок с заостренными концами. Среди автомобилей Питер разглядел как минимум пять «хаммеров», два больших бензовоза, а еще пятитонки, пикапы и несколько грузовиков с облепленными грязью шинами. По периметру стояли двенадцать высоких столбов с прожекторами, а в глубине территории паслись лошади. Солдаты муравьями сновали между палатками и по мосткам на стене. В центре на высоком флагштоке развевался флаг с красно-бело-синими полосками и белой звездой. Гарнизон занимал не более четверти квадратной мили, а Питеру казалось, он смотрит на целый город, средоточие мира, в существование которого он теоретически верил, но детали и подробности не представлял.

— У них прожекторы есть! — воскликнул Майкл.

Солдаты Грира торопливо спускались в долину.

— Разумеется, парень! — Капрал Манси, лысый, как все остальные разведчики, ухмыльнулся, обнажив кривые зубы. Большинство людей Грира не отличались общительностью и первыми не заговаривали, зато Манси трещал без умолку. В отряде он выполнял обязанности радиста, что вполне соответствовало его темпераменту. Его портативная радиостанция работала от генератора, который заводился рычагом, во время переходов торчавшим за спиной Манси, как хвост. — Тут, за стеной, — Техас! У нас в Техасе всегда и все есть.

Грир объяснил, что они не регулярная армия и уж точно не регулярная армия США. Мол, армии США больше нет.

— Так что вы за армия? — удивился Питер.

Тогда Грир рассказал про Техас.

За воротами гарнизона поджидала целая толпа. Несмотря на холод и моросящий дождь, многие разделись до пояса, обнажив мускулистые плечи и поджарые животы. Бритые под ноль, все как один были вооружены до зубов: у кого винтовка, у кого пистолет, у кого лук со стрелами.

— Имейте в виду, на вас будут пялиться, — тихо сказал Грир, — так что привыкайте сразу.

— Сколько… бомжей вы обычно приводите? — поинтересовался Питер. Грир уже объяснил ему, что бомж значит бродяга, отставший от своих солдат.

Шагавший к воротам майор нахмурился.

— Ни одного. Вот дальше на восток еще кое-кто попадается. В Оклахоме, например, Третий батальон однажды на целый город наткнулся. А здесь мы в последнее время даже не ищем.

— А сеть для кого?

— Прости, Питер, я думал, ты понял. Сеть для драконов, вы их пикировщиками зовете. — Майор покрутил пальцем. — От вращения им голову сносит — драконы словно в транс погружаются.

«А ведь Калеб объяснял, почему вирусоносители не суются на турбинное поле, — вспомнил Питер. — “Зандер вечно твердил, от круговых движений они бесятся!”» Он рассказал об этом Гриру.

— Вполне резонно, — согласился майор, — хотя про турбины я слышу впервые.

— А что за штуковины на деревьях висят? — полюбопытствовал Майкл. — И воняют так мерзко!

— Чеснок! — захохотал майор. — Это же старая уловка, можно сказать, с бородой. Драконы его обожают!

За воротами разговор резко оборвался: обитатели гарнизона взяли прибывших в плотное кольцо. Разведчики Грира моментально растворились в толпе. Все молчали, но Питер тут же почувствовал, что он местных не особо интересует: их взгляды намертво приклеились к девушкам.

— Смир-но!

Солдаты вытянулись по стойке «смирно». Из палатки вышел мужчина и быстро зашагал в их сторону. И это местный командир, обладатель высокого воинского звания? Мужчина был на целую голову ниже Грира, сложением напоминал бочку, а ходил вразвалку, как утка. Большая голова, бритые под ноль волосы, а лицо… Его будто сжали, чтобы сделать покомпактнее. Однако стоило мужчине приблизиться, Питер почувствовал его харизму: он буквально источал внутреннюю силу и энергию. Маленькие темные глазки пронзали насквозь. Казалось, на это лицо они попали по нелепой случайности.

Мужчина застыл, подбоченившись, оглядел сперва Питера, затем остальных членов отряда.

— Вот те на! — Голос незнакомца звучал на удивление низко, а выговор был таким же, как у разведчиков из отряда Грира, — тягучим, гнусавым. — Всем вольно!

Собравшиеся у ворот послушно расслабились. Питер не знал, что сказать, и решил для начала выслушать местного командира.

— Солдаты Второго батальона! — обратился к толпе командир. — До моего сведения дошло, что среди бомжей есть женщины. Вам запрещается смотреть на них, разговаривать с ними, приближаться к ним под каким-либо предлогом. Они вам не жены, не подруги, не сестры и не матери. Вы их не видите, для вас они не существуют. Приказ ясен?

— Так точно, сэр!

Алиша стояла рядом с Эми и смотрела прямо перед собой, поэтому переглянуться с ней Питер не смог. Холлис тоже пребывал в полном недоумении.

— Вы, шестеро, бросьте рюкзаки и подойдите ко мне. И вы тоже, майор Грир!

Командир повел их в палатку с земляным полом и провисающим брезентовым потолком. Скромное убранство состояло из пузатой плиты и двух заваленных бумагой столов на козлах. За столиком поменьше сидел радист в наушниках. Стену, у которой он сидел, украшала большая цветная карта, утыканная булавками, образовывавшими кривоватую галку. Вблизи Питер заметил, что основание галки упирается в центральный Техас, одна часть тянется на север через Оклахому и южный Канзас, а другая — на запад, в Нью-Мексико, но по пути сворачивает на север к границе Колорадо, где они сейчас и находятся. На самом верху карты желтыми буквами с черной каймой было написано: «Политическая карта США», а чуть ниже — «Школьные карты, компания “Фокс и сыновья”, Цинциннати, Огайо».

— Добро пожаловать на войну, — шепнул стоящий рядом Грир.

Командир вошел последним и обратился к радисту, который откровенно пялился на девушек. Сперва он выбрал Сару, потом его хищный взгляд метнулся к Алише, потом — к Эми.

— Капрал, оставьте нас ненадолго!

Радист не без труда оторвал взгляд от девушек и снял наушники.

— Виноват, сэр! — вспыхнув от смущения, пролепетал он.

— Быстрее, сынок, быстрее!

Капрал вскочил и умчался прочь.

— Ну, майор, о чем вы не потрудились мне доложить? — Глазки командира впились в Грира.

— Трое из бомжей женщины, сэр!

— Да, теперь вижу, спасибо за объяснение.

— Виноват, сэр! — Грир поморщился. — Следовало передать это по рации.

— Вот именно, следовало. Раз вы их нашли, вы и будете за них отвечать. Справитесь?

— Конечно, сэр, никаких проблем!

— Возьмите людей и займитесь размещением этих… этих бомжей. Им понадобится отдельная уборная.

— Есть!

— Ступайте!

Грир кивнул, украдкой взглянул на Питера, удачи, мол, дружище, и вышел из палатки. Генерал, имени которого Питер еще не слышал, снова оглядел каждого из членов отряда. В отсутствие солдат он казался куда менее напряженным и напыщенным.

— Вы Джексон?

Питер кивнул.

— Я бригадный генерал Кертис Ворхис, Второй экспедиционный батальон армии Республики Техас. Командую здесь я, если майор Грир не удосужился об этом упомянуть. — Губы генерала тронула тень улыбки.

— Нет, сэр, не забыл. В смысле, он об этом упомянул.

— Отлично, — кивнул Ворхис, по-прежнему не сводя с них глаз. — Итак, если я верно понял — простите, если кажусь чересчур недоверчивым! — вы шестеро добрались сюда из Калифорнии пешком?

«Вообще-то часть пути мы проехали на “хаммерах”, а часть — на поезде», — мелькнуло в мыслях у Питера, но ответил он по-военному коротко:

— Да, сэр.

— Зачем же вы пустились в такое путешествие?

Питер хотел было ответить, но правда снова показалась слишком длинной и громоздкой. На улице дождь полил по-настоящему — капли так и барабанили по брезентовой крыше палатки.

— Долгая история, — промямлил Питер.

— Не сомневаюсь, мистер Джексон, и с удовольствием ее выслушаю. А пока уладим кое-какие формальности. Вы и ваши друзья — гражданские гости в гарнизоне Второго экспедиционного батальона. Пока вы здесь, вам надлежит выполнять мои приказы. Не возражаете?

Питер помотал головой.

— Через шесть дней наш батальон уйдет на юг, чтобы соединиться с Третьим батальоном в городе Розуэлл, штат Нью-Мексико. Оттуда мы можем отправить вас обратно в Кервилл с колонной транспортного снабжения. Советую воспользоваться этим шансом, хотя решать, конечно же, вам. Уверен, вы с друзьями захотите это обсудить.

Питер обвел взглядом друзей — в их лицах отражалось его собственное недоумение. Кто предполагал, что путешествие закончится так скоро?

— Еще один момент, — продолжал Ворхис. — Как раз об этом мы говорили с майором Гриром. Мистер Джексон, доведите до сведения ваших женщин, что им следует свести общение с солдатами гарнизона к абсолютному минимуму. Их разместят в отдельной палатке, из которой они будут выходить только в уборную, а со всеми вопросами обращаться либо к вам, либо к майору Гриру. Это ясно?

Ясно-то ясно, но приказ совершенно нелепый.

— Сэр, я не уверен, что смогу заставить их вести себя подобным образом.

— Не сможете?

— Нет, сэр! — покачал головой Питер. А что еще скажешь? — В нашем отряде все равны. Так уж заведено.

— Боюсь, вы неверно меня поняли, — вздохнул генерал. — Это просьба, а не приказ. Цели и задачи Второго экспедиционного батальона таковы, что свободное перемещение женщин по территории гарнизона будет совершенно неуместно и даже опасно.

— Опасно? Почему?

— Дело не в ваших женщинах! — нахмурился генерал и набрал в грудь побольше воздуха. — Объясню еще раз, так, как понимаю сам. Мы здесь служим добровольно. Решение поступить в экспедиционный батальон принимается на всю жизнь: человек приносит кровную клятву. Мои солдаты поклялись умереть и оборвали связь с внешним миром. Каждый раз, покидая гарнизон, они понимают, что вряд ли вернутся, и не ропщут, а, наоборот, приветствуют смерть. Мои солдаты с радостью умрут за друзей, но женщина… Женщина разбудит в них желание жить. Едва это случится, они выйдут за ворота гарнизона и обратно не вернутся.

Питер понимал: Ворхис говорит об отречении, но как убедить девушек, особенно Алишу, день-деньской сидеть в палатке?

— Уверен, в отваге этим женщинам не откажешь, иначе вы не добрались бы сюда из Калифорнии. Но у нас очень строгий кодекс, и вам придется его соблюдать. Если не сумеете, вам тотчас вернут оружие и попросят покинуть территорию гарнизона.

— Отлично! Мы уходим.

— Питер, подожди! — неожиданно воскликнула Алиша.

— Лиш, все в порядке, я прекрасно тебя понимаю. Генерал хочет, чтобы мы ушли, и мы уйдем.

Только Алиша не слушала. Она… Да, она вытянулась по стойке «смирно»!

— Генерал Ворхис, вам донесение от полковника Найлза Коффи из Первого экспедиционного батальона.

— От Найлза Коффи? — В маленьких темных глазках загорелся огонек. — От того самого Найлза Коффи?

— Лиш… — начал Питер, до которого медленно доходил смысл услышанного, — хочешь сказать, что Полковник…

Алиша не ответила, она даже не взглянула на него! Никогда в жизни Питер не видел у нее такого лица.

— Девушка, полковник Коффи и все его люди погибли тридцать лет назад.

— Нет, сэр, — покачала головой Алиша. — Полковник уцелел.

— Коффи жив?

— Погиб в бою три месяца назад.

Потрясенный Ворхис обвел глазами палатку и только потом остановил взгляд на девушке.

— А вы, позвольте спросить, кто?

— Его приемная дочь, сэр! — Алиша коротко кивнула. — Рядовой Алиша Донадио, Первый экспедиционный батальон. Приведена к присяге, прошла боевое крещение.

Все молчали. Питер чувствовал, случилось что-то непоправимое. Со дна души поднялась паника, словно внезапно, без малейшего предупреждения исчез краеугольный камень его жизни.

— Лиш, о чем ты?

Когда девушка наконец повернулась к нему, в ее глазах стояли слезы.

— Питер! — воскликнула она, и плотина рухнула — по перемазанным грязью щекам покатились слезы. — Прости меня, прости, я должна была тебе рассказать!

— Она вам не достанется!

— Извините, Джексон, — покачал головой генерал, — но это решать не вам. Фактически решение уже принято. — Он торопливо шагнул к брезентовой дверце палатки. — Грир! Вызовете сюда майора Грира, немедленно!

— Что происходит? — вскинулся Майкл. — Питер, о чем она?

Тут все заговорили разом, а Питер схватил Алишу за руки и повернул к себе лицом.

— Лиш, что ты делаешь? Хоть на секунду подумай, что ты делаешь!

— Все уже сделано! — На заплаканном лице читалось облегчение, словно девушка избавилась от бремени, которое носила много лет. — Все было сделано задолго до нашей встречи, в день, когда Полковник забрал меня из Инкубатора. Я поклялась хранить молчание!

— Так ты их выслеживала?