Глава 7

— Не знаю. Меня уже дважды по голове били. Оба раза до потери сознания и цветных пятен перед глазами, — честно ответила я девушке.

Действительно, что-то я сильно расслабилась. Просто Рябина показалась мне настолько «своей», что я даже не задумывалась о формулировках. Видимо, снова сработало подсознание Ортики, воспринимающее служанку как давнюю не то подругу, не то кормилицу.

— Вы не пойдете плакать под дверь матушки и умолять ее впустить вас?

— Э… нет. Зачем мешать занятой женщине? Она скорбит — прерывать процесс было бы невежливо. Лекарство только все равно принеси — надо проверить, чтобы опять слабительного не подмешали. Матушка до сих пор не верит, что ее никогда ничем страшным не травили, а хворает она скорее от своих переживаний, чем от местных ядовитых лекарств.

— Может, мне и ее подносом… полечить? — задумчиво спросила Рябина, глядя на меня со странным выражением.

— А у нее голова не отвалится? — Я всерьез озаботилась судьбой Ириссэ. Еще бы, бицепсы Рябины внушали уважение даже на фоне ее богатырского роста.

— Тикка, — валькирия забрала у меня бокал и поставила его на тумбочку, — что с тобой?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. Осторожность осторожностью, но есть два момента, которые позволяют мне двигаться вперед без особой опаски. Первое — «самозванство» мое никак не доказать, память Ортики досталась мне в полном объеме, как и ее недоразвитая магия запахов. Именно магия тут служит паспортом, визитной карточкой и «отпечатками пальцев». На душу, которая технически может отличаться, тут никто не смотрит. Да и самого понятия «душа» практически не существует.

И второе. Рябина просто не сможет меня предать, даже если захочет. Ее удержит кровная клятва, данная моему настоящему отцу.

— Шутки шутками, но я впервые вижу, чтобы двойной удар по голове так менял человека, — пробормотала горничная. — Хотя ты и после первого раза уже была странная. Но куда делось твое слепое обожание?

— К маменьке? Хм… — Я всерьез задумалась, вспоминая все, что мне передалось. И правда, отношения маленькой крапивы и большого ириса были не то чтобы странные, но уж точно не здоровые. Манипуляции и детские претензии к собственному ребенку с одной стороны, внушенное и очень болезненное чувство вины с другой. Ну и созависимость. Брр-р…

— Повзрослела? Маман я, конечно, не брошу. Но играть в маленькую девочку, которая вечно во всем виновата, больше как-то не хочется. И так из-за этого чуть пару раз не умерла. — Точнее, умерла. Но не я.

— Неужели?.. — Рябина, которая во время моего монолога наводила порядок в ворохе платьев, резво обернулась ко мне.

— Что? — Я насторожилась.

— Нет, ничего… но если проснулось наследие, то у тебя должна была измениться и магия, — выдала еще одну мысль к размышлению служанка, наконец ослабляя на мне уже порядком ненавистный корсет. Он был полегче первого, но все равно зверский. Пусть сейчас я и понимала значимость такого расплющивания, приятных ощущений оно все равно не приносило.

— Нет, ничего не поменялось, — пожала я плечами и… Ну да, вообще-то, тот, кто посчитал запахи пустой забавой и бесполезным даром, — либо дурак, либо просто не знает, на что способна органическая химия. И как она влияет на мозг и остальной ливер человека. Вот и сейчас…

На самом деле, Ортика свой слабенький дар отточила до невероятной остроты. Девочка видела строение молекул и могла играть ими, как ребенок кубиками.

Но она не знала толком, как этим всем пользоваться. И в основном отпугивала вредных родственников дикой вонью, успешно притворяясь неумехой.

Ее фантазии хватило лишь на несколько интересных заклинаний из серии: отогнать комаров, приятно пахнуть цветами или освежить комнату. Ну и еще навонять на истеричную мамашу валерьянкой — той помогало.

Но я не Ортика. Я фармацевт с образованием нейробиолога за спиной. И сейчас вполне успешно, хотя и очень осторожно, успокаивала Рябину, чуть снижая ее критическое мышление и стимулируя откровенность и желание поболтать. Для этого не нужно ничего особенно сложного — всего лишь несколько определенных молекул в воздухе, которые она вдохнет, почти не почувствовав запаха.

— Так что там во дворе? Зачем они запихнули парня в клетку?

— Ждут вердикта вашего батюшки. Он как раз к ужину разберет все прошения и кляузы. А пока ленивого вассала подержат голым на солнышке, чтобы успел подумать о своем поведении. Вы не узнали его? Это тот наглый идиот, который таскает книги леди Ириссэ и все норовит забиться с ними куда-нибудь в уголок. Вот его и поймали с очередным романом.

Я удивленно вскинула глаза на служанку. Ладно, оставим в стороне интерес парня к дурацким женским сказкам. А именно такие книги и любит маман. Но с каких пор здесь наказывают вассалов, пусть младших и безымянных, просто за чтение книг?

— Ну, соглашусь, странный парень. Но ведь он, если не ошибаюсь, даже не слуга. М-м-м, родственник?

— Не знаю, — покачала головой Рябина, расплетая мою прическу и приятно массируя голову. Эх, хорошо быть дочерью князя. Пусть неумелой и приемной. — Слухов много ходит. Никто толком не понимает его статуса. Молодых господ он частенько раздражает своим высокомерием и непокорностью. А сегодня у него и вовсе, кажется, было четкое задание от главы дома. Но вместо того чтобы выполнять, этот придурок уселся читать женские романчики. Вот ваш старший брат и рассердился.

— А… так это Вер постарался, — понимающе кивнула я. Самый старший потомок Ледона отличался вспыльчивостью и крутостью нрава, я не ошиблась с первым впечатлением. Если все правильно уловила, его имя произошло от местного, но все же немного похожего на латынь названия черемицы. Тот еще «безобидный» сорняк, скажу я вам.

— И что теперь будет? Ну, с парнем?

— Если ваш отец утвердит наказание, назначенное наследником, — мучительно казнят в назидание другим, — не дрогнув лицом, пожала плечами Рябина.

— Это как? — Елки-палки, все же теплый сортир не спасет это дикое средневековье.

— Маледонская крапива. Как раз пришло время удобрить делянку, — пожала плечами валькирия.

Ёклмн! Точно, психи.

Эта самая крапива — это не такая крапива, как я. В смысле, как Ортика. Это родственница одного зверского растения из австралийских краев. Если коротко — то жжет она сильнее, чем раскаленный утюг, к тому же эта боль не проходит годами. Я еще дома читала, как какой-то мужик от незнания присел под этот кустик по-большому, а потом подтерся листиком. Бедолага через год застрелился — не помогли никакие врачи и самые сильные обезболивающие.

— За чтение?!

— Глава дома может посчитать, что сейчас самое время показательно проявить свою власть и внушить покорность всем слугам и вассалам. Потому придурок и сидит там голый, предвкушает, как его будут натирать листьями.

Глава 8

Едритные кочерыжки! Вот же садисты ненормальные. Главное — за что? За книжку? Да хоть женский роман, хоть букварь — парень же не секретами родины торговал и не людей ел. За что такое наказание? Просто власть потешить?

Надо бы вмешаться, наверное. Но не представляю как… и зачем. То есть умом понимаю, что зверство надо останавливать по мере сил. Особенно если при этом я ничем не рискую — меня точно в крапиву не засунут, а замуж и так почти выдали.

Но эмоции по этому поводу слегка приглушенные и думать не мешают. Что само по себе удивительно.

Такое впечатление, что из аптеки меня сперли, а вот гормональную систему с адреналином и кортизолом притащить забыли. Хм… я ведь реально не особенно переживаю. Ну попала. Ну в крапиву… нет, я, конечно, хочу обратно к своим порошкам и бабушкам. Но не умираю по этому поводу.

И с местными вот… казалось бы, надо затаиться и, коль скоро получила память Ортики, так и следовать заведенному сценарию. А я мамашей пренебрегаю, Рябину шокирую. Но…

Но. Обратно даже ударом по голове не получается. Это значит что? Это значит — я тут надолго. И жить как Ортика я не хочу. Смысл тогда притворяться?

Повод есть — два раза чуть не угробили. Имею право озвереть и начать показывать характер. И магия. Магия у меня, между прочим, очень опасная, хотя и слабая по местным меркам. Но то, что ее не принимают всерьез, — это козырь, а не недостаток!

— А есть ли у него возможность выжить? — спросила я как бы в воздух. Больше задумчиво, чем жалобно.

Почему-то этот парень меня волновал. Не как мужчина, нет. Хотя там действительно было на что посмотреть. Это была скорее интуиция — его надо спасти.

— Есть. Может пасть на колени и просить у главы дома прощения. Да только он так не сделает, гордый, как баран моего прадеда, — хмыкнула Рябина.

— И все? Попросить прощения, и все?!

— Ну… или, например, его кто-то захочет себе выкупить. Или просто забрать в личные люди — это если из семьи. Сейчас он лишен даже вассального статуса и вообще не человек, поскольку приговорен к казни. Его жизнь принадлежит дель Нериумам. Могут прервать, могут забрать себе. — Так. А вот это уже интересненько…

— А он точно не станет прощения просить? Все-таки глупо умирать по такому дурацкому поводу.