Джейми Макгвайр
Почти прекрасны
Посвящается Джессике Ландерс
Ты моя правая рука и правое полушарие, мой психолог и моя самая главная группа поддержки, моя преданная подруга. Меня бы не было без тебя — в прямом смысле.
Глава 1
Молодожены
Эбби
Наконец мы остались наедине.
Трэвис склонился над нашей постелью и багажом, молча откладывая в сторону грязную одежду.
Стремительная поездка в Лас-Вегас была даже не вихрем, а настоящим ураганом, и на горизонте не ожидалось прояснений. Мы сбежали, чтобы тайно пожениться, приготовившись объясняться с Шепли и Америкой, а также с Трентоном и Кэми, чтобы поведать новую легенду о нашем местонахождении. Теперь мы остались в нашей квартире одни, в самом эпицентре бури. Конечно, сейчас настало затишье, но мы знали, что ждало впереди, и от этого было не лучше.
Трэвис молчал весь путь, пока мы возвращались домой, сообщив своему отцу о нашей женитьбе.
Джим воспринял новость хорошо. Даже больше — он пришел в восторг, но понял, что нас что-то гнетет. Теперь во всех новостях говорили о пожаре, и Джим, скорее всего, просто не хотел спрашивать лишнего.
— Трэв, ты что-то притих. О чем задумался?
Он держал перед собой мое свадебное платье, которое в следующее мгновение аккуратно уложил на одеяло.
— Ни о чем.
— Ни о чем? — с сомнением переспросила я.
— Между свадьбой и возвращением прошло всего несколько часов. Это не так долго.
Я забралась на кровать, подползла к нему, сминая вещи, и сомкнула руки у него на шее.
— Согласна. Мы будто побывали в другом измерении. Но если посмотреть на все с хорошей стороны, мы можем провести вдвоем столько ночей, сколько захотим.
Трэвис натянуто улыбнулся и снова посмотрел на мое платье. Атлас и фатин немного помялись, отчасти после поездки, отчасти и после нашей брачной ночи.
Мой муж был прав, прошло еще не так много времени — между волшебными, просто идеальными мгновениями, когда мы давали друг другу клятвы, и нашим полетом домой — но мы время зря не теряли.
И хотя Трэвис уже не раз целовал меня и обнимал, но благодаря его восторгу от свадьбы и возможности назвать меня женой все привычное вдруг обрело новые краски. Мы снова и снова скрепляли наш брак близостью, и Трэвис не переставал доказывать, что ему больше никто не нужен, а быть моим мужем — самое важное для него во всем белом свете.
Я поцеловала его в щеку, а потом вернулась на свою сторону кровати, наблюдая, как он раскладывает вещи для стирки. По правде говоря, одежды тут было не так уж и много, но он выворачивал каждую вещицу и разглаживал, чего никогда не делал раньше — об этом свидетельствовали четыре огромные кучи одежды на полу.
Трэвис будто хотел погрузиться в бытовые дела, чтобы не впускать в свои мысли терзавшие его вопросы и тревоги.
Я подняла левую руку, любуясь кольцом с бриллиантом точно так же, как Трэвис совсем недавно любовался моим свадебным платьем. Пошевелив пальцами, я с наслаждением увидела, как камень сверкнул на солнце, а потом заметила, как внимательно смотрит на меня Трэвис. Уголок его губ пополз вверх, и муж усмехнулся.
— Ты как, в порядке? — спросил он уже в третий раз после нашего возвращения домой.
— Я все еще миссис Мэддокс, — сказала я. — Так что… да. Но жаль, что у нас нет побольше времени перед началом учебы.
— Мы можем прогулять несколько дней, — усмехнулся он.
Поначалу я решила, что он пошутил, но когда наши взгляды встретились, он отложил в сторону вещи и обошел кровать, садясь рядом со мной. Он внимательно посмотрел на меня своими теплыми карими глазами, его подбородок покрывала легкая щетина. Трэвис был столь же притягательным, что и в день нашей встречи, татуировки украшали его гладкие рельефные мускулы.
В татуировке на его руке смешались стили «артистик» и «трайбл», но больше всего он ценил надпись с моим прозвищем, выполненную изящным курсивом на запястье, а еще фразу на иврите, протянувшуюся под ребрами. Там говорилось: «Я принадлежу своей любимой, а она мне», как, собственно, и было. Теперь официально.
В Вегасе даже я сделала себе тату: «Миссис Мэддокс». Для той, кто и подумать раньше не мог о татуировке, я теперь с восторгом пялилась на нее, как и на своего новоиспеченного мужа.
Муж. Уверена, от этого слова у меня всегда будут мурашки по коже.
Трэвис потерся носом о мою шею, покрывая поцелуями нежные участки кожи.
— У меня еще не было большего искушения, но в этом семестре у нас статистика. Я не собираюсь пропускать занятия.
— Ты справишься, — сказал он. — Ты решаешь задачи так же отлично, как я размахиваю кулаками.
— Нет ничего прекраснее.
Он отстранился, чтобы уловить мое выражение лица, и я увидела в его глазах смешанные эмоции. Брови Трэвиса поползли вверх, а на лице отразилось полное обожание.
— Значит, моя жена.
— Вряд ли ты устанешь это повторять, да?
— И хорошо. Может, не буду чувствовать себя глупо от того, как сильно я счастлив.
Он чуть повернул мою голову и прижался к губам, потом подхватил под ягодицы, разжигая во мне желание.
— У нас есть на это время? — спросил он.
— Мы же молодожены, найдем, — сказала я, откидываясь на матрасе.
Трэвис стянул с себя футболку и бросил к куче других вещей, которые лежали на кровати. Он с легкостью снял с меня черные легинсы, вновь поцеловал и только потом скользнул ладонью под мои хлопковые трусики.
Я ахнула, с губ сорвался стон. Услышав это, Трэвис лишился всякого самообладания, наспех избавился от боксеров и без промедления погрузился в меня.
Устроившись поудобнее, он все же заставил себя остановиться. Его жаркое прерывистое дыхание горячило мне кожу.
— Мне нужно… медленнее… или я…
— Не останавливайся, — сказала я, обхватив его ногами. — Не в этот раз.
Он помедлил всего пару секунд, чтобы поцеловать меня, но стоило ему вновь пошевелиться, и он уже не мог останавливаться. Трэвис вновь и вновь входил в меня, руки его тряслись, он настолько отдался чувствам, что больше не сдерживал себя, позволяя каждый клеточке тела насладиться прикосновениями к моей коже.
— Голубка…
— Не останавливайся, — прошептала я.
Он казался каким-то другим и в то же время родным, теряя контроль над собой и достигая пика.
— Боже, с тобой так хорошо… так чертовски… — Он застонал, испытывая оргазм, дрожа и все еще оставаясь внутри.
Мы оба тяжело дышали, но потом он сделал глубокий вдох и проговорил:
— Черт подери, прости меня.
— За что простить? — спросила я и, улыбнувшись, поцеловала мужа в щеку.
— Я немного увлекся.
— И это плохо? — спросила я, все еще обвивая его ногой.
Трэвис лег рядом и уставился в потолок.
— Я не занимался с тобой любовью, а просто спускал пар.
— И я совсем не злюсь.
Он бросил на меня взгляд:
— За что ты так сильно меня любишь? Я же полный придурок… но ты понимаешь меня. Читаешь мои мысли задолго до того, как я озвучу их.
— Не знаю, — сказала я, касаясь его щетины.
— Это не к добру, — сказал он, но шутил лишь отчасти.
— Я люблю тебя не за твою внешность, тогда это была бы страсть. Люблю тебя не за ту «химию», которая возникла между нами, — это похоть. Люблю тебя не за то, что ты любишь меня, — это снисходительность. Люблю тебя не за то, что ты можешь дать мне или сделать для меня, — это выгода. Люблю тебя не за то, как ты ко мне относишься, — это благодарность. Не за то, что защищаешь меня, — это стремление к безопасности. Не знаю, почему я тебя люблю, дорогой. Просто знаю, что это чувство настоящее.
Трэвис поджал губы и покачал головой, касаясь моего носа своим.
Я сощурила один глаз.
— Возможно, нам стоит…
Он перевернулся на спину и застонал:
— Знаю, знаю… Почему бы нам на выходных не устроить себе разгрузочный день?
— Я только за.
Трэвис поднялся, нащупал мою руку и потянул за собой. Мы одевались, не переставая глупо улыбаться, но потом я окинула взглядом нашу спальню и поставила руки в боки, сдувая с лица непослушную прядь.
— Здесь не так уж много всего, голубка. Вечером все уберем.
— Знаю, просто… ничего. Не бери в голову. — Я снова внимательно осмотрелась. — Но меня поражает, насколько изменилась твоя комната со дня нашего знакомства.
Трэвис внимательно посмотрел на покрашенные стены. Всего несколько месяцев назад на стене висело одинокое сомбреро, теперь повсюду красовались черно-белые фотографии в рамках. Запечатленные моменты наших отношений: друзья, враги, любовники. Неудивительно, что на каждом снимке мы улыбались или Трэвис старался прикоснуться ко мне.
Я соскучилась по нашей спальне, но когда мы были здесь в последний раз, я сделала Трэвису предложение, вглядываясь в его перепачканное сажей от недавнего пожара лицо. В воздухе все еще витал едкий запах дыма.
— Что за взгляд? — напряженно спросил Трэвис.
— Ничего, — ответила я.
— Не думаю. Я собираюсь сделать тебя счастливой, хочу, чтобы ты знала. Чтобы верила мне. Все останется по-прежнему, разве что каждую ночь мы будем возвращаться домой друг к другу. Но это не так плохо…
Я склонила голову набок.
— Плохо? Трэвис, да брось. Ты ведешь себя так, словно я могу в любую секунду передумать.