— Эй, сестричка, ты всего на два года старше и я абсолютно уверен, что ты никогда не меняла мне подгузники.
— Я была очень смышленой для своих лет. Развитой не по годам.
— Да, ты настоящий Моцарт во всем — кроме собственно музыки.
Мама положила руки себе на бедра.
— Вы двое — самые глупые дети, которых я когда-либо… — ее прервало громкое гудение из кухни. — Ой, печенье уже готово, — развернувшись, она побежала на кухню.
Кайла прокричала что-то невнятное, а затем побежала за мамой с широкой улыбкой на лице, раскидав игрушечные чайные чашки по всему полу.
Тик посмотрел на Лизу и пожал плечами.
— По крайней мере она ничего не поджигает.
Кайлу ловили несколько раз в гостиной у камина, когда она, смеясь и ликуя, бросала в огонь всякие полезные в хозяйстве вещи.
Тик кивнул головой в направлении лестницы:
— Я вернусь через минуту — только загляну в уборную.
— Мне очень важно было это узнать, спасибо, — усмехнулась Лиза, проследовав за Кайлой на кухню.
Тик уже было положил руку на перила лестницы, когда мама снова его позвала:
— Чуть не забыла Тебе сегодня пришло письмо.
Я положила его на твою кровать.
— О, может, любовное послание? — предположила Лиза, послав Тику воздушный поцелуи.
Тик, не обращая на нее внимания, взлетел вверх по лестнице.
* * *
Кровать заскрипела, когда Тик плюхнулся рядом с подушкой, на которой лежал обтрепанный желтый конверт с коряво нацарапанным адресом и его полным именем — Аттикус Хиггинботтом. На марке красовалось изображение Эйфелевой башни, но почтовый штемпель выше гласил: «Макадамия, штат Аляска». Адреса отправителя в верхнем левом углу конверта не было. Тик перевернул его — с обратной стороны тоже было пусто. Какое-то время он с любопытством смотрел на таинственное письмо, ломая голову, кто бы это мог написать ему из штата Аляска. Но ответ так и не пришел ему в голову.
Он просунул палец под клапан конверта и разорвал его. Внутри оказался еле поместившийся там простой прямоугольник из белого картона, на одной его стороне которого был напечатан длинный текст, набранный, казалось, на старинной пишущей машинке. Сбитый с толку, Тик вытащил его из конверта и начал читать.
...Уважаемый Мастер Аттикус!
Я пишу вам в надежде, что у вас достанет храбрости и силы разума, чтобы помочь мне во времена ужасающей нужды. Как говорится, все буквально трещит по швам и мне необходимо найти тех, кто поможет мне в решении ряда очень серьезных вопросов.
Начиная с сегодняшнего дня (15 ноября) я буду по частям отправлять специальные сообщения и подсказки, которые приведут вас к великой, хотя и опасной судьбе, если таков будет ваш выбор. Хотя нет — слово «опасная» не отражает всей серьезности происходящего. Бесспорно и ужасающе смертельно — да, так вернее.
Больше я ничего не скажу. О, кроме нескольких вещей. Если захотите, чтобы это безумие прекратилось, вам нужно всего лишь сжечь письмо. Я узнаю, когда вы это сделаете, и немедленно оставлю вас в покое.
Однако если это письмо останется нетронутым в течение недели после получения, я буду знать, что вы решили помочь мне, и тогда начну высылать вам двенадцать подсказок.
Вы должны знать это, прежде чем решиться, мой друг: на карту поставлены жизни множества людей. Множества. Они полностью зависят от выбора, который вы должны сделать. Хватит ли у вас смелости выбрать сей трудный путь?
Будьте осторожны. Из-за этого письма вам придется столкнуться с очень страшными вещами.
С искренним уважением к вам
М.Д.
P. S. Я предполагаю, что вы, как и большинство молодых людей, любите сгущенное молоко и мятные леденцы. К сожалению, у меня нет ни времени, ни возможности выслать вам какой-нибудь подарок. Пожалуйста, только не сочтите это за невежливость с моей стороны. Доброго вам дня.
Тик изучал письмо еще десять минут, перечитывая снова и снова. Его терзал вопрос, кто мог сыграть с ним такой трюк. Его сестра Лиза? Нет — невозможно было представить, что она может использовать слова вроде «бесспорно» и «ужасающе». Мама или папа? Ну конечно нет. Какой им в этом смысл? У Тика не было настоящих друзей, поэтому оставался только один вариант — розыгрыш хулиганов из школы. Но опять же, это было бессмысленно. Кроме того, как кто-нибудь из тех, кого он знал, смог бы поставить на конверт почтовый штемпель Аляски?
У его отца была старая тетя, которая жила где-то там, но Тик ни разу ее раньше не видел и вообще сомневался в ее существовании. К тому же он не думал, что ее инициалы были М.Д.
Стук в дверь отвлек его — мама поинтересовалась, почему он не спускается за печеньем. Тик промямлил, что не очень хорошо себя чувствует, что на этот раз было гораздо ближе к правде, чем обычно, когда он притворялся.
Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле. Это, должно быть, какой-то розыгрыш или шутка. Иначе и быть не могло.
Но все же, пока фиолетово-оранжевое свечение сумерек растворялось в сгущающейся темноте, Тик продолжал лежать на кровати и рассматривать письмо, не обращая внимания на все усиливающийся голод. Он был загипнотизирован этим сообщением от М.Д. В конце концов, ни на йоту не приблизившись к разгадке, он уснул под мягкий гул труб центрального отопления.
Во сне он снова и снова видел все те же слова, похожие на жужжащую неоновую вывеску на мотеле с призраками:
...Из-за этого письма вам придется столкнуться с очень страшными вещами.
САМЫЙ СТРАШНЫЙ
КОШМАР МАЛЬЧИШКИ
Тик проснулся от чудесного запаха шипящего бекона вместе с этим с дискомфортным ощущением, что он медленно сползает вниз со склона горы. Тряхнув головой, он сбросил с себя сети сна и понял, что на краю кровати примостился его отец, из-за чего матрас серьезно накренился набок.
Тик сдержал улыбку. Эдгар Хиггинботтом внешне был похож на большого ребенка. Конечно, он со своей бледной кожей, редкими волосами и носом размером с полуостров Род-Айленд вряд ли мог считаться самым красивым мужчиной на планете, но то, чего этому крупному человеку не хватало в плане внешности, с лихвой компенсировалось добрым сердцем и чувством юмора. Тик считал, что его папа — самый крутой.
— Доброе утро, профессор, — сказал отец хриплым голосом. В семье все шутили, что Тик самый умный из обитателей этого дома, поэтому отец давно уже привык называть его профессором. — Послушай, вчера вечером я вернулся домой, чтобы снова разнести тебя в пух и прах в «Футбол-3000», но оказалось, что ты уже спишь без задних ног. Я даже прихватил домой фильм, чтобы посмотреть вместе. Ты не заболел?
— Нет, просто не очень хорошо себя чувствовал прошлой ночью, — Тик перевернулся на другой бок, тайком запихнув конверт с таинственным письмом под подушку. К счастью, отец ничего не заметил. Тик еще не знал, чем планирует заняться днем, когда мама спросила его об этом. В ярком свете наступившего утра письмо казалось розыгрышем или даже сном, хотя он не мог дождаться, когда сможет прочитать его снова.
— По правде говоря, у тебя такой вид, будто ты три дня шел пешком по бездорожью, — произнес отец. — Ты уверен, что все в порядке?
— Да, все хорошо. Который сейчас час?
— Половина одиннадцатого.
Тик резко сел в кровати.
— Серьезно? — он не мог припомнить, когда в последний раз спал так долго. — Половина одиннадцатого?
— Нет.
— Уф, — Тик снова упал на кровать.
— На самом деле сейчас десять часов тридцать шесть минут, — сказал отец, сопроводив эти слова своим фирменным подмигиванием.
Тик застонал и закрыл глаза руками. Вроде бы это была не такая уж и большая проблема, но почему-то его беспокоил тот факт, что письмо с Аляски иссушило мозг настолько, что он проспал без задних ног больше двенадцати часов.
— Сынок, что с тобой случилось? — отец положил руку ему на плечо и слегка сжал. — Я очень близок к тому, чтобы вызвать федералов и рассказать им, что моего сына похитили инопланетяне, заменив его толком не созревшим клоном.
— Папа, ты пересмотрел фантастических фильмов. Я в порядке, честно.
— Прошло не меньше семи лет с тех пор, как я смотрел фильмы без тебя, большой парень.
— Верно подмечено, — Тик посмотрел в окно, где землю припорошила свежая порция снега. Это зрелище заставило его задрожать от холода.
Отец встал и протянул руку:
— Пошли, пока еще не опоздали к завтраку. Мама приготовила свои знаменитые блинчики. Давай попробуем их, пока Кайла снова не сожгла их в камине.
Тик кивнул, позволив отцу помочь ему встать, а затем вышел вслед за ним из комнаты, не переставая думать о письме Он изнывал от желания рассказать о нем хоть кому-нибудь.
«Не сейчас, — подумал он. — Они могут решить, что я сошел с ума».
— Так что это за письмо? — спросила мама.
Вся семья сидела за столом. Малышка Кайла примостилась рядом с Тиком, ее руки уже были липкими, хотя она успела съесть всего один блинчик.
Рука Тика с первым блинчиком из истекающей горячим сиропом горки замерла на полпути ко рту. Он надеялся, что мама позабыла о таинственном письме, и поэтому не придумал, что говорить в этом случае.
