— Поднимите руки те, кто хотел бы остаться здесь! — произнесла миз Коуэн.

Мгновенно, словно невидимой нитью она была привязана к летящей по небосклону звезде, взлетела рука старины Фрайпана, а вслед — рука Джеки. Но, увы, за то, чтобы остаться, проголосовали только они, и сенатор, кивнув каждому из них, сказала:

— Ваши голоса учтены.

Фрайпан и Джеки опустили руки.

— Поднимите руки те, кто за возвращение домой, — продолжила миз Коуэн.

Единственным, поднявшим руку, был Доминик. Опустив ее, он хмуро посмотрел на Джеки, как будто, если бы она проголосовала так, как и он, это что-нибудь решило. Садина взглянула на Айзека. Ей думалось, что он-то точно захочет домой, на остров. Все последние дни он только и говорил о том, чтобы устроить собственную кузницу, рыбачить на мысе и болтать с первой жительницей, рожденной уже на острове, седовласой мисс Арианой.

Садина все поняла и кивнула: Айзек будет голосовать так, как проголосует она. И она была ему благодарна. Но почему она так нервничает? Садина вздохнула так глубоко, что заболели косточки шейного отдела позвоночника. Ей с трудом верилось, что старина Фрайпан собирался навсегда остаться в этих местах. Здесь же невозможно жить! Ночью она постоянно просыпалась — слишком жестким было их каменное ложе. Триш соорудила Садине матрас из травы, но толку от него было немного. Да и вряд ли самые мягкие травяные матрасы могли бы удержать Садину в этой неприветливой местности. Даже деревянная палуба и матросские койки в кубрике корабля, на котором они сюда прибыли, выглядели уютнее в сравнении с тем, что у них было сейчас.

— Следующий вариант, — произнесла миз Коуэн, вновь откашлявшись, словно хотела, чтобы ее голос звучал как можно более официально. — Поднимите руки те, кто хотел бы отправиться на Аляску.

Садина наблюдала, как Минхо, Оранж и Рокси один за другим уверенно подняли руки. Присутствие Минхо и Оранж внушало уверенность в любых обстоятельствах — какими бы незнакомыми и опасными они ни были. Да и сама Садина не могла отделаться от ощущения, что Аляска была именно тем местом, где ей надлежало быть. Летти и Тимон могли чего-то не знать, но они были уверены, что Вилла не способна им помочь — по крайней мере, так, как это планировала Клеттер. Да и не исключено, что Клеттер врала! Садина крепче ухватилась за руку Триш и посмотрела ей в глаза. Они подняли руки одновременно. Что бы в их жизни ни происходило, они всегда будут рядом. Даже если Садина будет в своих решениях не права.

Айзек сидел не двигаясь, и Садина недоумевала: он что, забыл про голосование?

— Все, кто предпочел бы отправиться на Виллу, поднимите руки! — объявила миз Коуэн последний вариант, и Садина увидела, как вместе с ее мамой поднял руку Айзек, а еще и Миоко. Как могут ее лучший друг и ее собственная мать считать, что им лучше знать, как следует поступить с ее, Садининой, ДНК? Вероятно, Клеттер хорошенько запугала их, убедив покинуть остров. Но как могли они забыть, что та же самая Клеттер убила всю свою команду, целых восемь человек? А что, если эта Клеттер — просто искусный манипулятор? Вдруг убитая ею восьмерка — это ученые? Как много еще предстоит узнать! Пожалуй, лучший для этого способ — отправиться на Аляску и встретиться с Божеством. Боги не лгут!

Садина освободилась от руки Триш.

— Вы что, действительно хотите на Виллу? А вы забыли, что во всем, что произошло, виноваты прежде всего, именно ученые?

Садина чувствовала, как ярость вскипает в ней жарким варевом.

— Вы все забыли? Забыли вирус, который вырвался после Вспышки? Коалицию? ПОРОК, Лабиринт, испытания? И теперь вы голосуете за то, чтобы отдать себя в лапы этих уродов, которые ни в чем с тех пор не изменились?

Садина поверить не могла, что она — единственная из всех — помнит про то, в чем проштрафились перед человечеством ученые. Айзек и миз Коуэн опустили руки, но сидели молча.

Но какое право они имеют молчать? Голова Садины распухла от множества вопросов, которые не давали ей спать по ночам. Допустим: а что, если ученые захотят заразить Садину и всех островитян каким-нибудь новым вирусом, а потом отправят назад, чтобы от них этот вирус перешел на всех жителей острова, включая бедную мисс Ариану? Вдруг они совсем не озабочены тем, чтобы вылечить человечество? Или что им просто нужны новые подопытные для их экспериментов и испытания никогда не прекратятся? Кому в этой ситуации можно верить? Вот что волновало Садину и мешало ей уснуть.

— Ну что ж, — наконец сказала миз Коуэн, хотя и без всякого энтузиазма, — решено. Двигаемся на Аляску.

— А может, мы еще раз проголосуем по поводу двух вариантов, которые набрали большинство голосов? — предложил Доминик, но миз Коуэн отрицательно покачала головой:

— У нас тут не чемпионат по плаванию. Есть правила. Победило большинство, и мы все отправляемся на Аляску.

Несмотря на то что именно голос Садины стал решающим и сторонники путешествия на север победили, ей было не по себе: по сути, она и ее сторонники предали и Айзека, и Джеки, и Миоко.

Старина Фрайпан между тем вытащил из своего рюкзака Книгу Ньюта и углубился в чтение. Джеки сидела, глядя на огонь, а Айзек с Рокси заканчивали убирать и мыть посуду. И только Минхо выглядел озабоченным под грузом лежащей на нем ответственности — это ведь ему предстоит вести их по маршруту.

— Ну что ж, — сказал он наконец. — Аляска так Аляска.

Взяв небольшую охапку веток, он сунул ее в костер, и огонь, казалось, одобрительно затрещал.

— С тобой все хорошо? — спросила Садину Триш.

— Да, — ответила та, даже не задумавшись.

— Правду говоришь?

Садина нахмурилась. Триш знала ее лучше, чем кто-нибудь еще.

— Мне почему-то кажется, — сказала Садина, — что это последний вечер, когда мы вместе, и на Аляску отправятся далеко не все.

Она ждала, что Триш изобразит на своем лице выражение, которое всегда там появлялось, когда Садина излишне драматизировала события, но, как ни странно, Триш лишь согласно кивнула.

— Я тебя понимаю, — сказала она. — У меня такое же ощущение.

3

Александра

В гордом одиночестве она стояла на балконе, с восторгом и удивлением взирая на то, чего страшно давно не было на северном небе — мощного сияния Авроры Гиперборейской. Нет, молочно-зеленые тона никогда не покидали ночного неба, погружая город в некое подобие тумана. Но сегодня небо расцвело всеми цветами радуги. Впервые за много лет по небу заструились ленты ярко-голубого, оранжевого и алого сияния. Глубокий пурпур сливался с розовым, а поверх их союза скользили огненные всполохи, обещая в ближайшем будущем явление чего-то нового и необычного. Произойдет ли это? Да, самое тому время!

Аляска готова к Эволюции.

Готова и Александра.

Вот он, момент истинного совершенства! В небесах танцевал огонь, много веков назад названный именем Авроры, римской богини рассвета, и Борея, греческого бога северных ветров. Стояла полночь, но для Александры это было утро нового дня. Первого дня Эволюции. Глубоко вздохнув и ощутив легкими всю ледяную свежесть воздуха Аляски, Александра представила, сколь ошеломлены, вероятно, были ее жители, когда в первый раз увидели сияние ночного северного неба. Александра же располагала двумя сокровищами — временем и истиной. В отличие от древних, ей не нужно было изобретать волшебные сказки о Богах и небесных колесницах. Нет! Народам, населяющим Аляску, она скажет правду. Богам не было места на небесах. Единственные Боги, которые были нужны жителям Земли, на Земле и жили. Ученые. Знатоки. А также те, кто владел абсолютным знанием мира — те, кто был подобен ей, Александре.

Александре достаточно было бросить беглый взгляд на торжество бушующих на ночном небосклоне красок, чтобы считать с него огромный объем информации — так уж был устроен ее совершенный интеллект. То, что происходило, было событием в истинном смысле этого слова. Солнечные ветры дули с неистовой силой. Выбросы коронарного вещества, независимые от уровня интенсивности вспышек, отправляли в глубины внешнего космоса мириады заряженных частиц, навстречу магнитным полям планет и прочих звезд. Долетая до земной атмосферы, эти частицы вступали в вихревой танец с молекулами кислорода, создавая занавеси пульсирующего света. Там, где магнитное поле Земли было перенасыщено азотом, по небу неслись ярко-голубые волны, водород же порождал волны пурпурные.

Видеть это великолепие и не понимать его сути — грех…

Да, именно так! Грех!

Александра отметила мощную изумрудную полосу, пронзившую ночное небо и затмившую собой прочие цвета. Да, и она — совсем скоро — станет главным голосом Божественного Триединства. Именно ей, изумруду в ожерелье Триединства, надлежит нести самый яркий свет. Как бы ей хотелось, чтобы Николас и Михаил видели этот триумф света на ночном небе Аляски! Ее, Александры, триумф!

В каком-то смысле Николас был способен увидеть эту красоту и мощь. Александра повернулась и, отбросив шторы на балконной двери, открыла северному сиянию вид на отрезанную голову Николаса, запечатанную в стеклянном кубе. Веки у него были удалены, и выкаченные глаза напомнили Александре о выражении лица Николаса, когда тот читал чужие мысли. Вглядевшись в цвет лица Николаса и багровые лохмотья кожи там, где голова когда-то соединялась с телом, Александра почувствовала, как желудок ее скрутило. Да, Маннусу пришлось приложить немало сил, чтобы рассечь все эти мышцы, сухожилия и кости!