I. Телемахида

1. Телемак

[Первая часть «Улисса» (три эпизода), как и первые песни Гомеровой поэмы, — пролог с темой Сына, предшествующий рассказу о странствиях Отца. // Сюжетный план. Башня Мартелло, 8 часов утра. Роман открывается динамично: перед нами сразу возникают два центральных конфликта книги: личная оппозиция Стивен — Бык и идейное противостояние Англия — Ирландия; а также ряд других важных мотивов. Сюжетный аспект эпизода определяется первым из этих конфликтов: Бык Маллиган, фальшивый друг и завистник Стивена, окольными маневрами выживает его из места их обитания, башни Мартелло. У Стивена в личности Быка многое вызывает эмоциональное и нравственное отталкивание, но он не расположен к борьбе, а расположен к страдательной, жертвенной позиции. // Реальный план. Сюжет и герои эпизода весьма близко отвечают реальности. Стивен, как уже говорилось, — автор, Джеймс Джойс. Бык, он же Роланд Малахия Сент-Джон Маллиган, — это дублинец Оливер Сент-Джон Гогарти (1878–1957), Хейнс — англичанин Сэмюэл Чинвикс Тренч. Все трое действительно жили в башне Мартелло — одной из сторожевых башен, выстроенных в эпоху наполеоновских войн. Характеры, занятия, отношения лиц в целом сохранены, и даже кошмары Хейнса с воплями про черную пантеру — факт жизни. Однако отклонения от жизненной подосновы тоже немалы и интересны. Образ Маллигана в романе — откровенная и жестокая месть бывшему другу, притом едва ли заслуженная. Гогарти был циничен, бесцеремонен, любил грубые насмешки, возможно, что и завидовал дарованиям Джойса, однако предателем и интриганом он не был. Человек большой личной храбрости, небесталанный поэт, знаток античной литературы, он стал со временем заметным и уважаемым лицом в Ирландии (членом Сената в 1922–1934 гг.) и написал несколько книг, читаемых по сей день. Наклонность же видеть всюду предательство и измену — глубинная черта натуры самого автора. Следы ее многочисленны: тема предательства — сквозная нить, один из лейтмотивов романа. Конкретно же, в сентябре (а не июне) 1904 г. Джойс оказался без угла и без средств (кров родителей он оставил еще раньше), и Гогарти дал ему пищу и приют в башне, которую он нанимал (в романе платит за аренду Стивен). Отношения их, хотя и дружеские, не были гладки; оба были молоды, заносчивы и строптивы. В ночь на 12 сентября Тренч во время своего кошмара выпалил из револьвера, после чего успокоился и заснул. Когда же кошмар вскоре повторился, палить из револьвера начал ради забавы Гогарти, избрав мишенью полку с кухонной утварью над койкой Джойса. Последний, найдя это личным выпадом, испуганный и оскорбленный, тотчас оделся и ушел. С тех пор он твердо считал Гогарти предателем и врагом. Решение о литературной расплате родилось тут же. // Отсюда ясен и Гомеров план эпизода. «Телемак» соотносится — широко и условно, без особенно точных соответствий — со вступительными песнями I, II. Стивена, подобно Телемаку, вытесняют из дома, и дальше роман покажет, что, по мысли Стивена, в шаткости его положения повинно отсутствие истинного отца, отцовской фигуры. Маллигану соответствует Антиной, самый агрессивный и дерзкий из женихов Пенелопы, главный обидчик Телемака. Сам Джойс указывает и еще соответствие: старушка молочница — Ментор, домоправитель Одиссея, в облике которого сама Афина ободряет Телемака и помогает его сборам в странствие (Песнь II). // Тематический план. Конечно, эпизод несет и определенные идейные нити. Их главный узел заключен уже в самой фигуре героя, начиная с его имени, тщательно выбиравшегося автором (оно же было и псевдонимом, которым Джойс подписал свои первые рассказы при их публикации в дублинской газете). Идея, скрытая в имени Стивен Дедал, — идея участи художника-творца, соединяющей славу и страдания. Дедал — древний мастер-искусник, создатель и непроходимого лабиринта, и возносящих, освобождающих крыльев, притом творящий в изгнании, на чужбине (все эти мотивы весьма значимы для Джойса). Стивен — от греческого «стефанос», венок, символ славы; к тому же это имя новозаветного первомученика Стефана. Далее, со Стивеном входят, как две постоянные темы его мыслей, темы родины и религии. Как всюду в его внутреннем мире, мы видим здесь напряженность, конфликт. С Хейнсом, английским любителем ирландского фольклора, вступает тема противостояния Ирландии захватчикам-англичанам. Стивен — патриот Ирландии, желающий ее независимости, однако он не может и не хочет пожертвовать ради нее своей свободой и своим призванием художника. Стивен порвал с Церковью, но продолжает многое в ней ценить — величие ее истории, красоту искусства, умную стройность теологии; ему претит шутовское и глумливое богохульство Быка. // Наконец, Стивен, как и в «Портрете», юн, и крупными темами его сознания еще остаются — тема матери и тема отца. Обе для начала даны лишь беглыми, не без загадочности, заявками, что характерно для стиля Джойса. Тема матери, ее любви, ее смерти будет ясней раскрываться в следующем, втором эпизоде. Тема отца — сложней; пройдя пунктиром чрез весь роман, она, как все его главные темы, так и не получит никакого окончательного решения. В эпизоде мелькают две ее грани: тема «поисков отца» и богословская проблема связи ипостасей Отца и Сына. Лишь постепенно будут проясняться их суть и смысл; тема была для Джойса предельно личной, и он искал какого-то своего решения, отвергая готовые ответы — т. е. в первую очередь ответы психоанализа, наговорившего о проблеме отца горы слов. От главной психоаналитической концепции, Эдипова комплекса, позиции Джойса действительно далеки, но избежать психоаналитических сближений полностью им все же не удается: тема поисков отца, нужды в отце явно соприкасается с одним из классических случаев, которые разобрал Фрейд: знаменитым психозом президента Шребера. // Ряд мотивов привносит и фигура Маллигана. Прежде всего, это уже упомянутая тема предательства: Бык — двуличный друг-враг, злоумышляющий узурпатор-захватчик (usurper, финальное и особо акцентированное слово эпизода). Но важна и другая нить его образа, что прямо открывает роман и станет сквозной (эп. 9, 14, 15). Бык — шут, паяц, носитель насмешливо-издевательской позы и балаганного фиглярства. Отношения Джойса с этой карнавальной стихией амбивалентны. Цинизм и глумливость ему претят, но дух комизма, иронии, развенчивание и отрицание, инверсия принятых норм и принципов — все это стойкие черты его собственного отношения к реальности. Отсюда, это и черты стиля «Улисса», причем их роль будет все нарастать по ходу романа (и вырастет до предела в «Поминках по Финнегану», заслуживших прозвание «космического карнавала»). // Дополнительные планы. Согласно схемам Джойса, орган тела не сопоставляется эпизодам «Телемахиды» («Телемак еще не чувствует тела», — пояснил Джойс). Наука, искусство — теология; цвет — белый, золотой; символ — наследник (впрочем, по другой схеме, символов три: Гамлет, Ирландия и сам Стивен). Цвет и искусство между собой согласованы: белый и золотой — положенные цвета облачений католического священника на литургии в день 16 июня. // Джойс приступил к написанию романа в Триесте в марте 1914 г. (о предыстории замысла см. «Зеркало», эп. 4). В «Телемаке» и других ранних эпизодах он также заметно использовал материалы, заготовленные для «Героя Стивена» и «Портрета», но по разным причинам не вошедшие в них. В первую очередь это касается образа Маллигана-Гогарти: он начал создаваться вскоре же после разрыва, но так и не был введен в оба ранних романа, за вычетом краткого упоминания в конце «Портрета» с именем Догерти (там же некие намеки на Гогарти несет и фигура Гоггинса). С этим именем Гогарти бегло фигурирует в «Пульской записной книжке» (1904–1905); в «Триестской записной книжке» (видимо, после 1911), упорядоченной по темам и персонажам «Портрета», есть раздел «Гогарти (Оливер Сент-Джон)», имеющий несколько страниц заготовок; наконец, отдельный фрагмент прозы, примыкающий к «Герою Стивену», содержит характеристику отношений Стивена и Догерти и порядочный монолог последнего. Почти все содержимое перечисленного вошло в «Улисса», составив основу образа Быка: здесь все его словечки, реакции, черты внешности… К записным книжкам восходит большей частью и образ матери, а также ряд черт и деталей образа отца. Монолог же можно считать первым зародышем будущего «Телемака»: здесь уже сквозят его сюжетные и идейные линии, и появляется башня: «Дедал, мы должны с тобой удалиться в башню… Дедал и Догерти отбыли из Ирландии в Омфал». Написав «Телемака» в первой половине 1914 г., Джойс дал тексту окончательную редакцию осенью 1917 г. Эпизод был опубликован в «Литл ривью» в марте 1918 г. и в книжном варианте получил лишь незначительные изменения.]

Сановитый [Сановитый. — Есть гипотеза, что первые буквы трех частей романа, S — М — Р, имеют особый смысл, связанный с тем, что они образуют обозначение силлогизма в логике (субъект — средний термин — предикат). В конце «Итаки» в ряде изданий и рукописей романа (включая «Исправленный текст») стоит вместо обычной точки черный кружок — традиционный символ конца силлогизма или доказательства теоремы, заменяющий формулу «что и требовалось доказать»; так что роман представал как правильный и до конца доказанный силлогизм («Пенелопу» автор рассматривал как отдельное заключение, род эпилога). Кроме того, S — М — Р — инициалы главных героев соответствующих частей: Стивен — Молли — Польди. Но эта схоластика комментаторов несколько подрывается тем, что во французском переводе, в котором активно участвовал сам Джойс, сакраментальная троица букв отнюдь не сохранена (и есть М — М — А); к тому же главный герой второй части, конечно, скорее Блум, чем жена его.], жирный Бык Маллиган возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва. Желтый халат его, враспояску, слегка вздымался за ним на мягком утреннем ветерке. Он поднял чашку перед собою и возгласил [Поднял чашку… и возгласил. — Бык Маллиган, паясничая, разыгрывает пародию на католическую мессу и ее центральный момент — таинство пресуществления причастного хлеба и вина в тело и кровь Христовы. Связь с мессой выражена в большом числе деталей, из которых укажем главные. Латинские слова Быка — начальный возглас священника, совершающего мессу. Бритвенная чашка имитирует священный сосуд, где происходит пресуществление. Бык произносит, шутовски переиначивая, читаемую при этом молитву; его свист обозначает звонок колокольчика, знаменующий свершение таинства. Он также добавляет элемент карнавальной учености — «научные замечания» о заминке с образованием белых кровяных шариков и о выключении тока, что подается, надо предполагать, Богом для совершения таинства. Наконец, «Христина», т. е. женский род от слова «Христос», заставляет предполагать, что, по Маллигану, в пресуществлении возникает «Христос женского рода». Можно по-разному толковать это богохульство; комментаторы видят тут намек на службу дьяволу — черную мессу, в ритуале которой алтарем служит тело нагой женщины. Выражение явно употреблялось Гогарти; уже в монологе, написанном в период «Героя Стивена», Догерти говорит: «А в воскресенье я потребляю частицу. Христину, semel in die (один раз в день. — С. X.). Смех да и только! Но это я ради тетки».]: