Забавное было зрелище, они обе рядом, животы выпячены. Молли и миссис Мойзел. Собрание матерей. Чахотка проходит на время а потом снова. Какими плоскими они вдруг кажутся после этого. Глядят умиротворенно. Бремя с души. Миссис Торнтон была милейшая старушка. Они все мои детки, так она говорила. Прежде чем их кормить, первую ложку себе в рот. У-у, да это просто ням-ням. Сын Тома Уолла изуродовал ей руку. Его первое приветствие публике. Голова с отборную тыкву. Старый ворчун доктор Моррен. Народ к ним стучится в любое время. Доктор, ради всего святого. У жены началось. А потом заставляют ждать месяцами, пока заплатят. За врачебные услуги при родах вашей жены. В людях нет благодарности. А врачи очень гуманные, почти все.

Перед большими высокими дверями Ирландского парламента вспорхнула стая голубей. Резвятся после кормежки. Ну что, на кого б нам попробовать? Я вон на того, в черном. Так, пошел. Так, удачно. Должно быть, интересные ощущения, когда с воздуха. Эпджон, я и Оуэн Голдберг [Перси Эпджон, Оуэн Голдберг — школьные друзья Блума (эп. 15, 17).] на деревьях возле Гус Грин, когда играли в мартышек. Они меня прозвали деляга.

Отряд полиции показался с Колледж-стрит, следуя шеренгой в затылок. Гусиным шагом. Лица, разгоряченные плотной едой, пот из-под шлемов, помахивают дубинками. Только что поели, заправили под ремни по доброй порции супа. Как завидна судьба полисмена [Как завидна судьба полисмена — вариация строки из популярной оперетты Гилберта и Салливана «Пираты Пензанса» (1880).]. Они разбились на группы и, отсалютовав, двинулись на свои посты. Отпустили пастись. Лучший момент для нападения — сразу же после пудинга. С правой прямо ему в обед. Еще один отряд, шагая вразброд, обогнул ограду колледжа Тринити, направляясь к полицейскому участку. Нацелились на кормушки. Готовьсь к атаке на кавалерию. Готовьсь к атаке на суп.

Он перешел улицу под озороватым перстом Томми Мура [Томас Мур (1779–1852) — известнейший ирл. поэт; озороватый перст — намек на литературную шутку ирл. писателя и священника Фрэнсиса Мэхони (1804–1866) «Озорство Тома Мура», где самые популярные стихи Мура объявлялись «рабскими переводами» с фр. и латыни, с цитатами из «оригиналов». «Слияние вод» — название ставшего песней стихотворения Мура, где первая строка — «Нет на всем белом свете долины такой».]. Правильно сделали, что поставили ему памятник над писсуаром: слияние вод. Для женщин тоже должны устроить такие места. А то забегают в кондитерские. Надо мол шляпку поправить. Нет на всем белом свете долины такой. Знаменитая песня Джулии Моркан [Джулия Моркан — персонаж рассказа «Мертвые», прототип ее — двоюродная бабка Джойса.]. Сохранила голос до самого конца. А Майкл Болф был ее учитель, кажется?

Он проводил взглядом широкую накидку последнего полицейского. С такими клиентами лучше не связываться. Джеку Пауэру дано коснуться тайн [Дано коснуться тайн — «Гамлет», I, 5.]: папаша у него сыщик. Если парень заставил их понервничать при аресте, то уж потом в кутузке ему покажут райские кущи. Но в конце концов их тоже нельзя винить при такой работке какая им достается особенно молодым. В день когда Джо Чемберлен [Джозеф Чемберлен (1836–1914) — англ. государственный деятель, противник гомруля и один из главных проводников агрессивной политики в Южной Африке. Ирл. патриоты были на стороне буров, и визит Чемберлена в Дублин 18 декабря 1899 г. для получения почетной степени от Колледжа Тринити вызвал митинг протеста (с участием оркестра гильдии молочников), разогнанный полицией.] получал степень в Тринити тот конный полисмен уж отработал свое жалованье сполна. Уж тут ничего не скажешь! Как его конь за нами гремел копытами по Эбби-стрит! Счастье что я сообразил занырнуть к Маннингу, а то крупно бы влип. Но как он грохнулся, черт возьми. Наверняка раскроил себе череп о булыжники. Не стоило мне там путаться с этими медиками. Да с новичками из Тринити в квадратных шляпах. Сами на рожон лезут. Но зато познакомился с этим юношей, с Диксоном [Диксон, студент-медик — один из персонажей «Портрета» (гл. V), см. также эп. 14.], что потом мне в Скорбящей забинтовал ранку от укуса [Ранку от укуса. — См. II, 69; об этом укусе Блум вспомнит и в эп. 14.]. Сейчас он на Холлс-стрит где миссис Пьюрфой. Колесо в колесе [Колесо в колесе — образ из Иез. 1, 16.]. До сих пор полицейские свистки в ушах. Все мигом наутек. Потому он ко мне и привязался. Вы задержаны. На этом вот месте и началось.

— Молодцы, буры!

— Ура Де Вету [Кристиан Р. Де Beт (1845–1922) — знаменитый полководец буров.]!

— Вздернем Чемберлена на кривом суку!

Дурачье: молодые щенки готовые лаять до хрипоты. Винигер Хилл [Винигер Хилл в графстве Вексфорд — место решающего поражения повстанцев в 1798 г.]. Оркестр гильдии молочников. А через какую-нибудь пару лет из них половина в судьях или в чиновниках. Начнется война — и все в армию как миленькие — те же которые. Если нас погибель ждет [Если нас погибель ждет — из патриотической песни «Боже спаси Ирландию» Т. Д. Салливана (1827–1914).].

Никогда не знаешь с кем говоришь. Корни Келлехер того же поля ягода что Харви Дафф [Харви Дафф — персонаж пьесы «Шогрон» (1860) ирл. драматурга, а также популярного комика Дайона Бусико (1822–1890), полицейский шпион.]. Как и тот Питер или Дэнис или может Джеймс Кэри [Джеймс Кэри, что выдал «непобедимых», не работал на тайную полицию, но лишь на процессе перешел на сторону властей.] что выдал непобедимых. Член муниципалитета. Подзуживал зеленых юнцов чтобы войти в это дело. И все это время денежки получал от тайной полиции. Потом от него быстренько отделались. Понятно почему эти в штатском всегда обхаживают служанок. Легко заприметить человека привыкшего носить форму. Полюбезничает с ней у черного хода. Слегка потискает. А потом следующий номер программы. Скажи а кто этот господин что все захаживает сюда? А молодой хозяин что-нибудь говорил? Подглядывает в замочную скважину. Подсадная утка. Юный пылкий студент дурачится, вертится возле ее пухлых рук, пока она гладит.

— Это не твои, Мэри?

— Я этакого не ношу… Оставьте не то скажу про вас барыне. Полночи не были дома.

— Близятся великие времена [Близятся великие времена — первая строка песни англ. поэта Генри Рассела (1813–1900).], Мэри. Скоро сама увидишь.

— Вот и милуйтесь с энтими вашими временами.

Так же они и барменш. И продавщиц сигарет.

Лучше всего придумал Джеймс Стивенс. Он-то их знал. Кружки по десять человек, так что каждый знает только свой собственный. Шинн Фейн. Пойдешь на попятный тебя ждет нож. Невидимая рука [«Невидимая рука» (1864) — популярная мелодрама Тома Тэйлора.]. Останешься расстреляют. Дочка тюремщика устроила ему побег из Ричмонда, и через Ласк фюйть. Останавливался у них под носом, в отеле «Букингемский дворец». Гарибальди.

Тут надо личное обаяние. Парнелл. Артур Гриффит прямой честный малый но он зажечь толпу не способен. Ей надо чтоб разводили треп про нашу любимую отчизну. Чушь на постном масле. Чайная Дублинской хлебопекарной компании. Дискуссионные клубы. Что республиканская форма правления наилучшая. Что проблема языка должна решаться прежде экономических проблем. Пускай ваши дочери заманивают их к вам в дом. Кормите и поите их до отвала. Жареный гусь на святого Михаила. Тут вот для вас под шкуркой чудный кусочек с травками. И жирком полейте как следует покуда он не застыл. Полуголодные энтузиасты. На пенни хлеба [На пенни хлеба выдавала Армия Спасения всякому, кто присоединялся к уличной процессии «обратившихся».] и шагай за оркестром. Хлеборезу не остается. Мысль что не ты платишь лучший соус к обеду. Устраиваются как у себя дома. А подайте-ка нам вон те абрикосы то бишь персики. Не за горами тот день. Солнце гомруля восходит на северо-западе.

Он шел дальше, и улыбка тускнела на его лице, меж тем как тяжелое облако медленно наползало на солнце, закрывая тенью горделивый фасад Тринити. Катили в разные стороны трамваи, съезжаясь, разъезжаясь, трезвоня. Слова бесполезны. Ничего не меняется, изо дня в день: полицейские маршируют взад-вперед, трамваи туда-обратно. Те двое чудиков бродят по городу. Дигнам отдал концы. Майна Пьюрфой на койке с раздутым брюхом стонет чтоб из нее вытащили ребенка. Каждую секунду кто-то где-то рождается. Каждую секунду кто-нибудь умирает. Пять минут прошло как я кормил птиц. Три сотни сыграли в ящик. Другие три сотни народились, с них обмывают кровь, все омыты в крови агнца, блеют бееее.

Исчезнет полгорода народу, появится столько же других, потом и эти исчезнут, следующие являются, исчезают. Дома, длинные ряды домов, улицы, мили мостовых, груды кирпича, камня. Переходят из рук в руки. Один хозяин, другой. Как говорится, домовладелец бессмертен. Один получил повестку съезжать — тут же на его место другой. Покупают свои владения на золото, а все золото все равно у них. Где-то тут есть обман. Сгрудились в городах и тянут веками канитель. Пирамиды в песках. Строили на хлебе с луком. Рабы Китайскую стену. Вавилон. Остались огромные глыбы. Круглые башни [Огромные глыбы. Круглые башни — древнеирл. мегалиты и сторожевые башни.]. Все остальное мусор, разбухшие пригороды скороспелой постройки. Карточные домишки Кирвана [Домишки Кирвана — дешевые дома в Дублине, строившиеся подрядчиком Кирваном.], в которых гуляет ветер. Разве на ночь, укрыться.