— Словом, если ее не найдут за две недели, вы не примете ее обратно?

— Если только судья не вынесет решение о ее заключении в лечебницу и оно не будет подтверждено двумя независимыми экспертами, а они не станут принимать в расчет историю ее болезни. Придется доказывать, что она невменяема, прежде чем они смогут что-то сделать, а если она покинет территорию штата, то это и вовсе может оказаться невозможным.

— Значит, нужно срочно ее отыскать. У нее были свои деньги?

— По крайней мере, я об этом не знаю. Скорее, нет.

— У вас есть ее фото?

— Не думаю, что они вообще существуют.

— Тогда опишите ее.

Камп достал из кармана потрепанный блокнот.

Траверс нахмурился:

— Ее трудно описать так, чтобы вы могли представить. Ну, смотрите. Ростом она, думаю, пять футов и пять дюймов, волосы рыжие, глаза большие и зеленые. Она необычайно красивая девушка — хорошо сложенная, грациозная. Иногда она так по-особенному смотрит на собеседника из-под полуопущенных век, и в этом есть что-то определенно неприятное, будто расчетливое. С правой стороны рта у нее нервный тик, единственный внешний признак душевной болезни.

Камп что-то хрюкнул, строча в блокноте.

— А особые приметы есть?

— Двухдюймовый неровный шрам на левом запястье. Это она пыталась вскрыть себе вены во время припадка, уже когда находилась у нас. Самое примечательное в ней — волосы. Таких рыжих я никогда не видел — будто и правда красные, а не рыжевато-коричневые, очень необычно и красиво.

— А как она была одета во время побега?

— Темно-синее шерстяное платье и крепкие башмаки пропали. Мой шофер говорит, что исчезло его пальто, которое висело в коридоре у двери. Надо полагать, тоже она прихватила.

Камп встал:

— Ладно, начнем. Сообщу в патрульную службу, чтобы перекрыли дороги, и организую поисковый отряд, чтобы прочесать холмы. Не волнуйтесь, док, мы ее найдем.

Но, слушая, как отъезжает машина шерифа, Траверсу подумалось: нет, не найдут.

Грузовик остановился у кафе Энди. Дэн Бернс устало выбрался из кабины и побрел по лужам, пригнувшись, чтобы хоть как-то защититься от сильного ветра и дождя. Он толкнул дверь и пробрался сквозь жару и тяжелый табачный дым к столику почти у самой плиты.

Появился Энди — шумный жизнерадостный толстяк.

— Привет, Дэн, рад видеть. Что-то неважно выглядишь, сынок. Сегодня не поедешь, правда ведь? Ребята по большей части остаются ночевать. Для тебя тоже найдем местечко.

— Нет, надо ехать, — сказал Дэн. Лицо его застыло от усталости, веки сами собой опускались. — Налей-ка мне кофейку, Энди, да покрепче. Завтра мне нужно быть в Оуквилле.

— Да ты рехнулся, — сплюнул Энди. Он ушел и почти тут же вернулся с чашкой кофе. — Вы, дальнобойщики, ненормальные. Почему бы не поспать? Уже небось несколько дней кровати не видал?

— Я, по-твоему, развлекаюсь, что ли? С такими расценками и с просрочкой долга за грузовик в десять недель что еще остается? Я не хочу потерять грузовик, Энди.

— Будь только осторожнее. Ты скверно выглядишь и не в том состоянии, чтобы вести машину по горной дороге.

— Брось ты. Говорю же, мое дело. — Он пригубил горячий кофе и вздохнул. — У меня пятьсот гребаных ящиков грейпфрутов, того и гляди сгниют. Нужно отвезти их, Энди. Иначе не добыть денег.

Энди фыркнул:

— Ну, раз так… Как там Конни и малыш? Надеюсь, в следующий раз прихватишь их с собой. Хотел бы с ними повидаться.

Лицо Дэна посветлело.

— Они в порядке. А вот привезти не смогу, Энди, — слишком сложно, приходится все время мотаться туда-сюда. — Он допил кофе. — Надеюсь хоть как-нибудь дома переночевать — я там несколько недель не был.

— Да уж, хорошо бы. А то, не ровен час, вздумаешь поцеловать Конни, а сынишка тебе в глаз заедет.

— Точно. — Дэн встал. — Мне уже просто-таки худо от этого дождя.

— Сегодня точно не прекратится. Береги себя, сынок.

— Ладно. Ну, будь здоров, увидимся, если повезет с грузом.

— Непременно повезет, — жизнерадостно сказал Энди. — Смотри там, не усни, когда поедешь через гору. — Он подобрал деньги, которые Дэн выложил на стол. — Пока.

После теплого кафе кабина показалась Дэну холодной, и он как будто взбодрился. Он завел мотор, выехал на дорогу, и машина с ревом устремилась в темноту и дождь.

Справа, поодаль от шоссе, он увидел освещенные окна психиатрической лечебницы Гленвью и сморщил курносый нос в тревожной гримасе. Каждый раз, проезжая мимо, он думал: если не перестанет вот так ездить, не врежется во что-то, не сгорит, то точно попадет в дурдом. Долгие часы за рулем, монотонный рокот мотора, постоянный недосып в конце концов сведут с ума любого. Он снова посмотрел на удаляющиеся огни Гленвью. Ну, туда-то ему угодить не грозит — в Гленвью только богатые психи.

Ветер бил в борт грузовика, по крыше молотил дождь. Дорогу было видно плохо, но он ехал дальше, до боли сжимая руль.

Вдруг он подался вперед, вглядываясь в лобовое стекло. Фары высветили девушку, стоящую у шоссе. Она словно не замечала хлещущего дождя и никак не отреагировала, когда к ней приблизился грузовик.

Дэн машинально нажал на педаль тормоза, и задние колеса заскользили. Он подъехал к девушке и высунулся из кабины. Теперь фары не светили на нее, и Дэн плохо ее видел, но мог разглядеть, что она без шляпы и мокрые волосы прилипли к голове.

Это казалось странным и слегка встревожило Дэна.

— Подвезти? — спросил он во весь голос, пытаясь перекричать шум бури, и открыл дверцу.

Девушка не шелохнулась. Он видел лишь белое пятно ее лица, чувствовал на себе ее взгляд.

— Я спрашиваю, подвезти? — проорал он. — И вообще, что вы тут делаете — не видите, какой дождь?

— Да, подвезите меня, — сказала девушка бесцветным голосом, лишенным всякого выражения.

Он наклонился, схватил ее за руку и помог забраться в кабину рядом с собой.

— Сырость такая, — сказал Дэн. — Жутко сырая ночь.

Он перегнулся через пассажирку и захлопнул дверцу. В тусклом свете приборной панели он заметил, что девушка одета в мужской тренч.

— Не правда ли? — невпопад произнесла она.

— Вот именно, жуткая сырость, — повторил Дэн озадаченно. Он отпустил тормоза, машина взревела и покатилась во тьму.

Издалека донесся звон колокола.

— Что это? — спросил Дэн, прислушиваясь. — Вроде колокол.

— Это тревога в психбольнице, — сказала девушка. — Значит, кому-то посчастливилось выбраться.

Она тихонько засмеялась — странный звук с металлическими нотками, от которого Дэну стало слегка не по себе.

Скорбный звон колокола, несомый ветром, преследовал их.

— Хотите сказать, какой-то псих сбежал? — Дэн уставился в темноту, почти ожидая увидеть бормочущего безумца, выскакивающего навстречу грузовику из густых придорожных кустов. — Спорим, вы рады, что я подвернулся? Куда направляетесь?

— Никуда.

Девушка подалась вперед, глядя в залитое дождем лобовое стекло. Свет панели упал на ее длинные тонкие руки, и Дэн заметил на левом запястье глубокий неровный белый шрам. «Почти у самой артерии, — подумал он, — должно быть, она сильно напугалась».

— Никуда? — повторил он и засмеялся. — Дотуда чертовски далеко.

— Я пришла ниоткуда, еду никуда, и я никто, — сказала девушка. В ее жестко звучащем голосе чувствовалась странная горечь.

«Хочет, чтобы я отвязался, не приставал», — подумал Дэн и сказал:

— Я не то чтобы любопытствую. Просто вот еду в Оуквилл, если вам подойдет…

— Подойдет, — безразлично сказала она и притихла.

Теперь они ехали вверх по склону, и мотор нагрелся, наполнив кабину теплом. Дэна разморило. Тело мучительно жаждало сна, мозг онемел, и Дэн вел машину на автомате, позабыв о сидящей рядом девушке, и качался в такт с грузовиком, словно тряпичная кукла.

За четверо суток он спал только шесть часов, и сил держаться почти не осталось. Вдруг он неожиданно для себя завалился вперед, уронив голову на руль. Он тут же проснулся и выпрямился, вполголоса ругаясь. Навстречу ему неслась обочина, трава ярко зеленела в свете фар. Он вывернул руль, и грузовик занесло, заскрежетали изношенные колеса. Диски прошлись по кромке травы, брезент кузова задрожал. Огромный груз ящиков с грейпфрутами заскрипел и опасно накренился. На один жуткий миг Дэну показалось, что грузовик сейчас перевернется, но машина выровнялась и поползла дальше по извилистой дороге.

— Ох ты ж… простите, — выдохнул он с бешено бьющимся сердцем. — Кажется, я отрубился. — Он взглянул на девушку, ожидая, что та дрожит от страха, но она все так же смотрела в лобовое стекло, спокойная, неподвижная, как будто ничего не случилось. — Что, совсем не страшно? — спросил он с легким раздражением. — Мы чуть не перевернулись.

— Тогда мы бы погибли, верно? — мягко спросила девушка; он едва слышал ее из-за шума ветра, бьющего в кабину. — Вам было бы страшно умереть?

Дэн поморщился:

— Говорить о таком в машине — к несчастью. Водители гибнут в грузовиках каждый день.

Он постучал костяшками пальцев по деревянной панели и замедлил ход перед крутым поворотом на горную дорогу.

— Едем в гору, — сказал он, придвигаясь ближе к рулю. — Смотри, дорога та еще.