Джеймс Хэдли Чейз

Семь раз отмерь

Глава первая

Клод Кендрик, владелец «Галереи Кендрика», вернувшийся из августовского отпуска, сидел за своим письменным столом и строил планы на очередной прибыльный сезон.

Жара и влажность, превращавшие Парадиз-Сити, эту игровую площадку миллиардеров, в мертвый город, остались уже позади. Наступил сентябрь, и город понемногу оживал с возвращением местных богачей, заезжих любителей роскошной жизни и простых туристов.

Кендрик, популярный в городе персонаж, рослый, поразительно толстый гомосексуалист, внешне напоминал дельфина, однако, как поговаривали, был при этом лишен присущего дельфину дружелюбия. По временам он и вовсе смахивал на акулу-людоеда.

Хотя Кендрик неизменно был одет с иголочки и подкрашивал губы бледно-розовой помадой, лысую как коленка голову он скрывал плохо подогнанным париком оранжевого цвета. Встречаясь на улице с женщинами из числа своих покупательниц, он приподнимал оранжевый парик, словно шляпу. Несмотря на свою тучность и эксцентричность, в мире искусства Кендрик был признанным специалистом по антиквариату, драгоценностям и современной живописи. Его галерею знали и выбирали для себя коллекционеры со всего мира. Чего они не знали, так это того, что Кендрик является одним из самых крупных и активных скупщиков краденого в Соединенных Штатах и постоянно поддерживает связи со всеми профессиональными похитителями предметов искусства, у которых можно разжиться настоящими сокровищами.

У многих клиентов Кендрика имелись частные музеи, предназначенные только для их собственных глаз. Именно с такими клиентами Кендрик заключал самые выгодные сделки. Иногда кто-нибудь из этих клиентов замечал в каком-нибудь музее или в гостях у друзей некое произведение искусства, и его охватывала жажда обладания, свойственная только фанатичным коллекционерам. В итоге, не в силах обуздать снедающее его желание заполучить именно это сокровище, знакомый коллекционер заявлялся к Кендрику и намекал, что, если такой-то музей или же мистер такой-то захотел бы продать именно эту вещицу, он бы за ценой не постоял. Кендрик, зная, что именно это сокровище не продается ни за какие деньги, принимался обсуждать цену, а затем обещал выяснить, чем можно помочь. Коллекционер, зная по прежним сделкам с Кендриком, что все разрешится к его удовольствию, возвращался в свой подпольный музей и ждал.

Кендрик встречался с кем-нибудь из множества известных ему похитителей предметов искусства, обсуждал насущный вопрос и тоже ждал. В конечном итоге искомое произведение искусства загадочным образом исчезало из такого-то музея или из коллекции мистера такого-то и объявлялось в подпольном музее знакомого коллекционера. А крупная сумма денег поступала на счет Кендрика в Цюрихском банке.

Весь август Кендрик путешествовал на своей яхте по Карибскому морю в веселой компании танцоров мужского балета, и вот теперь, посвежевший и сильно загоревший, он с наслаждением снова утвердился за письменным столом, чтобы сосредоточить свои таланты и свой криминальный ум на добывании денег.

Луи де Марни, старший продавец Кендрика, проскользнул в просторную, обставленную антиквариатом комнату с панорамным окном, где работал Кендрик.

Луи был тоненький, и внешне ему можно было с равным успехом дать как двадцать пять лет, так и сорок. Длинные густые волосы были цвета воронова крыла. Худое лицо с глубоко посаженными глазами и поджатыми губами придавало Луи сходство с настороженной крысой.

— Сюрприз! — воскликнул он своим высоким голосом. — Ни за что не угадаешь! Эд Хэддон пришел!

Кендрик оцепенел:

— Он здесь?

— Дожидается!

Кендрик отложил золотой карандаш. Его жирная физиономия растянулась в акульей усмешке.

Эд Хэддон был королем похитителей предметов искусства, блистательный жулик, который внешне вел безупречную жизнь удалившегося от дел бизнесмена, исправно платя налоги и переезжая с одной из своих многочисленных квартир на другую: из Форт-Лодердейла на юг Франции, из Парижа в Лондон.

Хотя Эд Хэддон занимался кражами уже лет двадцать и стоял за несколькими очень громкими похищениями предметов искусства, он при этом так заметал следы, что ни одна полиция мира не подозревала о его гнусных деяниях. Это был настоящий преступный гений, способный не только составить план, но и собрать и направить на выполнение своего задания группу профессионалов.

С Кендриком он работал редко, зато, если работал, прибыль Кендрика неизменно оказывалась весьма ощутимой.

— Быстрее, тупица, — произнес Кендрик, с трудом поднимаясь из-за стола. — Зови его сюда.

Луи упорхнул прочь, а Кендрик остановился у двери, приветствуя Хэддона: улыбка елейная, рука протянута для рукопожатия.

— Эд, дорогуша! Какой чудесный сюрприз! Входи-входи! Выглядишь великолепно, хотя когда это ты выглядел иначе?

Эд Хэддон, остановившись в дверном проеме, оглядел Кендрика с головы до ног, затем пожал протянутую руку.

— Да ты и сам выглядишь недурно, если не считать этого кошмарного парика, — отозвался он, входя в комнату.

— Эд, мальчик мой, это же мой фирменный знак, — захихикал Кендрик. — Без него меня и не узнает никто. — Все еще не выпуская руки Хэддона, он подвел его к большому уютному креслу. — Присаживайся. Может, бокал шампанского?

Хэддона можно было запросто принять по ошибке за конгрессмена или даже за госсекретаря. У него была импозантная внешность: высокий, крепко сложенный, с густыми седыми волосами стального оттенка, с румяным приятным лицом и серыми глазами, он обладал дружелюбной улыбкой, которая принесла бы ему огромное число голосов избирателей, реши он баллотироваться в конгресс. За этим фасадом скрывался острый как бритва ум, безжалостный и хитрый.

— Скотч со льдом, — заказал он, вынимая портсигар и выбирая сигару. — Будешь курить? Гаванские.

— Ну, не с утра же пораньше, — возразил Клод, наполняя бокал. — Я действительно рад видеть тебя после такого долгого перерыва. Сто лет не встречались, Эд.

Хэддон оглядывал просторную комнату. Глаза его изучали многочисленные картины, висевшие по обитым шелком стенам.

— А вот эта хороша, — заметил он, указывая на картину над письменным столом Кендрика. — Отличный мазок. Моне, говоришь? Подделка, само собой.

Клод принес бокал и поставил на маленький антикварный столик рядом с Хэддоном.

— Об этом знаем только мы с тобой, Эд, — сказал он. — У меня тут одна старая кошелка, которой некуда девать деньги, все никак не созреет для покупки.

Хэддон захохотал:

— Моне прикупить, значит? Удачно вложить денежки.

— Разумеется, мальчик мой. — Клод налил себе сухого мартини, затем вернулся к своему столу и снова сел. — Нечасто ты заглядываешь в наш славный городок, Эд.

— И задерживаюсь ненадолго. — Хэддон забросил ногу на ногу. — Как продвигаются дела, Клод?

— Несколько вяло. Сейчас ведь только начало сезона. Но антиквариат скоро пойдет. Богачи возвращаются на следующей неделе.

— Я имею в виду… дела, — подчеркнул Хэддон, впиваясь в Клода серыми глазами.

— Ах это! — Клод помотал головой. — В данный момент ничего. На самом деле я бы поработал, если бы что подвернулось.

Хэддон раскурил сигару и один долгий момент выпускал дым.

— Я тут все пытался решить: ты или Эйб Сейлизман.

Клод дернулся. При имени Эйба Сейлизмана у него неизменно сводило скулы, поскольку Сейлизман, несомненно, был крупнейшим барыгой в Нью-Йорке. Много раз он обставлял Кендрика в масштабных делах. Эти двое ненавидели друг друга, как мангуст и змея.

— Ну что ты, шери, — сказал Клод вслух. — Зачем же тебе сотрудничать с этим дешевым мошенником Эйбом. Ты ведь знаешь, что он не даст тебе настоящей цены. А я разве когда-нибудь тебя надувал?

— У тебя ни разу не было такой возможности, как и у Эйба. Речь идет о том, чтобы заработать много и быстро. Стоит товар шесть миллионов. — Хэддон выпустил облачко дыма. — Я хочу три из них.

— Шесть миллионов — сумма вполне реальная, — медленно проговорил Клод, акулий разум которого уже заработал. — Зависит, разумеется, от товара. Знаешь, Эд, на что-нибудь особенное тут готовы потратить много денег.

— А в Нью-Йорке в данный момент таких денег нет. Именно поэтому я пришел со своим предложением сначала к тебе.

Клод продемонстрировал свою дельфинью улыбку:

— Я это оценил, мальчик мой. Расскажи.

— Выставка из Эрмитажа.

— А! — Алчный взгляд Кендрика потух. — Очень милая. У меня имеется каталог. — Он выдвинул ящик стола и вытащил толстую брошюру в глянцевой обложке. — В самом деле, очень милая выставка. Красивые экспонаты. Жест в поддержку разрядки напряженности. Русское правительство присылает лучшие произведения искусства, чтобы граждане Соединенных Штатов Америки могли восхититься. — Он пролистал красочные страницы с иллюстрациями. — Великолепно. Тысячи людей получат выгоду от этого прекрасного сотрудничества между двумя самыми могущественными державами. — Он поднял глаза и поглядел на улыбавшегося Хэддона. — Да, но точно не ты, точно не Эйб и точно не я. — Он вздохнул и отложил каталог.

— Ты уже закончил трепаться? — поинтересовался Хэддон.