Милая моя, теперь уже скоро, а по…

— Том?

— А-а… Жан-Люк, что там?

— Скоро снег пойдет.

— Да.

Жан-Люк, узколицый, кареглазый, с крупным галльским носом, был худым, как все пилоты. Каждые шесть месяцев они должны были проходить медосмотр с пристрастием у врачей, для которых избыточный вес не имел оправданий в принципе.

— Кто в нас стрелял?

— Я никого не видел, — пожал плечами Лочарт. — А ты?

— Тоже нет. Надеюсь, какой-нибудь спятивший одиночка. — Жан-Люк в упор посмотрел на него. — В какой-то момент мне показалось, что я снова в Алжире — эти горы от тех не сильно отличаются, — опять в ВВС, опять воюю с феллагами и ФНО [Фронт национального освобождения Алжира.], будь они прокляты! — Он раздавил окурок каблуком. — Побывал я на одной гражданской войне, мало не показалось. Но у меня тогда хоть были бомбы и пулеметы. Не хочется мне оказаться гражданским, который влип еще в одну и которому не на что больше положиться, кроме как на свое умение быстро сматываться.

— Это был просто спятивший одиночка.

— Думаю, Том, нам придется иметь дело с целой прорвой спятивших одиночек. У меня с самого отлета из Франции на душе паршиво. За тот месяц, что нас не было, тут все стало только хуже. Мы-то с тобой на войне побывали, а большинство остальных — нет. Мы беду носом чуем, ты и я, и мой мне говорит, что нам здесь придется очень туго.

— Да нет, ты просто устал.

— Это, конечно, верно. А Энди действительно так оптимистично настроен?

— Очень. Шлет огромный привет, говорит, чтобы не сбавляли обороты!

Жан-Люк рассмеялся, потом подавил зевок:

— Мадонна, до чего же есть хочется. Что там Скот приготовил к нашему возвращению?

— Натянул над ангаром транспарант «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

— На ужин, mon vieux. На ужин.

— Скот говорил, он с ребятами из деревни на охоту ходил, так что у него для твоих заботливых рук припасена задняя нога оленя и пара зайцев. Ну и угли для барбекю будут уже готовы.

У Жан-Люка загорелись глаза.

— Хорошо. Послушай, я привез бри, чеснок — целый килограмм, — копченый окорок, анчоусы, лук, потом несколько кило макарон, томатное пюре в банках, и жена дала мне новый рецепт от Джанни из Сен-Жана, эт-то просто что-то невероятное. И вино.

Рот Лочарта наполнился слюной. Кулинария была хобби Жан-Люка, и под настроение он творил у плиты с истинным вдохновением.

— Я понабрал банок со всем, что только пришло в голову, в «Фортнум и Мейсон» и привез виски. Хей, я соскучился по твоей стряпне.

И по твоей компании, подумал он. Когда они встретились в Дубае и пожали друг другу руки, он спросил:

— Как отпуск?

— Я был во Франции, — произнес Жан-Люк с важным видом.

Лочарт тогда позавидовал, как у француза все было просто. Англия ему радости не принесла: погода, еда, отпуск, дети, она, Рождество — все выходило плохо, как он ни старался. Ладно. Я вернулся и скоро буду в Тегеране.

— Ты сегодня готовишь, Жан-Люк?

— Конечно. Как я могу прожить без нормальной пищи?

— Как весь остальной мир живет, — расхохотался Лочарт.

Они наблюдали за Родригесом, который по-прежнему работал не покладая рук. Шум реактивных двигателей стал глуше, лопасти хлестали по нему тугими струями воздуха. Лочарт показал большой палец Скоту Гэваллану, который терпеливо ждал в кабине. Скот в ответ предъявил свой, затем указал на небо. Лочарт кивнул, пожал плечами, потом опять стал наблюдать за Родригесом, понимая, что помочь ничем не может, оставалось только стоически ждать.

— Когда ты отправляешься в Тегеран? — спросил Жан-Люк.

Сердце Лочарта забилось быстрее:

— В воскресенье, если снег не пойдет. У меня отчет для Мак-Ивера и почта для них. Я возьму двести шестой. Завтрашний день уйдет на то, чтобы все проверить. Скот сказал, нам надо подготовиться, чтобы мы в любой момент могли начать полеты в полном объеме.

Жан-Люк уставился на него:

— Насири сказал, в полном объеме?

— Да. — (Насири, сотрудник компании «Иран ойл», государственной монополии, которой принадлежала вся нефть в стране, и на земле и под землей, был их иранским посредником и директором базы; через него они получали все заказы, он же давал разрешения на полеты. «С-Г» работала по контракту с «Иран ойл», проводя воздушную разведку, подвозя людей, припасы и оборудование на нефтяные вышки, разбросанные по всему горному массиву, а также занимаясь эвакуацией пострадавших при неизбежных несчастных случаях и чрезвычайных ситуациях.) — Из-за погоды я сомневаюсь, что мы будем много летать на следующей неделе, но, думаю, на двести шестом я должен суметь выбраться.

— Ага. Тебе понадобится проводник. Я тоже полечу.

— Никак не выйдет, дружище, — рассмеялся Лочарт. — Ты мой заместитель и дежуришь две следующие недели.

— Но я там буду не нужен. На три денька, а? Посмотри на небо, Том. Я должен убедиться, что с нашей квартирой все в порядке. — (В нормальные времена Тегеран был местом базирования для всех пилотов с их семьями; пилоты две недели работали, одну отдыхали. Многие выбирали два месяца работы и месяц отпуска дома, особенно англичане.) — Мне очень важно попасть в Тегеран.

— Я проверю твою квартиру, если хочешь, и, если ты пообещаешь готовить три ужина в неделю, я тебе потихоньку выкрою два дня, когда вернусь. Ты же только что целый месяц отгулял.

— Но то ж дома. Теперь я должен подумать о mon amie [Моя подружка (фр.).]. Она, конечно же, места себе не находит, когда меня в Тегеране нет, измучилась, целый месяц без меня прожила. И говорить нечего. — Жан-Люк наблюдал за Родригесом, потом снова поднял глаза на небо. — Мы можем ждать еще десять минут, Том, потом придется разбивать лагерь, пока еще светло.

— Да.

— Однако, возвращаясь к вещам более важным, Том, по…

— Нет.

— Мадонна, будь же ты французом, а не англосаксом. Целый месяц ведь! Подумай о ее чувствах!

Родригес со щелчком закрепил панель на месте и вытер руки.

— Дуем отсюда ко всем чертям! — крикнул он и забрался в вертолет.

Они быстро последовали за ним. Родригес все еще пристегивал ремень безопасности, чувствуя, как ноют спина и шея, когда они поднялись в воздух и понеслись к своей базе за следующим горным хребтом.

— Ты чего уставился, Эффер? — спросил Родригес, заметив, что Джордон пристально смотрит на него.

— Как же ты залатал этот долбаный маслопровод, приятель? Там же гребаная дырища насквозь.

— Жвачкой.

— Чего?

— Жевательной резинкой. А как же еще, черт подери! Это работало в паршивом Вьетнаме, стало быть, и здесь, черт подери, сработает! Наверное. Потому что у меня ее имелось совсем чуть-чуть, но надо же было что-то делать, чтобы уж потом, черт подери, молиться. И ради бога, прекрати ты материться, а?

Они благополучно сели на базе, когда снегопад только-только начинался. Работники наземной службы на всякий случай включили посадочные огни.

База состояла из четырех трейлеров, в которых жили люди, кухни, ангара, вмещавшего их 212-й — четырнадцатиместный вертолет, использовавшийся для перевозки людей или грузов, — и два 206-х, и посадочных площадок. Тут же стояли склады с запчастями для буровых установок, мешками цемента, насосами, генераторами и всевозможным вспомогательным оборудованием для вышек, включая бурильные трубы. База располагалась на небольшом плато на высоте семь тысяч пятьсот футов над уровнем моря, лесистом и очень живописном, в чаше, наполовину окруженной заснеженными пиками, вздымавшимися на двенадцать тысяч футов и выше. В полумиле от базы находилась деревня Яздек. Жители принадлежали к небольшому племени из числа кочевых кашкайцев, лет сто назад осевшему в этих краях, на пересечении двух небольших караванных путей из тех, что пересекали Иран вдоль и поперек в течение трех, а то и четырех тысячелетий.

«С-Г» содержала здесь свою базу в течение семи лет по контракту с «Иран ойл», сначала проводя разведку и топографическую съемку местности для прокладки нефтепровода, потом помогая строить и обслуживать нефтяные вышки на близлежащих богатых нефтяных месторождениях. Это было уединенное, дикое и красивое место, где летать было интересно и безопасно, а часы работы были удобными — иранские предписания, действовавшие на всей территории Ирана, допускали проведение полетов только в светлое время суток. Летом здесь было чудесно. Бо́льшую часть зимы снег отрезал их от остального мира. Рядом лежали рыбные озера с кристально чистой водой, в лесах было полно дичи. Отношения с жителями Яздека установились отличные. Если не считать почты, снабжение у них, как правило, было хорошее, и они ни в чем не нуждались. И что для всех них было очень важно, штаб-квартира компании в Тегеране была далеко отсюда, почти все время вне зоны радиосвязи, так что они вполне были предоставлены сами себе — и очень этим довольны.

Едва Скот выключил зажигание и несущий винт остановился, Родригес и Джордон снова сняли панель для осмотра. В следующий миг на их лицах застыло выражение ужаса. Весь низ отсека был залит маслом. К нему примешивался тяжелый запах вертолетного топлива. Трясущейся рукой Родригес пошарил внутри, потом посветил фонарем. На одном из швов на краю топливного бака виднелся крошечный разрыв, который они просто никак не могли заметить во время экстренной посадки на горном склоне. Тонкая струйка топлива сбегала вниз, смешиваясь с маслом.