Джеймс Паттерсон

Школа выживания

Часть 1

Ни родителей, ни школы, ни правил

1

В бескрайнем чистом голубом небе мы одни на сотни миль вокруг. Свобода! Резвись — не хочу! Оседлал воздушную волну — и катись! Вверх — вниз — и снова взлет! Если тебе, мой дорогой читатель, вдруг захочется острых ощущений, настоятельно рекомендую сложить крылья и — у-у-ух! — головой вниз, в свободное падение. Пролетел милю-другую, раскрыл крылья, поймал поток ветра — и качайся себе на здоровье на воздушной подушке, отдыхай. Клянусь, лучше развлечения не найдешь. Потому что лучше не бывает!

Плевать на то, что мы безродные мутанты, плевать на то, что мы в бегах и за нами вечно гоняется всякая нечисть. Зато нам даны крылья и радость полета. Разве не об этом мечтало человечество всю свою историю?

— Ой, смотрите, смотрите! НЛО! — кричит Газ.

Молча считаю до десяти. Там, куда он показывает, полная пустота.

— Газзи, шутка стара. Смешно было только первые пятьдесят раз.

В ответ мне слышно его придушенное хихиканье: чувство юмора восьмилетнего мальчишки — явление исключительное, особенное и совершенно необъяснимое. По крайней мере, для меня.

— Макс, а нам еще сколько до Вашингтона лететь? — спрашивает Надж, пристраиваясь ко мне поближе.

— Не знаю точно, но примерно час-полтора.

Надж молчит. По всему видно, она устала. Этот длинный кошмарный день не прошел для нее даром. И почему только для нее? И почему только «этот»? Ничего в этом сегодняшнем дне нет особенного. Обычный кошмарный день в длинной череде таких же длинных кошмарных дней. Если мне теперь выпадет случайно один нормальный, легкий да беззаботный денек, я, наверное, испугаюсь и заподозрю какой-нибудь подвох.

Оборачиваюсь посмотреть, как там моя стая. Игги, Клык и я держимся хорошо. Никаких признаков усталости у нас пока не наблюдается. А вот молодняку потруднее приходится. Я совсем не хочу сказать, что они слабаки, или что-нибудь в этом роде. Они все только держись какие выносливые. Особенно по сравнению с такими малосильными хлюпиками, как человеческие детеныши. Но всему есть предел. И, похоже, предел силам наших младшеньких отнюдь не далек.

Так, пора, видно, вкратце обрисовать ситуацию для новеньких. Если ты, дорогой читатель, только что присоединился к нам в наших приключениях и еще с нами как следует не познакомился, позволь представить тебе нашу семью-стаю. Нас шестеро: Ангел, ей шесть лет; Газману — восемь; Игги — четырнадцать, он слепой; Надж — одиннадцать; мне и Клыку по четырнадцать, как и Игги. Мы все выращены — или, можно даже сказать, выведены — в лаборатории генетических исследований, где ученые белохалатники наделили нас крыльями и разными другими, мягко говоря, необычными способностями. Из лаборатории — мы ее окрестили Школой — мы сбежали. А белохалатники хотят нас вернуть. Очень хотят. И гоняются за нами. Но мы не вернемся. Ни за что!

Перекладываю Тотала в другую руку. Хорошо, что весу в нем всего двадцать фунтов. Он проснулся, но только чтобы пристроиться поудобнее. И снова уютно и сонно засопел. Теперь скажи мне, пожалуйста, мой догадливый читатель, хотела я брать эту собаку? Нет! Нужна она мне была? Тоже нет. Каждый день я недоумеваю, чем нас шестерых, пребывающих в вечных бегах, в следующий раз накормить. А собаку как кормить? Думаешь, я мечтала еще об этой головной боли? Честно скажу — не очень.

— Как мироощущение? — Клык кружит вокруг меня. Его темные крылья не шелохнутся. Он и сам такой. Темный, спокойный, почти неподвижный.

— В каком смысле?

Интересно, что он имеет в виду, мои бесконечные мигрени, сидящий во мне чип с отслеживателем, мой неотвязно меня донимающий внутренний Голос или мои подживающие пулевые раны на плече и на крыле?

— Нельзя ли, браток, поточнее?

— В том смысле, что ты убила Ари.

От его прямоты у меня перехватило дыхание. Только Клык может так. Бац! — и в самое яблочко. Только он знает меня как облупленную. Только он может говорить со мной в открытую.

Когда мы удирали из Института в Нью-Йорке, за нами гнались белохалатники и ирейзеры. Боже сохрани, чтобы нам беспрепятственно откуда-нибудь смотаться! Если ты, дорогой читатель, пока у нас новенький и не знаешь про ирейзеров, объясню тебе, что это полулюди-полуволки. Они-то нас и преследуют с тех самых пор, как мы из Школы сбежали. Ари, один из ирейзеров, — мой вечный враг. В тот раз в Нью-Йорке у нас с ним случилась наша обычная стычка: он на меня кинулся, я от него как могла отбивалась. Только вдруг оказалось, что я сижу на нем верхом, а шея у него сломана и клонится вбок под каким-то нелепым углом. И мутные глаза постепенно стекленеют.

Это случилось двадцать четыре часа назад.

— Ты же понимаешь, там выбор был простой: или он тебя, или ты его. Я рад, что ты решила вопрос в свою пользу.

В ответ я только глубоко вздыхаю. У ирейзеров, действительно, все просто. Убить им — раз плюнуть. Так что с волками жить — по-волчьи выть. Приходится и самим щепетильность свою поумерить. Но только Ари — случай особый. Я его знала еще маленьким мальчишкой со времен Школы.

Да плюс еще этот душераздирающий вопль Джеба, отца Ари. Вопль, догнавший меня в туннеле и отраженный там каждым камнем:

— Ты убила собственного брата!

2

Джеб, конечно, лгун и предатель. Очень может быть, то, что он там орал, — очередное вранье, и он просто пытался побольнее меня достать. Но, с другой стороны, когда он нашел мертвого Ари, я услышала в его крике неподдельные горе и горечь.

И, хотя я его ненавижу и презираю, мне от всего случившегося и тяжело, и больно.

Ты не могла этого не сделать! Ты предназначена для важнейшего. Никто и ничто не должно встать у тебя на пути. Никто и ничто не должно помешать тебе спасти мир.

Здрасьте пожалуйста! Опять Голос прорезался. Вот достал со своим спасением мира. От плохо сдерживаемого раздражения я чуть не скрежещу зубами.

— Скажи еще, что, не разбив яйца, не сделать яичницы.

Кстати, если ты, читатель, только что к нам присоединился, забыла предупредить тебя, что у меня в голове сидит внутренний Голос. Я имею в виду, посторонний, чуждый мне голос. Уверена, в толковом словаре рядом со словом «псих» вместо объяснения окажется моя фотография. Обычная такая фотка — простенькая иллюстрация моих мутантских «особенностей».

— Хочешь, я его понесу? — кивает Ангел на щенка, пристроившегося у меня на руках.

— Нет, не надо, он не тяжелый. — Тотал весит чуть не половину нашей девочки. Как она его до сих пор тащила, в голове у меня плохо укладывается. — Я его лучше Клыку отдам. Теперь его очередь.

Поднажав немножко, взлетаю повыше. Туда, где Клык, ото всех оторвавшись, парит в гордом одиночестве. Наши крылья сами собой попадают в слаженный отработанный ритм.

— Возьми, понеси пока пса немного, — протягиваю я ему собаку.

Похожий на скотчтерьера, Тотал с минуту поерзал и примостился у Клыка за пазухой. Попутно лизнул его в нос. Клыка передернуло, и я совсем развеселилась, глядя на его брезгливую физиономию.

Освободившись от своей ноши, припускаю еще быстрее. Радостное возбуждение пересиливает усталость и тяжелое бремя недавних событий. Мы держим путь в новые края. Там мы разыщем родителей. Обязательно разыщем — это я точно знаю. Мы в очередной раз смылись и от белохалатников, и от ирейзеров. От всех наших тюремщиков удрали. Мы все вместе, никто тяжело не ранен. Что мне еще от жизни надо? Да ничего! В данный конкретный момент, каким бы коротким он ни был, я чувствую себя свободной и сильной. Мне дано перевернуть страницу и начать новую историю сначала, с чистого листа.

Как бы это поточнее определить мое состояние? Вот оно — нужное слово: «оптимизм». Оптимизм несмотря ни на что, невзирая ни на какие трудности!

Макс, оптимизм сильно переоценен. Где оптимизм, там и розовые очки, — снова нудит мой Голос. — А правде надо смотреть в лицо.

Интересно, ему оттуда, изнутри, видно, какую я ему в ответ рожу состроила?

3

Стемнело уже много часов назад. Что же они, черти, до сих пор на связь не выходят? Огромный, устрашающего вида ирейзер нервно меряет шагами лесную поляну. Внезапно останавливается и прислушивается. В наушниках сплошные помехи. Он прижимает их поплотнее, замирает и наконец, с трудом разобрав сообщение, улыбается. Улыбается, несмотря на то что все у него болит, что лютая злоба разъедает его печенки.

Команда из девяти ирейзеров зорко следит за его мордой и мигом стихает.

— Понял, — кивает он в пустоту, выключает передатчик и оглядывает свою шайку.

— Теперь нам известны их координаты, — он плотоядно потирает руки в предвкушении заварухи. — Стая движется на юг — юго-восток. Тридцать минут назад пролетели над Филадельфией. Директор был совершенно прав — они направляются в Вашингтон.

— А информация эта надежна? — спрашивает один из ирейзеров.

— Абсолютно. Получена из первых рук. — Главный принимается проверять снаряжение. Сморщившись от острой рези в плечах, проглатывает болеутоляющую таблетку.

— Чьих рук? — допытывается бандит, вставляющий в глаз монокль ночного видения.

— Скажем так, информация получена из внутреннего источника. Назовем его резидентом, — довольно откликается командир ирейзеров и даже сам слышит ликование в собственном голосе. Нетерпение горячит кровь в его жилах, пальцы сами собой сжимаются, словно уже ощущают тощую шею девочки-птицы. Он смотрит на свои руки и начинает мутировать.

Тонкая человеческая кожа покрывается густой грубой шерстью, стремительно отросшие ногти отвердевают на глазах и превращаются в стальные когти. Процесс этот не из легких. Волчья ДНК не была у него, как у других ирейзеров, естественным компонентом генотипа. Искусственная, да к тому же поздняя, прививка даром ему не прошла. Приходится справляться с некоторыми весьма болезненными трудностями переходного периода мутации.

Но он не жалуется. Стоит потерпеть ради того, чтобы вонзить в Макс эти смертоносные когти, ради того, чтобы по капле выжать из нее жизнь до последнего вздоха. То-то она удивится. Уж теперь-то она точно такого сюрприза не ожидает. Вот и посмотрим, где ее хваленая боевая готовность. Он представляет себе, как мутнеют и медленно стекленеют ее большие карие глаза. Пусть теперь подумает, самая она крутая или есть кто покруче. Пусть попробует посмотреть на него свысока или, того хуже, проигнорировать его существование. А то больно много о себе понимает! Коли он не в стае их хреновой, так будто его и вовсе не существует! Ее только стая и заботит. И отца его, Джеба, тоже.

Вот сдохнет Макс, все сразу изменится.

И он, Ари, сразу станет сыном номер один. Ради такого и из мертвых восстать можно.

4

К тому времени, как опустились сумерки, мы уже покрыли солидную часть Пенсильвании, и под нами бултыхался океан, острым языком врезавшийся в сушу между Нью-Джерси и Делавером.

— Смотрите, дети, — ехидничает Клык, — перед вами наглядное учебное пособие по географии родной страны!

Шутки шутками, но надо напомнить тебе, дорогой читатель, что, поскольку мы никогда не ходили в школу — я имею в виду настоящую школу, — все, что мы знаем, мы знаем из телевизора и из интернета. А теперь у нас прибавился еще один «источник знаний» — мой всеведающий внутренний Голос.

Вашингтон уже совсем рядом. Дальше остановки в Вашингтоне планы мои не заходили. По крайней мере, пока. Все, что меня на сегодня интересует, это что и где поесть и где переночевать. Завтра найду время пересмотреть внимательнее информацию из Института. Помнишь, мой верный и давний читатель, как кайфово получилось, когда в Нью-Йорке мы проникли в этот долбаный Институт Высшей Жизни, и нам удалось влезть там в их систему. Я просто на седьмом небе была от счастья! Короче, Надж все пароли их как-то считала, а я нашла файлы с полной про нас информацией, и про родителей, и про все… Там, в Институте, я все только распечатала, чтоб смотаться поскорее, пока нас не застукали. Читали мы все это позже.

Как знать, может быть, завтра в это самое время мы будем стоять на чьем-то пороге и нам вот-вот откроют дверь родители, потерявшие одного из нас много лет назад. Как представлю себе такую картинку, все у меня внутри холодеет.

Я устала. Мы все устали. Тем громче и тем отчаянней я застонала, когда привычная 360-градусная проверка окрестностей выявила странное черное, неуклонно к нам приближающееся облако.

— Клык, смотри, что там? Позади, направление стрелки на десять часов.

Он прищурился, пристально вглядываясь вдаль:

— Для грозового облака — движется слишком быстро. На вертолеты тоже не похоже — шума моторов не слышно. Птицы? Тоже вряд ли — для птиц больно грузные и неуклюжие. — Он недоуменно смотрит на меня. — Сдаюсь! Что это?

— Беда! Ангел, сдай в сторону! Ребята, быстро собрались! За нами погоня!

Мгновенно перестраиваемся — опасность, какая бы она ни была, надо встречать лицом к лицу.

— Летающие обезьяны, — фантазирует Игги. — Как в «Волшебнике Изумрудного Города».

И тут до меня доходит:

— Хуже! Летающие ирейзеры!

5

Хочешь верь, дорогой читатель, а хочешь не верь. Действительно, летающие ирейзеры. С крыльями. Новая омерзительная модификация. Полуволк-получеловек. А теперь еще и полуптица? Хорошенькая у них комбинация получилась. Птеродактили какие-то. И приближаются к нам со скоростью восемьдесят миль в час.

— Ирейзер, модель 6.5, — заключает Клык.

Макс, разделяйтесь. Думай трехмерно, — реагирует на ситуацию мой Голос.

— Немедленно разлетаемся, — командую я. — Надж и Газ, вам по стрелке на девять. Ангел — давай вверх! Игги и Клык, ваша позиция сразу подо мной. Клык, бросай собаку!

— Клык, не надо! — верещит Ангел, а Клык быстро запихивает Тотала в рюкзак и закидывает себе за спину, освобождая руки.

Пока мы перестраиваемся, ирейзеры притормозили, взбивая воздух здоровенными тяжелыми крыльями. Вокруг кромешная тьма — ни луны сверху, ни городских огней внизу. Но мне хорошо видны их острые клыки, сияющие в нетерпеливом хищном оскале. Кровавая охота для них — настоящий праздник.

Толчки адреналина в крови ускоряют биение сердца. Раз! Два! Три! Вперед! Сгруппировавшись, живым снарядом бросаюсь на самого здорового ирейзера. Толчок ногами — хрясь его в грудь. Перекувыркнувшись через голову, он восстанавливает равновесие и через секунду уже на меня наседает.

Спружиниваю, увернувшись от его когтей, — они со свистом разрезают воздух в сантиметре от моей щеки. Резко разворачиваюсь, но на сей раз не успеваю вовремя вильнуть в сторону, и на голову мне кувалдой обрушивается его кулачище. Не удержавшись, кубарем падаю вниз футов на десять, но мгновенно прихожу в себя и снова взлетаю, опять готовая к наступлению.

Боковым зрением вижу, как Клык обеими руками выкручивает уши одного из ирейзеров. Тот вопит от боли и, обхватив голову руками, начинает терять высоту.

Убедившись, что Клыку ничего не грозит, переключаюсь на противника. Хук правой — прямо в оскаленную пасть. Захват с поворотом. Вывернуть руку в воздухе труднее, чем на земле. Но за правое дело стоит немного напрячься. Еще одно усилие — громкий хруст, ирейзер орет и валится головой вниз. С трудом выровняв крылья, с нелепо болтающейся рукой, он неуклюже ретируется от греха подальше.

Сражение в полном разгаре. Надо мной какой-то ирейзер набросился на Надж. Она ловко от него увильнула, и, готовый всем телом встретить ее сопротивление, наткнувшись на пустоту, он плашмя нелепо рухнул на живот и завис, неловко трепыхая крыльями.

Макс, помни, маленький да удаленький, — гудит у меня в голове Голос.

6

Дошло! Ирейзеры здоровые и тяжелые, и крылья у них вдвое длиннее наших. Но в воздухе это весьма сомнительные преимущества.

Задыхаясь, вильнула в сторону, и черный сапог ирейзера только слегка скользнул мне по ребрам. Короче, считай, что он промазал, и его тяжеленную тушу по инерции пронесло на несколько метров вперед. Не дав ему перегруппироваться, практикую на нем свои испытанные удары — в ухо и наотмашь в челюсть. Но только я оказываюсь от него на почтительном расстоянии, на меня справа и слева набрасываются двое. Стрелой взмываю вверх — и эти два амбала сталкиваются лбами. Смехота, да и только.

Похоже, не я одна смекнула, что в воздушном бою мы ирейзерам сто очков вперед дадим. Чуть поодаль Газзи с налета на крутом повороте вмазывает ирейзеру в нос. Ответный удар угодил ему в бедро. Газ поморщился, но размахнулся ногой и перешиб волчине лапу.

Сколько же здесь этих скотин? В пылу драки да еще в кромешной темноте понять трудно. Кажется, десять. Ничего, с десятью справимся.

Внимание, Надж, — предупреждает меня Голос, и в ту же секунду я слышу ее крик. Намертво сжатая, она бессильно болтается в волосатых руках ирейзера, и его клыки уже оскалились над ее шеей. Камнем падаю на него сверху. Захват шеи в правой. Свободной левой намертво затягиваю «петлю». Он начинает давиться в удушье, заходится судорожным кашлем и выпускает Надж их своих смертоносных объятий.

— Делай ноги! — кричу я ей, и она исчезает в темноте.

Мой ирейзер еще пытается сопротивляться, но слабеет с каждой секундой.

— Собирай свою шайку и валите, — шиплю я ему в ухо. — Мы вам и так уже хорошенько накостыляли, а еще добавим, мало не покажется.

— Ты сейчас упадешь, — говорит Ангел спокойным, ровным голосом.

Оборачиваюсь посмотреть, что происходит. Она пристально и мрачно уставилась на явно обескураженного и практически парализованного ирейзера. Ангел переводит взгляд вниз на бездонные воды океана. В глазах у ирейзера застывает ужас, крылья складываются, и он камнем летит вниз.

— А ты, моя девочка, не по дням, а по часам все страшнее становишься. Кто бы мог подумать, что можно так просто словом заставить ирейзера головой вниз ухнуть!

Пора Игги проверить! — нашептывает Голос, и я мчусь на помощь Игги, который прилип к ирейзеру в ближнем бою. Не слушая моих криков, он схватил верзилу за рубашку.

— Макс, вали отсюда, быстрее! — Он отпускает ирейзера и стремительно отпрыгивает подальше в сторону.

Секунда, другая… Взрыв! Это Игги, оказывается, опустил заряд ему за шиворот. Со здоровенной дырой в грудной клетке, дохлая туша ирейзера мгновенно срубается вниз.

Ума не приложу, откуда только у Игги эти неистощимые запасы распиханной по карманам взрывчатки!

Макс, сейчас же глубоко вдохни, — командует мне Голос. Беспрекословно подчиняюсь и в то же мгновение получаю короткий жесткий удар в спину между крыльев. Хорошо, что легкие полны кислорода, потому что вздохнуть еще раз уже невозможно. Пару раз перевернувшись от удара, я группируюсь, поджимаю ноги, готовая пружинисто выбросить их в морду ирейзера. Но тут замираю, как громом пораженная. Ари! В шоке, я вот-вот упаду в обморок.

Одновременно мы попятились друг от друга. Ари… Как же так?! Он же умер! Я же его убила!

Ари тем временем бросился на Клыка. Я едва успеваю просигналить опасность, как Ари выбрасывает вперед руку, и его стальные когти в клочья раздирают куртку у Клыка на боку.

Тяжело дыша, осматриваюсь и оцениваю ситуацию.

Несколько уцелевших ирейзеров пятятся назад и отступают. Точнее сказать, отлетают, опускаясь все ниже. Внизу на черной поверхности океана белый фонтан брызг. Это ирейзер, посланный Ангелом в свободное падение, достиг-таки своего места назначения. Разбился, поди, бедолага!