— Ты имеешь в виду — как предсказывать, кто на какой остановке метро выходит?

— Именно это я и имею в виду. Видишь полиэтиленовый пакет, куда он складывает вещи?

Я покосился на типа:

— Конечно.

— На пакете — логотип книжной лавки Университета Джорджа Вашингтона. Если парень — студент и живет неподалеку от кампуса, значит, он сойдет на станции метро «Фогги Боттом». Так что давай доберемся туда первыми и подловим его.

Прежде чем ответить, я поколебался. Маргарет удалось меня заинтересовать, но ситуация все равно меня пугала.

— Не забывай: сегодня мой день рождения, — напомнила она. — Можешь сделать это в качестве подарка мне.

— Я уже подарил тебе подарок, — возразил я, имитируя протест. — И самым опасным в нем была потенциальная возможность порезаться упаковочной бумагой.

— Если появится хоть малюсенький намек на опасность, обещаю, мы все прекратим. Вернемся ко мне домой и будем есть торт.

Подозрительный тип почти собрался. Копиисты обычно хранят свои принадлежности в комнате на нижнем этаже, и это был наш единственный шанс осуществить план Маргарет.

— Ну давай же, — настаивала она. — Получится настоящее приключение!

«Приключение» — слово, перед которым я не мог устоять.

— Хорошо, — сказал я. — Но только потому, что у тебя день рождения. И еще: на кусок торта я рассчитываю в любом случае.

Получасом позже мы сидели на скамейке у входа на территорию университетского кампуса, попивали для борьбы с летним зноем газировку и приглядывали за выходом из метро. Полчаса спустя мы продолжали заниматься тем же.

— Сколько еще просидим, прежде чем сдаться? — Я шутил только наполовину.

— Мы не собираемся сдаваться, — ответила Маргарет. — Это сработает. Просто нужно иметь терпение.

— Разве ты не собиралась пойти куда-то с родителями на праздничный ужин?

— У меня еще час, — ответила она. — А у нас с тобой в запасе двадцать минут, чтобы я успела добраться домой и переодеться.

— В какое-то модное место собираетесь?

— Не-а. В «Бен’с Чили Боул». Это гамбургерная-хотдогная на Ю-стрит. Мы туда каждый мой день рождения ходим.

— Круто, — сказал я. — У нас вот нет таких традиционных местечек. Слишком много переездов.

— У меня все наоборот, — заметила Маргарет. — Я всю жизнь в одном доме прожила, — тут она помялась секунду и прибавила: — Ну, кроме первой пары недель.

— Ты про что?

Она отпила газировки и задумалась над ответом.

— На самом деле… я приемная, — осторожно проговорила она. — Мы в точности не знаем, откуда я взялась. По правде говоря, даже не знаем, сегодня ли мой день рождения. Просто выбрали этот день — надо же когда-то праздновать. Настоящие родители бросили меня на крыльце пожарной части, когда мне было дней десять. Пожарная часть номер четыре.

Это совершенно выбило меня из колеи. Наверное, из-за слова «бросили» — такого холодного и печального. С минуту я помолчал, а потом сказал:

— Поразительно, как человеку может так не повезти и так повезти — и все на одной неделе.

— Ты о чем?

— Так не повезти с родителями, которые такое сотворили. И так повезти получить тех родителей, которые сейчас у тебя есть.

Уголки ее губ поднялись и изобразили слабенькую улыбку:

— Спасибо.

Снова глотнув газировки, Маргарет собиралась сказать что-то еще, но в этот момент мы засекли нашего парня на выходе из метро.

— Вот и он, — объявил я.

Тип был один и торопился. На секунду мы замерли от удивления, что план все-таки сработал.

— Не вставай, — шепнул я. — Ты с ним разговаривала, он видел твое лицо. Просто смотри на меня.

Маргарет повернулась ко мне, а я наблюдал за парнем. Он подошел к нам почти на пять метров, а потом перебежал улицу.

— А вот теперь можешь смотреть, — разрешил я.

Мы пошли за типом по своей стороне улицы, держась примерно в трех метрах позади. Пульс у меня зачастил.

Парень повернул на Аш-стрит и вошел в десятиэтажный кирпичный дом с табличкой «Корпус Филиппа С. Амстердама» — одно из университетских общежитий.

— Ну вот, теперь мы знаем, что он студент, — сказала Маргарет.

— Что еще не делает его преступником.

— Верно, но ведь мы не закончили слежку.

— Разве нет?

Она потрясла головой:

— У меня осталось целых десять минут.

Мы пересекли улицу и подошли к общежитию. Попробовали открыть дверь, но без ключ-карты ничего не получилось. Окна были затемнены, так что мы сложили ладони козырьком вокруг глаз и прижались к стеклу. Листовка на двери рассказывала о расположении корпусов.

— Думаю, нам пора, — сказал я.

— Дай мне минутку! — Маргарет постучала в стекло костяшками пальцев. — Хочу заглянуть внутрь.

Она постучала снова.

Мы уже были готовы уйти, но тут кто-то открыл дверь.

Маргарет начала благодарить, но осеклась, увидев, что на пороге стоит не кто иной, как копиист. В его взгляде промелькнула тень узнавания.

— Мы знакомы? — спросил он.

— Нет, — ломающимся голосом откликнулась Маргарет.

— Вообще-то, кажется, мы вас уже видели, — сказал я, стараясь соображать быстрее. — Мы стояли тут, в вестибюле, несколько дней назад, и ждали моего брата. Он живет на пятом этаже.

Копиист какое-то время смотрел на меня, затем медленно кивнул:

— Наверное, так и было.

Он придержал для нас дверь, но мы оба слишком напугались, чтобы пошевелиться.

— Вы заходите или нет?

— Нет, — сказал я, стараясь не выдать голосом, как нервничаю. — Я просто хотел посмотреть, может, брат здесь. Но его нет, так что мы снаружи подождем.

— Ага, — поддержала Маргарет. — Спасибо.

Наш тип пожал плечами и бросил:

— Ну ладно.

Он исчез внутри, а мы застыли секунд на двадцать. (Вопрос, было ли это взвешенным и хладнокровным решением в интересах конспирации, или же нас парализовало от страха, остается открытым.) А потом драпанули к станции метро, заскочили, тяжело дыша, в поезд и хлопнулись на сиденья. Меня не отпускало до тех пор, пока двери не закрылись и я не убедился, что тип нас не преследует.

— Ладно, — сказала Маргарет. — Признаю официально: это была наиглупейшая идея на свете.

Для членораздельной речи меня слишком сильно трясло, поэтому я только кивнул в знак согласия.

Глава шестая. Место преступления

Втечение следующих двух недель мы с Маргарет держались подальше от Национальной галереи, чтобы ненароком не наткнуться на копииста. Мы решили ничего не говорить ни охране (поскольку у нас не было доказательств), ни родителям (поскольку наверняка получили бы нагоняй за беготню по всему городу за незнакомцем). Наше приключение осталось между нами, и мы сосредоточились на стремительно приближающемся начале учебного года.

За все то время, что моя семья переезжала с места на место, я прекрасно развил навыки выживания новичка. Обычно я использовал ТЕМЕ, чтобы подбирать себе друзей, избегая недотеп и задир. Но Маргарет дала мне кое-что новое: инсайдерские сведения. Она рассказала о разных группировках, своих любимых учителях и о том, к какой еде в кафетерии лучше не притрагиваться (почти ко всей).

Мы даже сходили на разведку. Ее футбольная команда играла на поле позади школы, и в один прекрасный день я решил тоже попрактиковаться. Затем Маргарет представила меня кое-кому из одноклассников, своих товарищей по команде, а потом мы немного прогулялись по территории. Главный корпус был огромным: три этажа красного кирпича со здоровыми колоннами перед центральным входом. Зрелище устрашало. А когда я заглянул в окно и увидел бесконечный коридор со шкафчиками, то призадумался, не буду ли чувствовать себя там потерянным.

В ту же ночь рингтон на трубке отца разбудил меня в два семнадцать. Я бы постарался заснуть снова, но, услышав папин голос, понял, что произошло нечто экстраординарное. Я волновался насчет дедушки, который серьезно болел, и испугался, что ему стало хуже.

Сонный, я выбрался в коридор как раз в момент, когда папа сбегал по ступенькам, застегивая рубашку на ходу.

— Кому-то плохо? — спросил я. — С дедушкой Тедом что-то?

— Дедушка в порядке, — ответил отец. — Я не хотел тебя разбудить.

— А куда ты?

— Из Национальной галереи похищены три картины, нужна моя помощь. Иди спать.

Отец прошел половину пути до двери, прежде чем мой полубодрствующий мозг установил связь.

— Подожди! — окликнул я.

— Не могу, дружище, дело важное. Поговорим утром.

— Украли картины импрессионистов?

Дверь захлопнулась, и я понял, что отец меня не услышал. Но через миг она медленно открылась вновь. Я увидел папу на пороге: он глядел на меня, освещенный со спины уличным фонарем:

— Почему ты спросил? С чего взял, что это импрессионисты?

Я глубоко вдохнул и выдохнул:

— Кажется, я кое-что знаю.

— У меня нет времени на игры, Флориан. «Кое-что» — это что?

Неловкое молчание.

— «Кое-что» — это, возможно, «кто это сделал».

В ответ я получил непонимающий взгляд.

— Мы с Маргарет заметили странного парня, который болтался в музее… и вроде как проследили за ним.

— Вы — что сделали?! — воскликнул папа.

— Да, это было глупо, — признал я. — Но он казался подозрительным. И торчал в отделе импрессионизма.