Глава седьмая

Настоящая магия

Сирена продолжала реветь, даже когда все ученики собрались на футбольном поле, на безопасном расстоянии от школы. Большинство сбивались в группки или копались в мобильниках, но Маргарет застыла, словно загипнотизированная темно-зеленым покрытием с лого «Чатэмских кугуаров» [Кугуар — горный лев, то же, что и пума.] по центру.

— Симпатичное поле, да? — спросил я.

— Обалденное, — отозвалась она, не отрывая от него глаз. — Я на нем один раз играла. Это специальная смесь переработанного пластика, под ногами оно как свежеподстриженная трава. Даже посреди зимы. Когда идешь в атаку, оно твердое, но, если свалишься, колени о него не обдерешь. Можно сказать, оно идеально.

Окинув ее тяжелым взглядом, я поинтересовался:

— Так мне уже стоит начать волноваться по поводу твоего перевода в эту школу?

— Никогда, — уверенно заявила она. — Я — Викинг школы Дил, а в старших классах стану Тигром Уилсона. Как и ты.

— Уверена? Ты могла бы примкнуть к Королеве Виктории и войти в круг чатэмской знати.

— Ты же знаешь мои принципы, — сказала Маргарет. — Верность превыше статуса.

Я рассмеялся. Отчасти потому, что это прозвучало забавно, а отчасти потому, что это было правдой. Таких вещей Виктории не понять. В ее мире то, что дороже, — по умолчанию лучше, а ценность людей определяется тем, что они способны для нее сделать. Но Маргарет — совсем иной человек. Ее верность нерушима. Поэтому-то мне стало так плохо, когда на парковку зарулила пожарная машина.

— Смотри-ка! — Увидев номер на борту, Маргарет пришла в возбуждение: — Четвертая часть!

Верность Маргарет распространялась на всю службу пожарной охраны округа Колумбия, и в особенности на пожарную часть номер четыре. Младенцем ее подбросили в эту часть, и шестеро дежурных пожарных всю ночь присматривали за ней. Она думала о них как об отсутствовавших долгое время дядюшках. И, хотя теперь в части оставался служить только один из тех шестерых, когда бы Маргарет ни видела их машину — да и любую другую пожарную машину, — в ней просыпались родственные чувства.

А еще — ощущение пустоты.

— Как только закончим с этим делом, будем искать дальше, — сказала она. — Нельзя сдаваться.

— Конечно, — выдавил я, пытаясь улыбнуться. — Само собой.

Именно поэтому я так ужасно себя чувствовал. Она хотела продолжать поиски своих настоящих родителей. И я никогда не смог бы ей рассказать, что уже нашел их. По крайней мере — отца. Он оказался крупным преступником, известным под кличкой Ник Нож. Ему пришлось оставить Маргарет, чтобы оградить ее от такой жизни, и, когда мы с ним столкнулись лицом к лицу, он предупредил: если его дочь узнает правду — она окажется в опасности.

Так что теперь я ощущал себя не верным другом, а заговорщиком.

— Где-то там живет Том Мансон, — сказала она. — Я знаю, мы его отыщем.

Том Мансон был одним из тех шестерых, и на его след нам выйти не удалось. А еще это именно он открыл дверь человеку, который принес младенца. Маргарет казалось, что, если мы его найдем, она получит какие-то ответы.

— Разумеется, отыщем, — заверил я, стараясь, чтобы эти слова прозвучали так, словно я в них верю.

Маргарет улыбнулась, а я почувствовал себя худшим другом в мире. В неуютной тишине я пытался сообразить, что бы еще сказать, — и тут мы увидели черный «универсал» с наглухо затемненными стеклами — он катил по подъездной дорожке в другую от поля сторону. Машина, явно правительственная, очень спешила покинуть кампус.

— Ты только погляди, — заметила Маргарет, когда «универсал» миновал пост охраны и вырулил на улицу. — Как думаешь, это Секретная служба повезла твою девчонку куда-то?

— Прежде всего, она не моя девчонка, — заметил я. — И вряд ли это она. Люси сказала, что мы встретимся перед алгеброй. Зачем было договариваться, если она собиралась уезжать?

— Может, она этого не планировала, — сказала Маргарет. — Может, это чрезвычайная ситуация. Прибавим ее к цветным полоскам в шкафчике и грязи на стенде для трофеев.

— Небогатый урожай зацепок, — признал я.

— А пожарная тревога? — спросила она, поворачиваясь к школе. — По-твоему, работа Локи?

— Локи или… Тэннера.

— Это еще почему? — Маргарет покосилась на меня.

— Он жутко разволновался из-за этого теста по алгебре на следующем уроке.

— Ты серьезно думаешь, что он врубил тревогу только для того, чтобы съехать с тестирования?

— Это не кажется мне чем-то невероятным, — заявил я. — Но, признаю, я могу быть необъективен по причине тотальной неприязни к задирам.

Маргарет помолчала с минутку, прежде чем заметить:

— Знаешь, мне так хотелось вскочить из-за стола и поставить его на место.

— Знаю, — отозвался я. — И ценю. Но ты не можешь все время меня спасать.

— Верно. Только если ты хочешь стоять за себя сам — тебе реально надо стоять за себя. Не позволяй парням вроде него садиться тебе на голову. Ты же Флориан Бэйтс, секретный консультант ФБР, — это в разы круче, чем все, чего он за целую жизнь достиг.

— Ага, но, как ты сама сказала, это секрет, — ответил я. — Так что об этом никто не знает.

— Я знаю, — возразила она. — И, что еще важнее, ты сам знаешь. А на всех остальных плевать.

Наверное, Маргарет и вправду казалось, что ничего особенного тут нет, но лично у меня с задирами всегда были трудности. Думаю, оттого, что на базовом уровне я их не понимаю. Зацепки, которые я замечал, и тайны, которые решал, заставляли выстраивать логические цепочки. Но в поведении людей, которые грубят другим просто потому, что могут себе это позволить, я ничего логичного не вижу.

Из рации стоящего неподалеку замдиректора послышались голоса, и мы стали пробираться сквозь группки учеников, чтобы разобрать, что говорят.

— Мы уже знаем, где именно она сработала? — спросил голос, похожий на директора Патни.

— В Центре исполнительских искусств, — ответили ему. — Задний коридор.

Маргарет глянула на меня и прошептала:

— Это не туда пошла Люси?

— Кафетерий там тоже близко, так что туда и Тэннеру было легко попасть.

Минуту спустя мы увидели Патни, идущего в сторону Кеннеди-центра в компании одного из пожарников. Недолгое время спустя сирена наконец замолчала и по рации передали, что все чисто.

Когда мы возвращались в школьное здание, Маргарет сказала:

— Тебе не понравится, но у меня появилась теория.

— Какая?

— Локи — это Люси.

Я посмотрел на нее искоса:

— Я догадался, что ты именно это хочешь сказать. Какова твоя логика?

— ТЕМЕ, — ответила Маргарет. — Посмотри на мелочи. Сервер хакнул кто-то из оркестра. Она — из оркестра. Пожарную тревогу врубили из Центра исполнительских искусств. Она была там.

— Этого маловато.

— Просто теория, но ты подумай. Сорок пять минут тому назад она сказала, что перед алгеброй встретится с тобой у кафетерия. А сама в спешке покинула кампус. Что случилось в промежутке между этими событиями? Чрезвычайное происшествие с виолончелью? Нет. Пожарная тревога — вот что случилось. А что сказал Маркус про главный приоритет в работе Секретной службы?

— Защищать Люси.

— Верно. Может, они знали, что это она врубила тревогу, и вывезли ее из кампуса, пока это не обернулось большими проблемами. Может, они защищают ее от неприятностей.

Готов признаться: я не хотел, чтобы это была Люси. Но даже с поправкой на мою предубежденность в рассуждениях Маргарет имелись слишком большие пробелы.

— Мы даже не уверены, что она сидела в том «универсале», — сказал я. — В школе уйма детей важных шишек. Это мог быть кто угодно.

— Посмотрим, появится ли она на уроке, — многозначительным тоном предложила Маргарет.

— Посмотрим, — откликнулся я, стараясь казаться увереннее в своей правоте, чем был в действительности.

На алгебре мы уселись рядом, и, когда после звонка Люси не появилась, Маргарет повернулась ко мне с преувеличенным изумлением на лице и прошептала:

— О нет, такого я не ожидала!

Через несколько минут, когда выяснилось, что тестирование откладывается, поскольку на пожарную тревогу ушло слишком много времени, я вернул ей должок.

— Чего именно? — шепнул я точно с таким же удивленным выражением. — Что тревога сработает как средство избавиться от теста?

Учитель недобро посмотрел на нас, и до конца урока мы сидели тихо. После занятий мы решили проверить место преступления — то, где врубили тревогу. Поскольку у Маргарет были уроки музыки в Кеннеди-центре, она показала мне дорогу.

— Красивое здание, — заметил я, входя внутрь.

— Еще какое, — согласилась она. — И все остальное здесь — тоже.

В ЦИИ, как здесь звали центр, были концертный зал, вторая площадка поменьше под названием «черный ящик» и комнаты для занятий, отведенные для хора, оркестра и музыкальной группы.

— Тревога сработала в заднем коридоре, — сказала Маргарет. — Это вон там.

Она открыла дверь, и мы очутились в длинном коридоре, который изгибался дугой позади репетиционных комнат, соединяя их с закулисной частью концертного зала. Коридор предназначался для доставки людей и инструментов на сцену.

Кнопка пожарной тревоги висела посередине коридора, утопленная в небольшой нише с питьевым фонтанчиком и служебной дверью с надписью: «Электрощитовая ПАК-1». Мы с Маргарет опешили, внезапно увидев пьющего из фонтана мальчика, — до сих пор ниша скрывала его от наших глаз.