Мальчик был азиатом, примерно моего роста. Темно-карие глаза обрамляли очки в тонкой оправе. Помимо школьной формы, на нем была бейсболка с логотипом «Балтиморских иволг».

— Привет, — сказал мальчик.

— Привет, — хором отозвались мы.

За этим последовал неловкий момент, когда все трое просто столбами стояли на месте. Нам нужно было обследовать место преступления, но мальчик, уже утоливший жажду, явно никуда не торопился.

— Я Юнь, — наконец сообщил он.

— Рад знакомству, Юнь. Меня зовут Флориан.

— Маргарет, — представилась моя напарница, протягивая руку: — Приятно познакомиться.

— И мне тоже, — ответил Юнь.

Еще несколько секунд стояния столбами. Я огляделся и обнаружил, что под кнопкой пожарной тревоги кто-то нацарапал маркером «Локи». Мы обменялись взглядами, а Юнь привалился спиной к стене и принялся таращиться в свой мобильник. Уходить он не собирался. В результате Маргарет и я продолжили общаться друг с другом.

— Чем он тут занят? — шепнула она.

— Без понятия.

— Ты видел имя под кнопкой?

Я кивнул:

— Локи вновь атакует!

Выходя обратно в главный коридор, Маргарет спросила:

— Люси сказала, что идет в репетиционную комнату?

— Да.

— Они здесь, — она двинулась к сдвоенным дверям, над которыми висела табличка «Оркестр». — Давай взглянем.

Мы зашли в просторное помещение со стульями и подставками для музыкальных инструментов, выстроенными полукругом. Двери по бокам вели в помещения и кабинеты поменьше. Черные кофры инструментов были аккуратно разложены на полках на двух стенах. Инструменты покрупнее, вроде бас-барабана, арфы и пианино, теснились сзади. Над четырьмя дверями в задней стене висели таблички с надписью: «Репетиционная комната» и номерами от одного до четырех.

— Здравствуйте, мисс Алло, — сказала Маргарет учительнице, которая выравнивала подставки для инструментов.

— Неужто это наш новый пианист? — отозвалась та.

— Это мой друг, Флориан, — объяснила Маргарет. — Он второй ученик по обмену из Дил, и я просто показываю ему тут все, — она повернулась ко мне: — Мисс Алло отвечает в школе за музыкальное образование.

— Добро пожаловать в Чатэм, — произнесла мисс Алло. — Ты играешь на чем-нибудь?

— Нет, — слегка смутился я. — В прежней школе я пел в хоре, но инструменты мне никогда не давались.

— Начать никогда не поздно, — заметила учительница. — У нас есть уроки и для новичков.

— Ну, возможности тут замечательные.

— Спасибо. В прошлом году мы провели преобразования и очень довольны результатом.

Из какой-то репетиционной комнаты послышалась прекрасная виолончельная мелодия.

— Ух ты! — восхитился я. — Кто-то здесь очень неплохо играет.

— Вообще-то, — отозвалась мисс Алло, — этот «кто-то» играет просто изумительно и практикуется уже несколько часов, готовясь к большому выступлению на следующей неделе.

На моем лице начала расцветать улыбка: я подумал, что это вполне может объяснять исчезновение Люси. Вероятно, она занималась тут все это время.

Я шагнул ближе, прислушиваясь, и только сейчас заметил, что в помещении есть еще кое-кто. За столом тихо сидела женщина, разлиновывая бумагу. На нас она даже не взглянула. Просто продолжала работать.

Когда я собирался что-то ей сказать, музыка внезапно стихла и дверь репетиционного зала отворилась. Увидев, кто оттуда выходит, мы с Маргарет переглянулись в полном остолбенении.

Это была не Люси.

Это был Юнь.

Что грубо попирало всякую логику. Как он мог оказаться внутри маленькой комнатки для репетиций и практиковаться там «уже несколько часов», если всего несколько минут назад мы видели его в заднем коридоре?

Глава восьмая

Юнь

Это был лучший из всех магических фокусов, которые я когда-либо видел.

Мы слышали звуки виолончели в примыкающей репетиционной комнате с того мига, как шагнули в зал для оркестра. Но прямо перед этим столкнулись с Юнем в коридоре. Он никоим образом не мог войти в зал незамеченным нами. А даже если бы как-то ухитрился, то все равно не успел бы начать играть еще до нашего появления. Вспомните к тому же, что мисс Алло заверяла, что он занимается здесь уже несколько часов, и вы поймете, отчего мой мозг завязался гигантским узлом.

Юнь тоже понял. Потому что, опередив расспросы, сказал:

— Привет, меня зовут Юнь. Приятно познакомиться. (И это притом, что мы только что встречались и знакомились!)

— Я знаю, как тебя зовут, — ответил я, еще более сбитый с толку. — Ты разве не по…

И тут я обратил внимание на отчаяние в его взгляде, одновременно заметив, что вторая женщина в комнате внезапно заинтересовалась нашим разговором. Она тоже была азиаткой — возможно, матерью Юня, — и мне пришло в голову, что именно ее он пытается обмануть.

Посреди предложения я сбился и срочно попытался найти замену словосочетанию «не помнишь»:

— Ты разве не по… нимаешь… что. все знают Юня… такого потрясающего виолончелиста? Очень рад лично с тобой познакомиться. Я Флориан.

Я стрельнул взглядом в сторону Маргарет, но она уже сообразила. И тоже решила не выдавать Юня — по крайней мере пока:

— Привет. Меня зовут Маргарет. Ты очень красиво играешь.

— Большое вам спасибо, — проговорил Юнь с огромным облегчением на лице. — Так рад с вами обоими познакомиться.

Женщина за столом заговорила с ним по-китайски, так что я не мог понять, о чем речь. Но после краткого обсуждения он снова повернулся к нам:

— Очень жаль, но я должен идти. Мы опаздываем на встречу.

Несмотря на то что женщина, похоже, спешила, Юнь убирал инструмент аккуратно и методично. Сперва он ослабил струны на грифе, снял их и сложил в футляр. Затем поднял виолончель, вытащил штырь, который торчал из ее нижней части, и осторожно уложил инструмент в кофр. В конце он достал тряпочку из мягкой ткани и протер деревянный корпус.

— Пыль от канифоли, — объяснил Юнь, заметив, что я наблюдаю. — Нужно стирать ее каждый раз, когда убираешь виолончель.

— Ты хорошо с ней обращаешься, — сказал я.

Он улыбнулся:

— А она — со мной.

Юнь закрыл кофр и клацнул защелками. Пока он уносил инструмент в зону для хранения, я подошел к дверям той репетиционной комнаты, которую он использовал, и заглянул внутрь. Комнатка была маленькой, примерно как три туалета. У стены стояли пианино со скамеечкой, стул, подставка для нот, а на стене висело зеркало. Других дверей или окна в комнате не было.

— Как же ты это провернул, Юнь? — пробормотал я сам себе.

На двери висел планшет с зажимом, под которым я увидел расписание. На время обеденного перерыва, когда сработала пожарная тревога, были зарезервированы три репетиционные комнаты. Одну забронировала Люси. Другую — Юнь. А третью — некто с инициалами Р. И. Б.

— Спасибо, что дали мне время порепетировать, — сказал Юнь мисс Алло, выходя из помещения следом за женщиной-азиаткой. — Увидимся завтра.

— Жду вас обоих, — отозвалась учительница.

— Всего доброго, — попрощалась женщина.

Теперь я был уверен, что это мама Юня.

— Счастливо! — хором произнесли мы с Маргарет.

Они ушли второпях, но в этом не было ничего определенно подозрительного. В особенности если у них и правда была назначена встреча.

Когда дверь закрылась, Маргарет повернулась к учительнице:

— Ничего себе! Он просто потрясающий!

— Юный гений, — отозвалась мисс Алло. — Никогда не видела и не слышала ничего подобного. Уж точно не в таком возрасте.

— Должно быть, вы очень им гордитесь, — заметил я. — Сколько он у вас учится?

Мисс Алло рассмеялась:

— Обучение Юня — не моя заслуга. Мне просто повезло заполучить его в свой класс. Он приехал сразу после начала прошлого учебного года и с тех пор учится и играет с Национальным симфоническим оркестром.

— Так вы говорите — он, ученик средней школы, играет в НСО? — потрясенно спросила Маргарет. — Ладно, вот теперь я официально в шоке.

И не одна она.

Тем вечером мы полезли в сеть и нашли десятки статей, восхваляющих удивительные достижения Юня на музыкальном поприще. В каждой статье содержалась вариация на тему его биографии: вырос в Китае, в Нанкине, там же в возрасте четырех лет начал играть на виолончели, в шесть уже сочинял музыку. И в любой заметке упоминалась какая-нибудь высокая похвала: к примеру, когда директор НСО объявил Юня «талантом, какие встречаются раз в поколение», или китайский посол заявил, что его командировка в Национальный симфонический есть «дар Китая народу Америки».

Но вот талант, который в гораздо большей степени привлек наше внимание, — способность быть в двух местах одновременно, — ни в одной статье не упоминался.

— Мы же не спятили, нет? — спросила Маргарет. — Мы точно видели его в коридоре прямо перед тем, как зашли в помещение для оркестра?

— Да, видели, — с нажимом проговорил я.

— И видели, как сразу после нашего появления он вышел из репетиционной комнаты?

— Как сейчас друг друга. И знаешь, кем это его делает?

— Оборотнем?

— Нет. Это делает его нашим первым подозреваемым.

Данное утверждение я подчеркнул, прилепив фотку Юня по центру стены, которую мы превратили в нашу «доску расследования».

— Все же я бы сказала — вторым, — заметила Маргарет. — Я пока не готова сбросить Люси Мэйс с вершины хит-парада.

Насчет порядка мы могли не соглашаться, но и я уже считал Люси подозреваемой. Ее фото я прицепил рядом с физиономией Юня. Еще я приклеил на доску собственный рисунок в стиле «палка-палка-огуречик», изображавший Тэннера (на этом портрете выражение лица у него было особенно тупое) и фото ребрышек-барбекю.

— А каким боком к делу относятся ребрышки? — поинтересовалась Маргарет.

— Третий человек, который бронировал репетиционную комнату на время обеденного перерыва, подписался как Р. И. Б. [Rib (англ.) — ребро.] — Я улыбнулся собственной сообразительности. — Я просто шуткую.

— Шуткую?

Конец ознакомительного фрагмента