— Просто окажите мне услугу: найдите того паренька, — отозвался тот.

— Мы это сделаем, — пообещал Риверс, прихватывая пару потрепанных оранжевых спасательных жилетов из стопки и вручая нам. — Сделаем.

Следом за Маркусом мы вышли наружу и поспешили к катеру.

— Чисто сработано, Флориан, — заметил мой куратор, широко шагая. — Наш катер в конце причала.

Глянув на воду, я ощутил, как изнутри поднимается волна беспокойства.

— А мы уверены, что так добираться лучше всего? — спросил я, надеясь, что в моем голосе звучит желание выбрать верную стратегию, а не страх проблеваться.

— Да, по двум причинам, — отозвался Маркус. — Во-первых, это наш единственный шанс подобраться к мосту незамеченными.

Вот об этом он полицейскому не сообщил — да и, если на то пошло, никому в Бюро тоже. ФБР и Секретная служба занимались этим делом, но мы — нет. За расследование отвечала Группа быстрого реагирования при похищении детей (БРПД). От нас она не хотела никакой помощи — и совершенно, как мы полагали, напрасно.

— Во-вторых, за мостом собираются установить наблюдение, и все дороги, включая пешеходные дорожки, которые к нему ведут, будут проверять, — продолжил Риверс. — Так что они там все перекроют. Но я не думаю, что они станут проверять движение на реке. Так что, если ты прав, именно на реке нам и следует быть.

Я сглотнул, осознавая, что это небольшое приключеньице запустила моя собственная теория, и просунул голову и руки в спасательный жилет.

У катера не было какого-нибудь мудреного имени вроде «Морская душа поет во мне» или «Магия рыбалки под звездами». Он назывался просто MPDC-4. Но недостаток креатива компенсировался устойчивостью. Почувствовав под ногами почти не качающуюся палубу, я испытал облегчение.

— А знаешь, не так уж плохо, — поделился я впечатлениями, плюхаясь на пухлую набивку сиденья. — Вообще-то, тут даже почти комфортно.

— Да, жаль, что это не наш, — ухмыльнулся Маркус. — Мы берем «Зодиак».

— Чтодиак?

— «Зодиак», — повторил он. — Тот, что позади этого.

— Видишь? — Маргарет вытянула меня назад за проймы жилета и развернула лицом к надувной лодчонке, привязанной к корме MPDC-4: — Вот эта крохотулечка.

До сих пор слово «зодиак» ассоциировалось у меня лишь с набором астрологических знаков: Козерогом, Водолеем и остальными. Но, похоже, так называется еще и самое жутчайше неадекватное плавсредство в мире. Мой гороскоп: грядет шторм.

— Может, нам стоило бы взять один из этих… ну, понимаете, с бортами?

Я уже не заботился о том, чтобы не выдать свой страх.

— Нам вовсе ни к чему привлекать к себе внимание, и я говорил об этом, помнишь? — поинтересовался Маркус. — Если группа БРПД заметит катер с полицейскими опознавательными знаками, который вторгается на их место преступления, они озвереют. А на этом ни одного такого знака нет. К тому же он гораздо быстрее.

— Значит, вы говорите, что он супермаленький и супербыстрый? — проговорил я, пытаясь выжать улыбку. — Ну, это просто.

— Просто супер? — договорила за меня Маргарет.

Я начал забираться на борт «Зодиака», но Маркус ухватил меня за плечи и притормозил:

— Ты не обязан, Флориан. Я серьезно. Оставайся здесь, и я пошлю кого-нибудь подкинуть тебя домой. Вообще-то, вам обоим лучше бы остаться. Хоть и без опознавательных знаков, а есть определенный шанс, что нас заметят. А если это произойдет, кто знает, какие нас ждут неприятности за то, что мы влезли в чужое расследование. В особенности в такое крупное.

— Нет уж, — отозвался я. — Нам надо распутать это дело быстро. Как только пресса все разнюхает, ситуация пойдет вразнос, и это усложнит нам работу в разы. Кроме того, пропал не кто-нибудь там, а человек, которого я считаю другом. И я собираюсь идти по следу, куда бы он ни вел. Пусть для этого и придется лезть в подводную лодку или вертолет.

— Я тоже, — поддержала Маргарет. — К тому же если уж нам суждено влипнуть в неприятности, так хотя бы всем вместе.

Риверс ничего на это не сказал, но я видел, что наши ответы его обрадовали. Как ни посмотри, а мы ведь были одной командой.

Когда мы с Маргарет погрузились на борт, Маркус отвязал катер, осторожно вывел его на реку и дал полный газ. Мы помчались к мосту Кея, и галстук, развеваясь на ветру, принялся хлопать меня по лицу. Я ничего не мог с ним поделать, потому что изо всех сил цеплялся за веревочный поручень, и Маргарет, перегнувшись ко мне, заправила мой галстук в вырез жилета.

— Ты нормально? — спросила она.

Из-за рева двигателя я едва ее расслышал.

Уже начав отвечать, я вовремя остановился, осознав, что не уверен, что именно вылетит из моего рта, — слова или обед. Поэтому я просто кивнул и еще сильнее вцепился в веревку.

— Высматривайте все подозрительное! — прокричал Маркус.

— Подозрительнее нашей троицы? — откликнулась Маргарет.

Мне в лицо летело столько брызг, что глаза пришлось закрыть. Я попытался вообразить себе место преступления. Тринадцатилетний подросток исчезает в окружении десятков людей. Никаких следов насилия, никаких следов чего бы то ни было выходящего за рамки нормы. Единственная зацепка, которую мы нашли, — это липучий листочек для заметок с тремя написанными ручкой словами: «ПОМОГИТЕ КЕЙ БРИДЖ» [Кей-бридж (Key bridge) — мост Кея.].

Катер замедлил ход, и я открыл глаза как раз вовремя, чтобы полюбоваться показавшимся впереди мостом Фрэнсиса Скотта Кея. Перекинутый через Потомак между Вашингтоном и Росслином, штат Виргиния, с реки он казался гораздо больше, чем с суши. Когда проезжаешь по нему на машине, он выглядит обычной дорогой — только проложенной поверх воды. Ведь никаких пилонов и вант на этом мосту нет. Но с нашей позиции были видны шесть массивных арок, на которых он держится.

Маркус продолжал сбавлять скорость до тех пор, пока мы не начали дрейфовать вместе с течением. Врубив свою рацию, он пощелкал каналами и в конце концов услышал переговоры агентов наверху.

— Они прямо над нами, — проговорил Риверс. — Давайте надеяться, что нас не заметили.

— Что мы ищем? — спросила Маргарет.

— Что угодно, что вызывает подозрения, — отозвался Маркус. — На воде либо на берегу. — Он мотнул головой в сторону дорожки для бегунов и велосипедистов, шедшей вдоль реки.

Мы увидели пару каяков и мужчину на сапборде [Сапборд — доска, на которой катаются стоя, по спокойной воде, управляя движением с помощью весла.], но все это подозрительным не казалось. Еще к мосту приближались два экскурсионных кораблика: один именовался «Генерал Вашингтон», а другой — «Президент Джефферсон». Оба были украшены красными, белыми и синими флагами, а также баннерами, рекламировавшими «ЗВЕЗДНО-ПОЛОСАТЫЕ ТУРЫ».

Я просканировал взглядом палубу первого, но увидел лишь фотографирующихся туристов. Когда кораблик проплыл мимо, наша лодочка закачалась вверх-вниз, и мой желудок разволновался окончательно. Закрыв глаза, я изо всех сил пытался не устроить шоу для пассажиров второго кораблика. (Представьте себе десятки туристов, снимающих меня, блюющего через борт «Зодиака».) Сфокусировав всю свою ментальную энергию на собственном животе, я пытался унять грозу, бушующую внутри. И игнорировать любое движение, а также собственное чувство никчемности. И вообще ото всего заблокироваться.

И тогда-то я услышал музыку, которая доносилась из динамиков кораблика. Мой разум был по уши занят усмирением морской болезни, но подсознание оказалось свободным — и зарегистрировало какое-то несоответствие.

Я поглядел на Маркуса с Маргарет и спросил:

— Почему на туристическом кораблике в столице США, названном в честь американского президента, играет национальный гимн Великобритании?

Оба непонимающе взглянули на меня.

— О чем ты говоришь? — спросила Маргарет.

Тут я забеспокоился, что попросту начал галлюцинировать:

— Вы пение слышите?

С мгновение они прислушивались, а затем Маргарет принялась подтягивать:

Страна моя, это о тебе!
О, сладостный край свободы, О тебе я пою…

— Нет, нет, нет, — возразил я. — Не те слова. И песня — «Боже, храни королеву».

Поскольку я рос в Европе и три года провел в Англии, этот гимн был мне хорошо знаком. Так что я начал петь ту версию, которую знал:

Боже, храни нашу милостивую королеву!
Многие лета нашей благородной королеве!
Боже, храни королеву!

Маркус улыбнулся, сообразив, что сбило меня с толку.

— Я и забыл: они же обе на одну мелодию, — объяснил он. — Американцы оставили музыку и написали новые слова, чтобы у песни появился совсем другой смысл.

Не знаю, виной ли тому головокружение, мой желудок, это расследование, улики, музыка или всё вместе. Но в этот миг я почувствовал волну, пробежавшую по телу. Я не мог решить, собираюсь ли я блевануть, взорвать собственный мозг или раскрыть дело здесь и сейчас. Все это просто бурлило внутри. А потом…

— Мне нужно сойти с катера, — торопливо сказал я.

— В чем дело? — встревожился Маркус. — Тебя тошнит?

— Нет, — ответил я абсолютно честно, поскольку озарение мигом исцелило мою дурноту. — Я говорил, что пойду по следу, куда бы он ни вел, и он вовсе не ведет в воду.

— Откуда тебе знать? — спросила Маргарет.

— Трудно объяснить, — отозвался я. — Но в первую очередь вы должны понять, что «Боже, храни королеву» меняет все.