Не произнеся ни слова, Тэннер вскочил с места и вылетел из кафетерия.

Оставшиеся принялись обсуждать, как же будет ужасно, если он не сможет играть в лакросс, словно игра Тэннера — настоящий дар небес человечеству. Но вскоре разговор вернулся к попыткам уломать Маргарет перевестись. (Ничего удивительного, что убедить меня сделать то же самое никто не пытался.)

Приканчивая пиццу, я обвел взглядом кафетерий, выглядывая что-нибудь, заслуживающее внимания. Доев, встал, чтобы уходить.

— Ты куда? — спросила Маргарет.

— Пожалуй, пойду побуду немного в ТЕМЕ, — с легкой улыбкой ответил я.

— Звучит нереально интересно, — прикололась Виктория, радуясь моему уходу.

— Подожди меня, — сказала Маргарет.

Остальные оцепенели. Они не могли поверить, что Маргарет предпочтет меня им.

— Но мы собирались еще порассказывать тебе о Чатэме… — протянула Виктория.

— Как-нибудь в другой раз расскажете. — Маргарет встала и вышла за мной в патио.

Подождав, пока мы выйдем из зоны слышимости, она спросила:

— Мы действительно собираемся заняться ТЕМЕ? Или ты просто хотел их подколоть?

— А одновременно это можно делать?

Мы рассмеялись, и я в очередной раз подумал, как же мне повезло обзавестись такой подругой. Взяв у дежурного учителя пропуска в библиотеку, мы направились к главному корпусу учебной части.

— Зачем нам в библиотеку?

— Рядом с ней, в коридоре, — испорченные шкафчики, — объяснил я. — Так сказал директор Патни. Хочу посмотреть на них.

— Я совершенно точно знаю где, — сказала Маргарет. — Тори все мне рассказала об этой истории.

Она подвела меня к шеренге желтых шкафчиков, поставленных двумя ярусами. Было сразу видно, какие пострадали от суперклея: на них навесили новые защелки, которые блестели сильнее, чем на других. Ни на одном из пяти не имелось замков.

— Тори сказала, что пришлось высверлить дверцы, чтобы достать вещи, и все девочки получили новые шкафчики внизу, в коридоре девятого класса.

— А ты знаешь, который из них чей? — спросил я.

— Нет. Но знаю, что Тори и Люси выбрали соседние, поэтому, наверное, вот они.

Маргарет ткнула пальцем в единственную пару примыкающих друг к другу шкафчиков с новыми ручками. Ни на одном не было замков, так что я открыл дверцы и заглянул внутрь. Оба были пусты.

— Их ведь починили, — сказал я. — Так почему девочки не перебрались назад?

— Не захотели, — ответила Маргарет. — Новые шкафчики в два раза больше по размеру. И потом, они думают, что это круто — тусить по соседству со старшими ребятами.

— Как по-твоему, другие три девочки дружат с Люси и Викторией?

— Вообще-то, я не думаю, что их самих можно назвать подругами. Ты же слышал, сколько раз Тэннер повторил свое «Лузерша Люси», и Тори ни разу не вступилась.

— Но ты только что сказала, что они выбрали себе шкафчики по соседству, — напомнил я. — Разве это не значит, что они подруги?

— Думаю, они хотели ими казаться. Но у меня такое чувство, что между ними слишком большая конкуренция. Тори постоянно упоминает о Люси.

Это у нее прямо навязчивая идея. Говорит о ней только хорошее, а голос при этом сочится издевкой. Пожалуй, они, скорее, заклятые друзья.

— Это что еще такое?

— Ну, знаешь, «заклятые» — как враги, но только друзья. Ты что, раньше этого словосочетания не слышал?

— Нет. В нем же никакого смысла. Вы либо друзья с кем-то, либо враги. Одновременно и тем и другим быть нельзя.

Маргарет покачала головой:

— Типичный мальчишка! Девочки гораздо сложнее. Люси и Тори — самые заметные девочки в седьмом классе, так что им приходится поддерживать какие-никакие отношения. Они, как мировые сверхдержавы, только на уровне средней школы. Делают что-то вместе, но соревнуются друг с другом. Подруги-враги. Заклятые подруги.

— Но мы с тобой тоже иногда соревнуемся. — Я припомнил накал наших настольных игр. — Отсюда следует, что мы заклятые друзья?

— Вовсе нет! — воскликнула Маргарет. — Мы же с тобой — закадычные. Это совершенно другое.

С минуту я соображал:

— Как такое возможно: я знаю три языка, но до сих пор не понимаю по-девчоночьи?

— Загадка. К счастью, у тебя есть я, и я могу тебе переводить.

Что-то в левом шкафчике привлекло мое внимание.

— А это что? — Я указал на заднюю стенку, на которой были начерчены три полоски, каждая примерно десяти сантиметров в длину.

Две лиловые полосы и между ними — зеленая. Ниже написано «Как-как».

— Не знаю, — сказала Маргарет. — Что-то типа украшения?

— Странный способ украсить свой шкафчик, — заметил я. — Обычно приклеивают фотографии или что-то в таком роде. Но «Как-как»? Какой в этом смысл?

— Такое чувство, что я сегодня уже где-то видела эти цвета, — проговорила она.

С мгновение я смотрел на полоски, а потом признал:

— Я тоже.

Мы постарались напрячь память, но ничего не вышло.

— Итак: у тебя есть какие-нибудь подозреваемые? — спросила Маргарет.

— Не знаю. Как насчет Виктории? Может она быть одной из подозреваемых?

— Зачем ей утруждаться? — отозвалась Маргарет. — Она же практически хозяйка этой школы. Ее миньоны ей в рот заглядывают. Для чего связываться с этим хулиганством? Не могу представить, чтобы она что-то выиграла, превратясь в Локи. А потом — зачем Виктории собственный-то шкафчик портить? Она же не могла знать, что взамен получит другой, получше.

— Классическое запутывание следов, — заявил я. — Стань жертвой — и тебя никто не заподозрит. Идеальное прикрытие.

— Ну, если так, то это могла провернуть и Люси, — предположила Маргарет. — Ты ходил за ней почти весь день. Видел какие-нибудь признаки того, что она может быть Локи?

— Ни единого, — отозвался я. — Я же говорил: она тихоня.

— Ничего хоть капельку подозрительного?

— Ну не знаю, можно ли считать это подозрительным… — неуверенно проговорил я.

— Ага! — обрадовалась Маргарет. — Ты вспомнил о ТЕМЕ!

— Я и не забывал. Просто заметил в библиотеке кое-что и не придал этому значения — но, может, зря.

— И что же это?

— Люси всегда спешит. Она ни разу не остановилась в коридоре. Ни разу не подошла к шкафчику. И она всегда приходит в класс еще до звонка.

— Хорошо, значит, она пунктуальная, — заключила Маргарет.

— Вот именно. Но в трех отдельных случаях она прошла мимо библиотеки, хотя это не было по пути.

Похоже, Маргарет мое наблюдение не впечатлило.

— Знаешь, Флориан, не все разделяют твою навязчивую страсть к срезанию и поиску кратчайших маршрутов.

Мы дошли до библиотеки, и я обдумал ее реплику.

— Ты права, — сказал я. — Но, по-моему, она — разделяет. Так зачем надо было ходить этой дорогой? Что она искала? Она ни разу не остановилась здесь: просто шла, глядя налево.

Маргарет покрутила в голове эту мысль:

— Наверное, это было что-то на доске объявлений. Или она смотрела в окно библиотеки. Или — на стенд с кубками.

Доска объявлений была завешана листками бумаги с сообщениями о научной ярмарке, о прослушиваниях на школьный концерт и об экскурсии в Центр Кеннеди. Ничто не казалось каким-то особенным или сверхинтересным.

— Ну не смешно ли? — сказала Маргарет. — Тут все совершенно. Даже листки на доске пришпилены абсолютно ровно. Это не школа, а какая-то декорация для кино.

— С кубковым стендом дело еще хуже, — заметил я. — Кажется, они выиграли все чемпионаты в истории Вашингтона.

Качая головами, мы оглядели награды. Здесь были кубки, таблички, медали и почетные ленты со всех возможных спортивных мероприятий: от регби и волейбола до бега по пересеченной местности. Маргарет уставилась на один из призов.

— Это за прошлогодний чемпионат округа по футболу, — кисло сказала она. — В полуфинале мы продули «Сидуэлл Френдс».

— И сколько времени тебе потребовалось, чтобы с этим смириться? — поинтересовался я.

В ответ она вздернула бровь:

— С чего ты взял, что я смирилась?

Я снова посмотрел на трофеи. Мало того что здесь их были целые тонны, так каждый еще и лежал идеально ровно и сиял как новенький. Потому-то я и заметил то крохотное пятнышко.

— Что это? — Я ткнул в него пальцем.

— Боже милостивый, это что: грязь на стенде для кубков? — театральным голосом провозгласила Маргарет. — И как только горничные такое пропустили?

— Ты прикалываешься, но мысль верная. Все остальное стерильно. А тут — это. — Я прикоснулся к субстанции кончиком пальца: — Липкое.

— Фу-у-у-у-у! — протянула она.

Я соскреб немного и понюхал:

— Если ты сейчас это лизнешь, я пойду искать себе нового закадычного друга.

В шутку я поднес палец ко рту, затем улыбнулся:

— Я, конечно, сумасшедший, но не настолько.

Но, прежде чем мы смогли еще более тщательно изучить грязь, наше вынюхивание внезапно прервали. По коридору эхом раскатился звонок. Сперва я подумал, что перемена закончена, но поело в другом.

Кто-то врубил пожарную тревогу.