Глава 4

Всю дорогу до Питбулевой тюрьмы Бриар держала свои чувства при себе. Она не кричала, не визжала, она не плакала. Она не хотела, чтобы люди Питбуля рассказали ему, что видели, как она расстроена или по крайней мере встревожена тем, что будет заперта в темнице. Бриар не желала, чтобы её дядя думал, будто сломил её дух.

Её отвели на тридцать девятый этаж небоскрёба Питбуля. Девочка бывала на этом этаже и раньше, но сейчас была удивлена произошедшими здесь переменами. Исчезли комфортабельные диваны и низкие кофейные столики, высокие подсвечники и бархатные портьеры. Их место заняли бетонные стены, железные прутья и камеры слежения.

Выйдя из лифта, люди Питбуля свернули направо и отконвоировали Бриар по длинному коридору. Наконец, они дошагали до бетонной стены, в которую были встроены рядышком две тяжелые стальные двери.

Охранник отпер одну из дверей и распахнул настежь.

— Добро пожаловать в новый дом, — с гадкой улыбочкой произнёс он.

Мужчина втолкнул Бриар в камеру, отступил на шаг и захлопнул дверь. В замке повернулся ключ.

Девочка ждала до тех пор, пока звук мужских шагов в коридоре не затих. Затем она повернулась, оглядывая камеру. За низкой перегородкой обнаружился туалет — но без умывальника. Высоко в стене имелось единственное круглое окно размером не более обеденной тарелки. Вместо стекла в проём были вставлены толстые стальные прутья.

И всё. Больше ничего в её камере не было.

Не на что было смотреть, нечего читать, не с кем поговорить. Нечем заняться.

Бриар почувствовала, как над ней берут верх эмоции. Словно прилив, которому она не могла противиться. Ужасная боль и печаль от потери родителей, затем от того, что её отправили жить с Питбулем, от её страшного одиночества, её бессилия. Всё это вскипало где-то глубоко внутри, в месте, которое она держала в тайне. Бриар приходилось таиться, чтобы дядя и его люди не почуяли в ней слабины. Ей приходилось оставаться сильной, чтобы выжить.

Она прислонилась спиной к стене и соскользнула на пол. Слёзы пришли быстро и побежали по щекам. Бриар легла на бок и свернулась в тугой комок, обхватив колени и прижав к груди. Тихие всхлипы становились всё громче, и, наконец, она дала себе волю: вся боль и страдание вырвались наружу, и она плакала, и плакала, и плакала.

В конце концов всхлипывания утихли, и Бриар начала чувствовать себя лучше. Мучительная боль в сердце ослабла, и девочка смогла нормально вдохнуть. Она лежала, не шевелясь, и боль мало-помалу отпускала её. В итоге Бриар замерла, и единственным звуком в камере осталось её дыхание.

Повернувшись, она опустила затылок на холодный бетонный пол. Взгляд девочки упал на щель под дверью, и она подползла к этой щели и прижала щёку к полу. Теперь она могла видеть коридор. Один из охранников остался в дальнем его конце, сидел в кресле. Не считая этого охранника, больше вокруг никого не было.

Какое-то время Бриар смотрела на мужчину. Он почесался, зевнул, затем откинул спинку кресла, прижав её к стене, и закрыл глаза. Очевидно, ему было скучно. Караулить камеру не казалось ему важным делом: ясно же было, что выбраться Бриар не может.

Поскольку больше делать ей было нечего, Бриар продолжала наблюдать за мужчиной. Примерно через десять минут его рука соскользнула с бедра и повисла. Затем отпала челюсть. Он спал.

Тут-то она и услышала это:

— Ты в порядке, дорогая?

Шокированная, Бриар дёрнулась. И изо всех сил прислушалась.

Голос был очень тих — едва ли громче шёпота. Девочка даже не была уверена, слышала ли что-то вообще: с тем же успехом она могла это себе вообразить. Неужели она уже сходит с ума? Бриар не стала отвечать. На деле, чем дольше длилось молчание, тем глупее она себя чувствовала. Должно быть, всё-таки её разум играет с ней шутки.

Но она затаила дыхание и продолжала слушать.

— Дорогая, ты меня слышишь? С тобой всё хорошо?

Бриар вновь подскочила на месте, но на этот раз сомнений быть не могло. С мгновение она колебалась, прежде чем ответить.

— Эй? — шепнула она. — Тут кто-то есть?

— О, привет, дорогая, — ответил голос.

Он был тихий и добрый — женский. Бриар немедленно почувствовала себя лучше, хотя и не представляла, кому этот голос может принадлежать.

— Скажи, дорогая, тебе не сделали больно? Ты в порядке?

— Нет. Я в порядке. Мне просто грустно, и всё.

— Я знаю, дорогая, мы слышали, как ты плачешь. Это едва не разбило нам сердце.

— «Мы»? — переспросила Бриар.

— Да, — ответила женщина. — Мы с мужем сидим в соседней с тобой камере. Боюсь, мы тоже пленники Питбуля.

— Здравствуй, юная леди, — послышался голос пожилого мужчины, и звучал он, невзирая на ситуацию, дружелюбно и бодро.

— Здравствуйте, — отозвалась Бриар. — Ох, это ужасно! А с вами всё нормально?

Она мигом встревожилась из-за этой пары сильнее, чем волновалась за себя.

— О, не переживай за нас, дорогая, — откликнулась женщина. — Мы в полном порядке. Но тебе следует говорить потише. Молодой человек в конце коридора немного возбуждается, если слышит голоса. Как твоё имя?

Бриар покосилась на охранника.

— Бриар, — сообщила она. — А ваши?

— Я Миллисент. А мой муж — Роджер.

— Рад познакомиться, Бриар, — сказал Роджер.

— Я тоже рада познакомиться. — Бриар уже чувствовала себя гораздо лучше.

— Дорогая, скажи, кто ты такая? Где твои родители?

Бриар почувствовала, как горячие колючки впились в горло. От доброты Миллисент ей захотелось снова расплакаться.

— Мои родители умерли. Питбуль — мой дядя.

— О, нет! — воскликнула Миллисент. — Это ужасно!

Девочка услышала, как Роджер поспешно уговаривает её понизить голос, но охранник не ворохнулся.

— Кем надо быть, чтобы бросить собственную племянницу в тюремную камеру? Мне неприятно говорить тебе это, дорогая, — я понимаю, он твой дядя, — но он совсем не симпатичный человек.

— Всё в порядке, — ответила Бриар. — Я знаю, что несимпатичный. Я и сама так считаю. — Она подумала с минутку, потом спросила: — А вы почему здесь?

Роджер пробормотал что-то, и Миллисент шикнула на него.

— Эта история немного длинновата, — сказала она, — но нам кажется, что это из-за того, что наша семья огорчила твоего дядю.

Внезапно Бриар осознала слова Миллисент:

— Вы говорите о мальчиках с Острова, да?

— Да, — удивлённо ответила Миллисент. — Они — наши внуки.

Глава 5

Он? — спросил Пэдди, подняв в воздух высокое растение с листьями.

Он только что выдернул его из земли и теперь с озадаченным видом рассматривал.

Флинн бросил взгляд на зелёный пучок. Мать послала их нарвать леонотисов, и к текущему моменту Пэдди нашёл уже с дюжину растений, которые были чем угодно, только не леонотисами.

Флинн вздохнул:

— Нет, Пэдди. Это не он. И близко не стоял.

Пэдди нахмурился:

— Ты уверен? По-моему, очень даже похож.

— Только вот листья совсем другие, а цветов вообще нет, — отозвался Флинн.

— А, ну да, — согласился Пэдди и, отшвырнув растение в подлесок, возобновил поиски.

Мать отправила их собирать растения, чтобы сделать припарку для отца, который утром сильно подвернул лодыжку. Он нёс охапку дров и оступился. Мама сказала, что голова его была занята другим. Она считала, что их папа беспокоился из-за бабушки с дедушкой, которые так и не прибыли.

Лодыжка заметно распухла, и отец не мог на неё ступить. Мама заявила, что ноге будет требоваться покой в течение, самое малое, пяти дней. А припарка поможет ускорить заживление — мама много раз использовала это средство при растяжениях и синяках у мальчиков.

Наконец братья отыскали растение и охапками натолкали его в рюкзаки, а потом направились к дому. Они почти дошли, следуя вдоль пляжа, когда Флинн услышал шум и, подняв глаза, увидел в отдалении самолёт. Оба мигом всё побросали и подняли оружие. Флинн был уверен, что попадёт из своей рогатки в двигатель. Но самолёт летел невероятно быстро — быстрее, чем всё виденное мальчиком до того. А ещё низко — всего в нескольких сотнях футов над водой — и направлялся он прямиком к их дому. Это был реактивный самолёт, но не обычного для ВВС зелёного цвета, а чёрный. Шум от него стоял устрашающий. Когда самолёт пролетал над их головами, Флинн заприметил голову белой собаки, нарисованную под каждым крылом.

Элтон и Ирис, которые спали на пляже, сплетясь крыльями, хвостами и длинными чешуйчатыми ногами, мгновенно проснулись и взвились в воздух, готовые броситься в погоню. Но даже им было бы не под силу угнаться за самолётом. Он миновал остров за несколько секунд, затем заложил крутой вираж и быстро взмыл в синее небо. А потом развернулся к материку и исчез.

— Не нравится мне это, — заметил Пэдди.

— Смотри. — Флинн ткнул пальцем.

Крошечный белый парашют медленно опускался на пляж.

— Должно быть, его сбросили с самолёта. Думаю, сейчас мы узнаем, что он тут делал.

— О, уж явно ничего хорошего, — сказал Пэдди.

Братья потрусили к кромке воды. Парашют шлёпнулся в море, и Флинну пришлось зайти по пояс, чтобы его выудить.

Вернувшись на пляж, он рассмотрел добытый предмет вместе с Пэдди. Под крошечным куполом была закреплена небольшая стальная капсула с винтовой крышкой.