Даже сейчас примарх по-прежнему сомневался, правильно ли поступил, прихватив с собой плененное чудовище: возможно разумнее было бы оставить это существо в казематах «Стойкости», его флагмана.

Но оно ведь так горячо умоляло его. Умоляло взять его с собой, умоляло выпустить с небес и позволить сожрать все живое, что нашлось бы на Иниксе, как оно уже сделало во время битвы за Молех.

— Позволь мне послужить тебе, — твердила эта чудовищная пародия на сына-воина, которого Мортарион знал когда-то. Позволь мне убить их для тебя, мой генетический отец.

Конечно же, он отказался: это было бы слишком легко. Ради чего стоило тащить сюда целый легион, если демон с лицом Игнатия Грульгора сделал бы всю работу сам?

Была ли это часть плана? Хитрый ход, чтобы подтолкнуть Мортариона к тому пути, который уготовили ему Губительные Силы?

Существо, дважды умершее и воскрешенное руками его собственного примарха, превратилось в оружие, каким никто еще не пользовался в Гвардии Смерти, даже в самый разгар боевых действий с применением токсинов.

Куда бы оно ни ступало, все живое обращалось в почерневшие останки и болезни.

«Как же искушающ этот кинжал, — подумалось Мортариону. — Пожалуй, даже слишком искушающ».

Может быть, когда этот день наконец-то закончится, он сможет бросить демона с лицом Грульгора на этой потрескавшейся, изломанной планете. Может быть, он сможет собрать бумаги, свитки, каждый пикт-планшет и инфокристалл, содержащие знания об этих порождениях варпа, и швырнуть их на дно самого глубокого разлома на Иниксе. И, избавившись от них окончательно, он начнет пробиваться к Терре, как и намеревался.

«Мы сможем вернуться к чистой войне, — сказал он себе, — как беспощадная и неудержимая армия, чьи приближающиеся шаги заставляют дрожать всю Галактику».

Но не успела эта мысль прийти в голову, как Мортарион сообразил, что ей не суждено сбыться. Его, прагматика, не коробило использовать самые ужасные средства, даже если они вызывали у него глубочайшее отвращение. Цель оправдывает их, а потом, однажды, неминуемо наступит день, когда нужда в них отпадет.

И тогда ими не просто перестанут пользоваться. Их полностью сотрут с лица Галактики.

— Мой господин? — позвал его кто-то, не по вокс-сети, а сквозь густо загрязненный воздух.

Жнец Людей обернулся и кивнул головой, закрытой потускневшим шлемом, и его преторианцы из Савана расступились, пропуская вперед одинокую фигуру в доспехах.

Адъютант примарха поклонился, смиренно приветствуя господина, и замер, глядя на башню цитадели.

— Говори, — прошелестел Мортарион.

— Противник, судя по всему, не торопится нас поприветствовать. — Каифа Морарг указал на огромный обелиск. — Ауспик-сканирование не обнаружило никаких различимых входов по всему нижнему уровню цитадели и ни единого признака вражеской активности. Я бы хотел спросить вас, владыка, каким образом мы должны продолжать наступление?

— Ты ошибаешься, — ответил ему Мортарион. — Они здесь. Они наблюдают за нами.

Прохрипев эти слова, примарх шагнул вперед, на безлюдную площадь, сознательно стремясь в засаду, которая, как он знал, ждала их впереди.

И со всех сторон задрожали расколотые плиты, и грязный черный песок зашевелился у легионеров под ногами. Из-под земли показались когтистые руки, облаченные в поликарбонат, похожие на побеги каких-то мерзких растений, тянущихся к солнцу, а затем — и человеческие тела в панцирной броне и вакуумном оборудовании шахтеров. Последние уцелевшие батальоны защитников Иникса добровольно позволили похоронить себя заживо под металлическим песком, чтобы устроить ловушку для Гвардии Смерти.

«За какие же нелепые идеалы они продолжают цепляться? — подумал Мортарион и мрачно покачал головой. — Они что, и впрямь думали, что я не разгадаю их план? Считают, что у них есть какие-то шансы?»

Ему не понадобилось отдавать приказ открыть огонь — его легионеры бросились в бой, и зловонный воздух наполнился грохотом болтерной пальбы. Морарг, стоявший рядом с примархом, подстрелил из пистолета человека в шахтерском экзоскафандре. Пуля пробила плотные пластины радиационной защиты машины, которую иниксианец носил как броню, и превратила его плоть и череп в кровавое месиво. Зажужжали вращающиеся дрели, лязгнули роторные пилы, и механизм сделал еще несколько неловких шагов — затухающие нервные импульсы убитого пилота заставляли его двигаться вперед.

Мортарион нанес последний удар плоской стороной клинка Безмолвия — огромная коса на мгновение сверкнула в тусклом солнечном свете. Экзоскафандр отбросило прочь мощным ударом, он взлетел вверх и впечатался в стену цитадели. И упал искрящейся кучей вниз, оставив на камнях темные разводы.

Примарх направился вперед, не обращая внимания на бурю болтерных выстрелов и лязг металла за спиной, и добрался до стены, не встретив сопротивления, которое можно было бы назвать достойным.

Вокруг него в воздухе то и дело сверкали клинки Савана, рассекая иниксианских солдат, посмевших оказаться достаточно близко. Потоки ярко-зеленого пламени вырывались из портативных огнеметов, вмонтированных в их наручи, а если противник сбивался в кучи, туда тут же летели мощные химические гранаты, растворяя всех на месте.

Морарг следовал за примархом, внимательно оглядываясь по сторонам. Наконец они добрались до самого подножия неприступной цитадели — если здесь когда-то и был какой-то вход, то теперь его запечатали так основательно, что башня казалась как будто целиком вырезанной из одного огромного куска обсидиана.

— Входа нет… — пробормотал адъютант.

— Терпение, Каифа, — ответил ему Мортарион и снял с патронташа, висящего поперек нагрудника из меди и стали, горсть круглых курильниц.

В каждом из шариков была тысяча отверстий, а внутри под проницаемыми оболочками скрывались алхимические зелья и жидкости, обладавшие огромной силой. Мортарион поднес связку шариков к дыхательной маске, закрывавшей нижнюю часть его мрачного, бледного лица, и покатал их в длинных пальцах, взбалтывая содержимое. Из отверстий поползли струйки белого дыма, и примарх глубоко вдохнул, смакуя смертельный аромат химикатов. А затем легким движением руки швырнул шарики в стену цитадели — и те разлетелись вдребезги.

Сверхъядовитые жидкости расползлись по черному камню, мгновенно делая его хрупким и податливым, как воск. Мысленно досчитав до семи, Мортарион ударил по ослабленной стене тяжелой насадкой на конце рукояти Безмолвия. Камень покрылся трещинами, как стекло. Примарх бил снова и снова, пока очередным ударом не проделал дыру, через которую с легкостью могли пройти рядом два дредноута.

— За мной! — рыкнул Мортарион и направился внутрь.

Его шаги оставались такими же уверенными и осторожными, как и во время марша от зоны высадки.

Морарг знал, что будет, если оказаться достаточно близко от Безмолвия, и потому, как и всегда, старался держаться так, чтобы не отставать от примарха и в то же время не угодить под сияющий росчерк его смертоносной косы. Они вместе с Мортарионом пробивались сквозь толпу обычных солдат, толпившихся в основном атриуме цитадели — Жнец Людей шел вперед, почти механически размахивая оружием, и огромное лезвие поражало врагов сотнями.

Тех, кто умудрялся пережить поцелуй Безмолвия, добивал Морарг, но для него почти не оставалось работы. Мортарион так точно рассчитывал каждый удар, продвигаясь все дальше и дальше, что мало кому удавалось уцелеть, но и те, кто увернулись, не задерживались в живых. Между тем адъютант вместе с Саваном безжалостно уничтожали тех, кто пытались напасть с флангов, наводняли гулкие галереи по всем сторонам атриума, укрывались между тонких витых колонн, поддерживающих купол крыши высоко наверху.

С балконов и застекленных галерей, тянущихся на сотни метров выше, алым дождем обрушились лазерные выстрелы. Морарг переключил свое внимание на них, выстрелил в ответ, а затем принялся отдавать приказы отрядам легионеров Гвардии Смерти, хлынувшим сквозь дыру, пробитую их сюзереном. Моргнув, адъютант вызвал иконки целеуказателей на экранах визоров командиров отделения, и те тут же подняли оружие. Слаженный поток ураганного огня уничтожил платформы, на которых засел батальон иниксианских лаз-снайперов. Тела, посыпавшиеся вниз вместе с обломками кирпича и осколками кристалфлекса, с треском разбивались о мраморный пол.

Снова запел, застонал свою скорбную песнь Лампион, и Морарг, переступая через трупы, направился туда, где стоял Мортарион. Жнец Людей воспользовался энергетическим оружием, чтобы расплавить толстые петли огромного медного люка, ведущего внутрь высокого помоста. Когда металл стал жидким, дверца вывалилась назад, открывая проход, уходящий вниз. Оттуда вырвался жаркий, пропахший испарениями воздух.

— Спускаемся! — велел примарх. — Наша цель ждет нас там.

Морарг кивнул и оглянулся на остальных воинов.

— Перекройте все выходы и уничтожьте всех оставшихся противников! — сказал он и, умолкнув на секунду, снова повернулся к Мортариону. — Мой господин, желаете?..

Но Жнец Людей не стал ждать и направился вниз по лестнице. Семеро бойцов Савана выстроились за его спиной и пошли следом. Морарг кивнул сам себе и продолжил раздавать приказы.