— Любые новости сразу же сообщайте мне! — велел он по вокс-сети, зная, что его слова услышат на «Зеленом сердце» и передадут флоту Гвардии Смерти, висящему на орбите. — Владыка Мортарион желает завершить операцию самостоятельно.

Вогнав на место новый изогнутый магазин, Морарг поспешил вниз по широкой лестнице следом за преторианцами примарха. Он подозревал, что его участие в грядущем бою не требуется, но ему уже доводилось оказываться в ситуации, когда он просто стоял в стороне и наблюдал за тем, как неукротимо бушует ледяная ярость Мортариона. Если и теперь от Морарга требуется лишь стоять рядом, то так тому и быть. И он с гордостью выполнит свой долг.

Каифа Морарг был Бледным Сыном, Гвардейцем Смерти, рекрутированным с Барбаруса, родной планеты легиона, а не из терранских племен, как некоторые. Среди многих других братьев то и дело возникали распри: «истинные» воины XIV легиона — те, кого раньше называли Сумрачными Налетчиками, те, кто пришел на Барбарус вместе с Императором, явившимся за потерянным сыном, — и простые люди из потрепанной Гвардии Смерти, которых Мортарион возвысил в число легионеров и в честь которых переименовал свое войско, — постоянно соперничали друг с другом.

Воспоминания о дне возвышения уже потускнели, но еще не до конца исчезли из памяти адъютанта. Но он отогнал их прочь, не позволяя себе погрузиться в неуместную задумчивость, и сосредоточился на том, что ждало внизу.

Там, впереди, раздавались крики и выстрелы, отражаясь от изогнутых стен широкого коридора, — Мортарион и его личная гвардия уничтожали всех, кто не успел удрать от их смертоносных кос. Они продвигались вперед, ничуть не замедляя шага.

Молчаливые легионеры Савана подражали примарху не только обликом модифицированной терминаторской брони и боевыми косами в качестве оружия: они носили глубокие капюшоны жнеца, темные плащи и тяжелые пластальные шлемы, повторявшие холодные черты съемной маски Мортариона.

Ни один из бойцов Савана никогда не произносил ни слова, общались они только посредством боевых знаков и в редких случаях — звуковым кодом, когда возникала нужда передать сообщение по воксу. Рядом с примархом их всегда было семеро, и они никогда не отходили дальше, чем на семь шагов от самого Мортариона и друг от друга. Цифра «семь» считалась сокровенной — это поверье зародилось еще до того, как на Барбарусе появились человеческие колонии, но за прошедшие годы оно почти лишилось налета сверхъестественного и теперь воспринималось как простая и удобная тактика.

Морарг об этом никогда особо не задумывался, по крайней мере, до недавних времен. Некоторые из воинов, с которыми ему доводилось пообщаться в Давинитских ложах, говорили о цифрах с благоговением, рассказывали об их силе, о том, как они могут повлиять на окружающую реальность. Адъютанту подобные разговоры казались занятными, но не более того. Он никогда не любил излишне усложнять вещи, а все таинственное и мистическое казалось ему мерзостью. Это рефлекторное отторжение возникало из-за привитой ему ненависти к существам, воплощавшим подобные идеи. Тогда, на Барбарусе, когда Морарг еще был простым человеком, он и жил только ради того, чтобы убивать таких существ. Но чем дольше Морарг жил, тем больше эта ненависть казалась ему такой же байкой, как рассказы о силе цифр: будто слышать о ней он слышал, но никогда не испытывал сам.

Один из телохранителей примарха оглянулся на него, затем снова отвернулся. Большую часть времени этих бойцов невозможно было отличить друг от друга, и Морарг понятия не имел, что за лица скрываются за этими глухими масками. Жнец Людей лично отбирал легионеров, достойных присоединиться к Савану, и никому не рассказывал о своем выборе. Когда кто-нибудь из его преторианцев погибал в бою, доспех, как считалось, поглощал тело, скрытое внутри, а воин, занимавший место убитого, объявлялся погибшим на поле боя и входил в отчеты о потерях. На самом деле он полностью отказывался от своей личности и становился частью Савана, получая честь стоять рядом с Мортарионом столь близко, сколь это было возможно для того, кого сюзерен наградил своим доверием.

«Окажусь ли когда-нибудь и я достоин такой чести?»

Морарг на мгновение позволил себе задуматься об этом, а затем отогнал мысль прочь. Он и без того уже многого добился. Примарх забрал его из подразделения прорывников и сделал своим доверенным лицом.

«Свидетелем», — мысленно поправился Морарг. В Гвардии Смерти никогда не было хранителей знания или летописцев, только такие, как сам адъютант, — боевые братья с хорошей памятью и внимательными глазами.

«И если мой долг — запомнить все, что происходит с моим легионом и моим повелителем, то так тому и быть. Такое призвание ничуть не хуже остальных».

Лестница впереди расширилась еще сильнее и вывела их в зал с двумя полукруглыми дверями, видневшимися в дальней стене. Судя по тому, сколько здесь было всяких сокровищ — дорогих ковров и тяжелых гобеленов, украшавших опорные колонны, вещей из золота и произведений искусства в каждой нише, — это место служило обителью правителю, наслаждавшемуся собственным величием. Палец Морарга, лежащий на спусковом крючке, дернулся. Увидев столь откровенно демонстрируемое богатство, он испытал отчаянное желание немедленно его уничтожить.

Сквозь решетки вентиляции в полу вырывались потоки дыма, насыщенного токсинами, и удушливый жар, а тусклое оранжевое сияние, направляемое огромными светофильтрами, добавляло интерьеру зловещей театральности. Морарг напрягся, услышав сквозь грохот собственных шагов странное эхо. Это место чем-то напоминало арену, несмотря на все попытки придать ему иной вид.

Бойцы Савана, похоже, тоже это заметили, и окружили Мортариона защитным кольцом. Сам Жнец Людей ничуть не обращал внимания на сгущающееся в воздухе напряжение. Он махнул Безмолвием, стряхивая с лезвия кровь убитых, и потер рукоять.

И тут Морарг услышал, как по мрамору стучат, лязгают, скрежещут огромные металлические когти, словно кто-то тащит по полу сотню мечей разом. Авточувства брони засекли две массивные фигуры, проскочившие сквозь завесу обжигающего пара. Они напоминали очертаниями людей, эти создания, бросившиеся к Мортариону, и у каждого вместо рук торчали пучки клинков и гудящих излучателей. Нестройно и наперебой звенели, колотясь друг о друга, тысячи инъекционных ампул, воткнутых в обнаженную плоть на их торсах и бедрах. Чудовища были чем-то вроде измененных людей, изуродованных химически ускоренным ростом. Гвардейцы Смерти с изумлением поняли, что эти два урода — результат чьей-то неуклюжей попытки скопировать облик воинов из Легионес Астартес. Их накачали смесями метатропных препаратов, и теперь они охраняли тех, кто укрывался в следующем зале.

Первому удару предшествовало несколько молниеносных движений — Мортарион поднял руку, приказывая тем самым Савану оставаться на месте и не вмешиваться. А затем, развернувшись так быстро, что Морарг едва успел разглядеть, Жнец Людей крутанул Безмолвие, и кончик лезвия скользнул по мраморному полу, высекая белые искры. Почти сразу же примарх бросился навстречу первому из громил-охранников, в мгновение ока оказался прямо перед существом — и взмахнул Безмолвием.

Изогнутое лезвие вспороло первого из стражей от паха до горла, и Морарг улыбнулся, глядя на это. Напичканный химикатами мутант по инерции рухнул вперед, его тело раскрылось, как перезрелый плод, кишки и поврежденные органы посыпались на пол красной кашей. А лезвие Безмолвия между тем продолжило свой полет, и Гвардейцы Смерти услышали в воздухе свист — Мортарион нанес следующий удар еще до того, как страж успел понять, что убит.

Коса снесла мутанту голову, и та, отлетев, влажно шлепнулась на пол.

Второй страж выпустил сияющий поток энерголучей через весь зал, и раскаленные голубые плети расплавили камень, а грязный налет на доспехах примарха от их прикосновений пошел пузырями.

Мортарион даже не попытался уклониться от атаки, лишь прикрыл рукой лицо, защищаясь от лазерных лучей, и воткнул Безмолвие в пол, чтобы удержаться на ногах, — с такой силой, что наконечник пробил мрамор. А затем выпустил косу и бросился прямо на нападавших, выхватывая собственное энергетическое оружие. Лампион практически сам скакнул ему в руку, и примарх выстрелил — луч громадного пистолета расплавил мрамор и металл, оставляя глубокую черную траншею, и, наконец, добрался до стража, оторвав ему ногу и руку прежде, чем мутант успел выстрелить в ответ.

Морарг вдохнул запах горелого порченого мяса — и улыбнулся шире. Наблюдать за Жнецом Людей и его искусством всегда было увлекательно.

Мортарион направился ко второму стражу — тот все еще был жив, хотя оставалось ему уже недолго, — на ходу убирая Лампион. Примарх ухватился за мясистые складки плоти на шее мутанта, поднял его над полом и, презрительно взрыкнув, отшвырнул тварь в заблокированные двери в дальнем конце зала. Страж впечатался в них с такой силой, что его тело разлетелось на куски, а двери распахнулись настежь, позволяя разглядеть скрывавшийся за ними тронный зал.

— Кто здесь за правителя?! — зарычал Мортарион, всматриваясь в полумрак проема. — Покажись!