Конечно, она не была ему так уж необходима. Скорее, она награда. Он удивился, найдя в диком Техасе такую прелестную чувственную женщину. У дилижанса сломалась ось, когда он ехал на побережье из пыльного городка, носящего название Систердэйл, и им пришлось остановиться. Джой Мари возвращалась домой с покупками. Тогда они и познакомились. Он рассказал ей о гипнозе, и она поддалась его чарам. Техас он покидал крайне довольный, увозя с собой Джой Мари вместе с деньгами ранчо.

Он пожинал плоды долгой работы, начавшейся еще во Франции. Скоро он заберет Джой Мари на остров Мартиника, где у него плантации сахарного тростника. Принадлежащий Франции остров на юге Багамов как нельзя лучше подходил ему, имеющему французское подданство. Может быть, со временем остров целиком станет его собственностью, и тогда он заживет там королем. Там, на Мартинике, Джой Мари придется делать все, что он захочет, там она уже не сможет никуда сбежать. И тогда, возможно, он медленно выведет ее из гипноза и посмотрит, как она будет реагировать на то положение, в котором оказалась.

Но все это будет потом. Сейчас для него самое важное — насладиться жарким телом Джой Мари. Тогда он узнает больше и о Дрейке Дэлтоне. Он прошептал еще несколько слов, и она, войдя еще глубже в транс, застонав, потянулась к нему. Ее тело стало еще горячее. Предназначалась ли ее страсть мертвому мужу, которого она до сих пор любила, или брату ее мужа, не имело для него значения.

Он снял с нее бюстгальтер и стянул сорочку, обнажая грудь. Потер упругие соски, сначала осторожно, потом все сильнее и сильнее, пока она не поморщилась от боли. Он улыбнулся. Ее реакция напомнила о его власти, о том, как он эту власть получил.

Он изучал гипнотизм и гипноз в Париже, в школе Чаркота. Он был знаком с результатами опытов и других гипнотизеров. Приобретая достаточно знаний, он понял, что не хочет ни помогать другим, чем обычно занималось большинство врачей, ни продолжать проводить опыты или писать статьи, доказывая значение и действенность гипноза скептически настроенным медикам.

Густав был выходцем из обедневшей аристократической семьи и хотел денег, власти и такой жизни, какую его семья потеряла после революции. Он быстро понял, что гипноз ему поможет. Но только не во Франции и не в Англии. В Америке лучше относились к подобным новшествам, и он отправился к ее берегам. Проводя сеансы, переезжая из города в город, он вскоре приобрел деньги и известность.

В Новом Орлеане была его последняя остановка. Проведя за несколько недель множество групповых и индивидуальных сеансов, ему удалось убедить местных медиков, что гипноз можно использовать наряду с хлороформом. А сеансы с участием Джой Мари в качестве медиума и правда были очень интересны.

Так или иначе, скоро он уедет на Мартинику, взяв с собой Джой Мари. Улыбнувшись, он снова посмотрел на ее тело, прошептал еще несколько слов, и она вдруг начала его раздевать. Ее охватила страсть, и ничего больше для нее не существовало. Он позволил ей себя раздеть, удивившись, как быстро возникло в ней желание. Была ли она такой же страстной с мужем или Дрэйком Дэлтоном? Вряд ли. Джой Мари была очень внушаема, но над ней довлели запреты, поэтому увидеть ее настоящую страсть можно было, только воздействуя на ее подсознание.

Сейчас для нее не существовало ничего, кроме страсти, и не было женщины, которая могла бы с ней сравниться. Она притянула его к себе, нежно проведя руками по его спине. Внезапно он тоже ее захотел и уже не мог сдерживать своего желания. Задрав рубашку, он раздвинул ей ноги. Он не позволял ей носить штанишек, и теперь его охватила безумная страсть.

Услышав доносившиеся сверху из открытого окна стоны и вздохи Джой Мари, Джон поднял голову и стиснул кулаки. Перед ним возникла картина:

Джой Мари под этим французом, и он овладевает ее телом.

От этой мысли ему становилось плохо. Но он не сделал ничего, чтобы остановить происходящее в спальне. Джой Мари — не его, и никогда не будет ему принадлежать. Джон не мог ни защитить ее, ни даже чем-нибудь помочь. Он не мог даже к ней прикоснуться, потому что он — человек Густава Доминика и телом, и душой.

Джой Мари была счастлива. Но только потому, что не знала, какое будущее ждет ее. Джон же видел их раньше, женщин, которых Густав превращал в рабынь, используя свой кристалл, свое очарование и тело. Они влюблялись в него, но француз не любил никого и никому не давал никаких обещаний. В конце концов он всегда их бросал.

Джона это не касалось, но он видел, что Густав может заполучить любую женщину и быть с ней до тех пор, пока она ему не надоест.

Прежде это Джона не волновало. Но те женщины не были похожи на Джой Мари. Они сами были не без греха, не страдали, потеряв любимого мужа, и не были одиноки. У Джона тоже было жестокое сердце. Но Джой Мари запала ему в душу, чего не было с ним уже очень давно, а может быть, даже никогда.

Любовь была ему не нужна, и он не любил Джой Мари. Но чувствовал ответственность, волновался за нее. Это было предательством по отношению к Густаву. Джон разрывался между ними, но пока ничего не делал. Джой Мари счастлива, Густав доволен. От него требовалось лишь их охранять, а это он умел делать хорошо.

Крики Джой Мари стали громче, и Джон отошел подальше, стараясь думать о чем-нибудь другом. С Дрэйком Дэлтоном могут быть проблемы. Да и с Селеной Морган, наверное, тоже. А этого допустить нельзя. До отплытия на Мартинику оставалось совсем немного времени, и ничто не должно сорвать планы. На острове все будет хорошо. Возможно, Густав даже женится на Джой Мари и сделает ее хозяйкой своего особняка. Тогда Джон сможет любоваться ею всегда. От этой мысли ему сделалось грустно.

Когда стоны Джой Мари стали особенно громкими, у Джона на лбу появилась испарина, и он уже не мог не думать о том, как это прекрасно — владеть ею. Ему, а не Густаву. Он обругал себя за крамольные мысли.

Густав спас ему жизнь. Это случилось в Англии, в таверне ливерпульских доков. Всю жизнь, напиваясь, он устраивал скандалы. Густав ему помог: одного уложил пулей, а остальные разбежались. Джон был не дурак, и когда Густав предложил ему работу, он, конечно же, согласился.

Он обязан Густаву жизнью. И даже большим.

Свое он отплавал, потерял левую руку, а потом чуть не расстался с жизнью от начавшейся лихорадки. В доках работы для него не было. Он пытался доказать, что все еще человек, но вскоре понял: ему суждено доживать остаток дней с протянутой рукой или, в лучшем случае, перебиваться случайными заработками. Не мог он вернуться и домой в Денмарк и предстать перед родственниками и друзьями калекой, которого будут постоянно жалеть, стать им обузой.

И он клял свою гордыню.

Теперь он был человеком Густава Доминика. Регулярно ел, спал на чистых простынях. У него были деньги, на которые, когда захочется, он мог выпить или найти женщину. Единственное, что от него требовалось, — охранять француза. С этой работой он справлялся хорошо и был спокоен до тех пор, пока Густав не привез в Новый Орлеан Джой Мари. С этого момента Джон не находил себе места.

Теперь он думал лишь о том, как бы ее обнять. Да не только обнять, черт возьми! Думать об этом было глупо, даже опасно, но это не имело значения. Он отчаянно ее хотел, даже не подозревал раньше, что его может охватить такая страсть.

А Густав теперь казался ему лишь… обольстителем, разрушителем, пожирателем женщин.

Надежды не было. Джой Мари никогда не согласится быть с калекой, с человеком, не способным обеспечить ей тот уровень жизни, который она заслуживала. С человеком, который не может даже привести ее в свой дом, где и так тесно от многочисленной родни.

Да. Меньше всего на свете Джой Мари был нужен однорукий Джон Дэйн.

Глава 5

— Эта работа требует точности, правда? Роза крошила высушенные листья в маленький красный бархатный мешочек.

— Да!

Селена мельком взглянула на рабочий стол.

Все ее внимание было приковано к входной двери. — Ты договорилась пойти на ленч с невесткой Дрэйка Дэлтона, чтобы спасти наш бизнес? — Роза добавила в мешочек измельченный фиалковый корень. Ее голос звучал скептически.

— Дрэйк попросил меня помочь.

— Селена, ты ничего о них не знаешь. Я думала, ты просто хочешь проверить на нем любовное снадобье, а потом его забудешь. Если ты влезешь в эту историю, то забыть его тебе будет непросто.

— Никуда я не влезу.

Роза подняла на Селену глаза.

— Но ведь ты собираешься на ленч с Джой Мари Дэлтон?

Селена встала, прошла по комнате и снова повернулась к Розе.

— Дрэйк беспокоился о Джой Мари и попросил меня поговорить с ней. Так что…

— Он ее любит?

— Не знаю.

— Это важно.

— Я понимаю. — Селена рассеянно наматывала на палец длинную зеленую ленту. — И все же, чем больше я узнаю о прошлом Дрэйка, тем лучше. Джой Мари может рассказать мне намного больше, чем сам Дрэйк. Ведь происходит что-то странное.

— Что ты имеешь в виду?

— Во-первых, Дрэйк сказал, что Густав не дает ему встретиться с Джой Мари. Во-вторых, почему вдруг Густав Доминик сделал ее своей ассистенткой? И в-третьих, почему Дрэйк так о ней беспокоится?

— Понятно. Твое доброе сердце неспокойно, тебе кажется, что она попала в беду.

— Ты считаешь, я вмешиваюсь не в свое дело? Роза покачала головой и улыбнулась.

— Ты всю жизнь помогаешь людям, Селена. И я сомневаюсь, что ты вот так сразу остановишься.

— Я действительно беспокоюсь за нее. — Селена бросила ленту. — Ты ведь не ходила на сеанс.

— Ты думаешь, Доминик очень способный?

— Нет, но похоже, он — неплохой гипнотизер. Сеанс же по-моему — сплошная мистификация. Дрэйк тоже так считает.

— Но, сходив на этот сеанс, ты ни на шаг не продвинулась в поисках наших друзей?

— Нет. Но я не сдаюсь.

— Я тоже. И Альфред расспрашивает кого только можно.

— Последнее время он что-то не заходит к нам, — нерешительно сказала Селена.

— Я сказала, что ему пора от меня отвыкать.

— Роза…

— Ничего не поделаешь. Он уезжает на север. Я остаюсь здесь. Со временем я забуду о нем.

— Если сможешь.

Роза посмотрела на нее и, сжав губы, потянулась за склянкой с чабрецом.

— Я сильная и сделаю все как нужно.

Селена хотела ответить, но в этот момент над дверью звякнул бронзовый колокольчик.

На пороге стояла Джой Мари. На ней было простое розовое платье, никакой косметики на лице. Светлые волосы забраны в пучок.

В первый момент Селена растерялась, не узнав невестку Дрэйка. Затем поспешила к ней.

— Я так рада, что ты смогла прийти, Джой Мари. Проходи, пожалуйста. Я хочу представить тебе свою подругу и помощницу.

Войдя в «Любовные снадобья», Джой Мари огляделась.

— Как у вас хорошо.

— Спасибо.

Селена повела ее в глубь помещения. Роза поднялась, держа в руке красный бархатный мешочек.

— Здравствуй. Я — Роза Дубони. Джой Мари улыбнулась:

— Рада с тобой познакомиться. — Она взглянула на заваленный всякой всячиной стол. — Здесь вы готовите свои смеси?

— Да. — Роза снова села.

— Если вы сейчас заняты, можно пойти на ленч позже, — неуверенно сказала Джой Мари.

— Нет, такой беспорядок здесь у нас всегда. — Селена приподняла голубой атласный мешочек и вновь бросила его на стол.

— Наверное, чтобы работать в аптеке, нужно очень многое знать и уметь, — сказала Джой Мари, стараясь, по-видимому, завоевать расположение Розы.

— Да, это верно, — Роза продолжала работать.

— Ладно, пойдем, пожалуй.

Селена направилась к выходу. Она хорошо знала Розу, знала, что она никому не верит. Особенно незнакомым.

— Рада была познакомиться. — Джой Мари еще раз улыбнулась Розе и вышла вслед за Селеной.

На улице Селена повернула налево.

— Пойдем в «Тьюагью».

— Я там никогда не была, но слышала, это хороший ресторан. — Они шли мимо магазинов, и Джой Мари с интересом разглядывала витрины. — Я почти не выхожу на улицу.

— Это никуда не годится. В Новом Орлеане есть что посмотреть.

— Я знаю, но Густав очень ревнив.

— Наверное, как и все мужчины.

— Да. Он так разозлился из-за Дрэйка.

— Но ты его успокоила? Джой Мари нахмурилась.

— В некоторой степени.

— Все это не очень хорошо. — Они перешли улицу и остановились. — А вот и «Тьюагью». Пошли. Если захочешь, дорасскажешь мне там.

Они оказались в длинном узком зале. Вдоль стен стояли квадратные, накрытые белыми скатертями столики. Было еще рано, и посетителей было немного. Появился официант в черных брюках и белой накрахмаленной рубашке.

— Bonjour, мадемуазель Селена. — Он пригласил их жестом за столик у окна.

— Merci.

Усадив их, он ушел. Джой Мари была удивлена, а Селена рассмеялась.

— Не волнуйся, здесь не заказывают. Они подают только один набор блюд, но каждый день что-нибудь новое.

Джой Мари заколебалась.

— А что, если еда мне не понравится?

— Понравится. Можешь мне поверить. Разве ты не любишь приключения?

Теперь рассмеялась и Джой Мари.

— Приключения за столом. Это мне нравится.

— К тому же здесь говорят по-французски, а по-французски, мне кажется, ты не понимаешь.

— Нет, не понимаю. В Техасе мы часто говорили по-испански, — она пожала плечами. — Даже не знаю, что бы вышло, начни я заказывать блюда по-французски.

— А в «Виюкс Кафе» многие говорят по-испански.

— Да, я заметила, но это не тот диалект, на котором говорят в Техасе.

— Но, наверное, не особенно отличается. Их разговор прервал официант. Поставив бокалы с водой, он ушел, но тут же появился снова с тарелками, полными дымящегося супа, и плетеным блюдом с горячим хлебом.

— Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я часто сюда захожу, — сказала Селена, опуская ложку в суп. Но сейчас ей хотелось не столько есть, сколько побольше узнать о Джой Мари, Густаве и Дрэйке.

— Восхитительно! — удивленно и довольно сказала Джой Мари, попробовав суп. — Очень необычно. Что это такое?

— Черепаховый суп. Джой Мари улыбнулась.

— Хорошо, что здесь не заказывают. Никогда бы не отважилась попросить черепаховый суп. Но теперь очень рада, что его попробовала.

Селена кивнула, съела несколько ложек, а затем вновь посмотрела на Джой Мари. Больше ждать она не могла.

— Давай поговорим о Густаве Доминике.

— Он очарователен, правда? — Голубые глаза Джой Мари засветились любовью.

— Да. Я хотела бы узнать у него о гипнозе. Я не только фармацевт. У меня есть еще и некоторые медицинские навыки. Этому меня научила моя бабушка.

— Правда? Я тобой просто восхищаюсь!

— Спасибо. Но ты тоже очень талантлива. Скажи, трудно быть ассистентом мистера Доминика?

— Нет. По большей части он все делает сам. На ранчо мне приходилось работать куда больше, — в ее голосе послышалась грусть.

— Ты скучаешь по своему мужу?

— Скучала раньше, пока не встретила Густава. Дрэйк часто и надолго уезжал. Я чувствовала себя такой Одинокой! Но теперь все по-другому. — Она взяла кусочек хлеба. — Тоже очень вкусно! Селена последовала ее примеру.

— Но Дрэйк приехал за тобой.

— Дрэйк. Он делает все, чтобы сохранить семью. И я не могу понять, почему. Наверное, потому, что больше у него никого не осталось. — Она нахмурилась.

— Что значит, «никого не осталось»?

— Это и значит. — Поколебавшись, Джой Мари заговорила. — Родители Дрэйка умерли от лихорадки. Мой сын, племянник Дрэйка, сорвался в пропасть. Потом умер мой муж. Кроме меня у него никого нет. — Она повертела в руках ложку, потом положила ее и подняла на Селену глаза. — На Дэлтон-ранчо, куда бы я ни глянула, повсюду видела боль, смерть и потери.

— Прости.

— Дрэйку тоже тяжело. Но он владелец ранчо. И стоит ему захотеть, с ним согласится жить любая женщина.

— Я думала, может…

— Дрэйк и я? — Джой Мари покачала головой. — Нет. Еще до того, как появился Густав Доминик, я собиралась уехать. И мне не хотелось видеться с Дрэйком на прощание. Он, быть может, и даже убил бы Густава, защищая то, что, по его мнению, принадлежит ему.

— Но…

— Селена, ты не знаешь Дрэйка Дэлтона. И честно, советую тебе держаться подальше от него. Я люблю его как брата, он всегда был ко мне добр.

Но когда что-то угрожает его ранчо или хотя бы он так думает, то свирепеет, словно бык. Он станет драться насмерть, чтобы сохранить свою землю и семью. — Она глубоко вздохнула. — Но я хочу , жить сама по себе, подальше от Дэлтон-ранчо, подальше от этих воспоминаний.

Похолодев, Селена кивнула. Да, она хотела узнать о Дрэйке Дэлтоне, но, конечно, не такое. Ни к чему ей было знать о печалях Джой Мари. Ребенок. Муж. Ничего удивительного, что она решила уехать.

— Понимаешь?

— Да.

— Ты поможешь нам с Дрэйком?

— Я почти не знаю его.

— Да, но надо, чтобы он уехал. Иначе от него будут неприятности. Я его знаю хорошо.

Селена вспомнила о любовном снадобье, приготовленном для Дрэйка Дэлтона, и аппетит у нее сразу же пропал. Не берется ли она за дело, которое ей не по силам? Нет. В себя нужно верить. Она должна помнить о всех тех, кому нужна ее помощь, и не может позволить себе никаких симпатий. Дрэйк Дэлтон — ее враг.

— Ну так как, Селена?

— Дрэйк привлекателен, но не в моем вкусе. Джой Мари улыбнулась.

— Брат моего мужа во вкусе всякой женщины. Особенно если он сам о ней думает. — Она доела суп. — Так ты мне поможешь?

— Даже не знаю, что я смогу сделать.

— Я знаю Дрэйка. Он наверняка решил, что Густав меня похитил. Или что-нибудь в этом роде. Но это не правда. Это просто невозможно. Я люблю своего француза, мне нравится то, что он делает, его целеустремленность, его образ жизни. И мы уже поговариваем о свадьбе.

— Я очень за тебя рада.

— Спасибо. — Джой Мари внезапно погрустнела. — Я не хочу, чтобы Дрэйк разрушил мои планы.

— Я понимаю.

Селена чувствовала себя очень неуютно. Она не доверяла Густаву Доминику, но совершенно ясно, что Джой Мари не захочет и слышать ничего плохого о человеке, который помог ей забыть трагическое прошлое. Она понимала Джой Мари, но, тем не менее, все это ее беспокоило. И она не могла не помочь человеку, который просит ее о помощи. Тем более такому одинокому, которому не к кому больше обратиться.

— Я сделаю все, что в моих силах, Джой Мари, но Дрэйк мне не особенно доверяет. Ему не нравится, чем я занимаюсь.

— Дрэйк никогда не признавал ничего нового сразу. — Джон Мари наклонилась и пожала Селене руку. — Спасибо.

— Так что же мне ему сказать? Вдруг на стол упала тень.

— Скажи мне, какого черта ты делаешь в Новом Орлеане, Джой Мари! — Взяв стул, Дрэйк уселся за их столик.

Джой Мари нахмурилась и бросила на Селену недовольный взгляд.

— Селена здесь ни при чем, — пристально посмотрел на невестку Дрэйк. — Просто бульдог Доминика не позволит мне с тобой встретиться. Из дома ты выходишь не часто, но можешь не сомневаться, каждый твой шаг мне известен.

— Дрэйк, я больше тебе не родственница, — резко сказала Джой Мари.

— Ты навсегда останешься Дэлтон!

— Если только не поменяю фамилию на Доминик.

Дрэйк удивился.

— Ты выходишь за него?

— Я люблю его, я говорила тебе это. Мне с ним хорошо. Самым большим счастьем для меня будет стать мадам Густав Доминик.

— Но ранчо…

Джой Мари покачала головой.

— Это твое ранчо.

— Но ты ведь помогала мне вести дела!

— Раньше. — Джой Мари поднялась. У нее в глазах стояли слезы. — Как ты не понимаешь? Техас для меня — только печаль. Дэлтон-ранчо для меня — кладбище. Я не вернусь туда никогда. Я хочу жить с Густавом. И оставь меня в покое!

Она вскочила из-за стола, опрокинув стул, и выбежала из ресторана. Дрэйк бросился было за ней, но Селена схватила его за руку.