— Лорели, — благоговейно произнес он имя жены. — Анастасия... Стейси... Наконец-то.

Они оказались в объятиях друг друга, смеясь от счастья и целуясь солеными от слез губами. Анастасия явственно чувствовала стоявший в воздухе запах магнолий и почти готова была поверить, что они вновь на Миссисипи, а вовсе не в Аризоне. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения — время, место, расстояние, все отодвинулось куда-то далеко-далеко. Осталось лишь восхитительное сейчас. Наконец Лорели пришла в себя и тревожно спросила:

— Боже мой, Спенс! Дай нам встать, тебе же больно! Он рассмеялся с принужденной веселостью.

— Лорели — кто-кто, а ты мне никоим образом не можешь сделать больно! Извини уж, я малость подкачал...

Лорели приложила указательный палец к его губам:

— Не извиняю, потому что не за что. Все будет хорошо. Я уж за этим прослежу.

— Знаю. Я просто ждал. Так хотелось вас встретить. Господи, как же долго вы ехали!

— Я все понимаю, Спенс, но мы наконец вместе. Это главное. А теперь давай-ка займемся твоей раной.

Спенсер откинулся на подушки, бессильно уронив руки на хрустящие накрахмаленные белые простыни. Лицо его исказила гримаса долго сдерживаемых страдания и боли.

— Проклятие! Какой же я идиот, коли позволил так по-дурацки себя подстрелить...

— Прекрати, Спенс. Хватит себя бранить. Лучше побереги силы.

Он ответил ей печальной улыбкой.

— Ах, Лорели, ты снова за мной ухаживаешь... чудо, настоящее чудо. Мне так хотелось...

— У нас теперь уйма времени... для всего на свете, Спенс. На мгновение прояснившимся взглядом он окинул ее лицо, очертания тела, вгляделся в громадные голубые глаза... С видимым облегчением расслабился и пробормотал, прикрывая глаза:

— Да, времени теперь столько, что не знаешь, куда и девать. Теперь меня с тобой сам черт не разлучит.

Слушая мужа, Лорели начала стаскивать с него заскорузлую от крови одежду и остановилась, подумав, что лучше Анастасии при этом не присутствовать. Обернувшись, она посмотрела на дочь. Та стояла с белым как мел лицом — ей явно было не по себе.

— Анастасия, нам нужны горячая вода и чистые тряпки. Пойди скажи об этом Марии и попроси ее прийти мне помочь. Похоже, нужно будет послать за врачом.

Анастасия безмолвно кивнула и повернулась к двери. Девушка вдруг почувствовала себя одинокой — за все эти годы она уже отвыкла, что мать может уделять внимание не только ей одной, а кому-то еще, но тут же решительно подавила это чувство. Она должна помочь отцу поправиться — он должен жить. Как странно, будто и не было всех этих лет без него, и Анастасия снова ощутила себя маленькой девочкой, страстно желающей, чтобы отец ее остался в живых. Тряхнув головой, девушка выбежала из комнаты.

Мария с тревожным видом стояла около двери.

— Как сеньор?

— Выглядит он неважно. Маме нужны горячая вода и чистые тряпки. Здесь можно вызвать врача?

Мария в сомнении покачала головой:

— Нет, доктор, который ближе всего, живет неподалеку от Хардивилля. Но на соседнем ранчо есть женщина, Исабель Дамита, свояченица Ти Эл Латимера. Она разбирается в травах и лечит ковбоев и всю семью. Простите, что не предупредила, но я уже послала за ней.

— Прекрасно, Мария, но лучше все же сказать об этом моей матери.

Обе женщины вошли в комнату. Лорели, услышав звук шагов, торопливо прикрыла мужа простыней и поспешно подошла к ним.

— Мы можем послать за доктором прямо сейчас? — спросила она.

— Поблизости нет ни одного врача, мама, но Мария послала за женщиной, которая лечит травами.

Лорели задумалась. Новость ее явно не обрадовала.

— Вы точно знаете, что в округе нет врача?

— Извините, сеньора, но ближайший доктор находится около Хардивилля. Но вы не волнуйтесь, Исабель Дамита прекрасно знает свое дело. Сколько жизней она уже здесь спасла!

— Тогда спасибо, что послали за ней. Я чувствую себя такой беспомощной! На Миссисипи я бы смогла ему помочь, но со мной здесь нет ничего, да и рана слишком тяжелая.

— Исабель уже должна сейчас подъехать, — успокоила ее Мария. — Вашего мужа принесли где-то на закате, и я сразу отправила к ней одного из ковбоев с запиской.

— Спасибо, Мария.

— Ну а теперь я пойду приготовлю горячую воду и чистые тряпки — нельзя терять время.

— Да, пожалуйста, займитесь этим. Анастасия, Исабель Дамита, может быть, привезет с собой еще кого-нибудь. Не присмотришь за ними? Мне не хочется оставлять отца одного.

— Конечно, мама, не беспокойся. Я все сделаю, а ты оставайся здесь.

— Я принесу вам теплой воды, сеньора, чтобы вы хотя бы немного ополоснулись с дороги.

— Не стоит, Мария, что вы, но все равно спасибо, — поблагодарила Лорели и, забыв обо всем, подошла к мужу.

Молодые женщины переглянулись, и Анастасия кивнула, зная, что мать уже забыла о них. Они тихонько выскользнули из комнаты и прошли в холл. Здесь Анастасия повернулась к Марии и сказала:

— Спасибо вам за все, что вы делаете для нас. Я готова помочь вам, чем смогу.

— Спасибо, но скорее я должна помогать вам, а не вы мне, — улыбнулась Мария. — Покушать не хотите? Горячего, правда, нет, но есть медовые оладьи, мы их называем сопайпа.

— Мне есть не хочется, — ответила Анастасия, не представляя себе, какую, собственно, еду ей предлагает Мария.

— Но вам обязательно нужно поесть, сеньорита! И вашей матушке тоже. Вам потребуется много сил. А мужчины?

— Хорошо. Я захвачу что-нибудь из еды наверх, отнесу вместе с водой и помогу вам все приготовить.

Они начали спускаться по лестнице, а навстречу им уже поднимались Хок и Хулио, которые несли чемоданы и саквояжи.

— Куда поставить все это хозяйство? — спросил Хок.

— Идемте, я вам покажу, — пригласила Мария и, развернувшись, стала подниматься обратно. Анастасия последовала за ней.

Когда Хок поравнялся с Анастасией, он, наклонившись к ней, спросил:

— Как он?

Анастасия покачала головой:

— Мы толком не знаем. Мария послала за женщиной, которая лечит травами. Кажется, пуля попала в живот.

— Такие раны заживают медленно и долго, — поморщился Хок.

— Но он ведь поправится?

— Скорее всего да, если пуля ничего там не разорвала. Ладно, подождем эту женщину. Я в медицине мало чего смыслю.

Мария провела их по коридору мимо комнаты, где лежал Спенсер, остановилась у дальней двери и отперла ее. Они вошли в большую комнату с высоким потолком. Мария зажгла несколько свечей.

Анастасия в удивлении замерла, потому что эта комната разительно отличалась от тех, что ей уже довелось увидеть, за исключением комнаты отца. Она была тщательно обставлена и напомнила ей ее комнату на Миссисипи. Искусные драпировки темно-зеленого и коричневого цветов создавали впечатление, будто входишь в лес. Глаза Анастасии наполнились слезами, и она споткнулась о край толстого ковра, что покрывал весь пол.

Хок успел подхватить ее под руку. Глаза его были полны заботы, тревоги и изумления от увиденного. Он кашлянул и поинтересовался:

— Анастасия, это твои чемоданы?

Девушка, возвращенная к действительности, бросила на них взгляд, кивнула и обернулась к Хулио:

— У вас вещи моей матери. Отчего бы вам не отнести их к лей?

Хулио кивнул и вышел из комнаты. Вспомнив, что мать поручила ей побыть хозяйкой дома, девушка повернулась к Марии:

— А здесь есть комната для гостей? Познакомьтесь — мистер Хок Райдер. Он помогал нам в пути и побудет здесь... некоторое время. Хок, это Мария Идальго.

Тот вежливо поклонился.

Мария тоже поклонилась и несколько раз кашлянула. Вид у нее был слегка растерянный. Она огляделась вокруг, потом посмотрела на Анастасию.

— Ваш отец не рассчитывал на гостей. Дом все еще строится, и он хотел, чтобы отделкой занялась ваша мать.

— Значит, в других комнатах пока еще нет мебели? — перебила ее Анастасия.

— Боюсь, что так, сеньорита.

— Да бросьте, ничего страшного, — вмешался в разговор Хок. — Я вполне могу ночевать с ковбоями.

— Нет, Хок, нет, — быстро возразила Анастасия. Мария украдкой посмотрела на них и лукаво улыбнулась.

— Может быть, собрать одеяла в одну комнату и сделать хотя бы временную кровать? Как вы полагаете, Мария? — предложила Анастасия.

Хок кивнул. Ему не хотелось оставлять их одних в доме. Бог его знает, что замышляет Ти Эл Латимер.

— Не беспокойтесь вы так — где мне только не доводилось спать.

— Можно поместить Хока, ну... скажем, в соседней комнате.

Мария усердно закивала.

— Но этим мы займемся позже. Сейчас давайте приготовим что-нибудь поесть и...

— Если вы дадите мне одеяла и простыни, то я сам сооружу себе постель, — обратился Хок к Марии. — У вас обеих забот полон рот, между прочим.

Мария отвела их в бельевую, вручила Хоку одеяла и простыни, и он отправился в комнату по соседству с Анастасией. Женщины спустились на первый этаж.

На кухне Мария вручила Анастасии фаянсовый таз и большой фаянсовый кувшин, попросив отнести все это в комнату Хока.

— Чуть позже Хулио принесет ему воды, — сказала она. — Вам, сеньорита, тоже не мешало бы переодеться и смыть дорожную пыль. Вам сразу легче станет, поверьте.

— Вы правы, Мария, сейчас я этим непременно займусь. Мария начала доставать из буфета еду, а Анастасия отправилась на второй этаж с тазом и кувшином для умывания и заодно чтобы позвать Хока перекусить на скорую руку. «Вся эта суета кажется такой излишней, когда отец так страдает», — подумала Анастасия, но ничем другим она сейчас заняться просто не могла.

Она уже начала подниматься по лестнице, машинально заправляя свободной рукой за ухо выбившуюся прядь волос, когда во входную дверь громко постучали. Анастасия огляделась вокруг. Она была одна, кроме нее, дверь открыть было некому. «Должно быть, приехала та женщина», — подумала девушка. Поставив таз и кувшин на ступеньку, она подошла к двери и распахнула ее.

Глава 8

На пороге стояли трое — низенькая полная женщина в бархатном платье, отделанном кружевами, и двое высокорослых худощавых мужчин в кожаных куртках и штанах, с револьверами в руках. Чуть сзади стояли с винтовками еще двое, крест-накрест опоясанные патронташами. Свет из двери осветил всю группу довольно ярко, и их угрожающий вид заставил Анастасию содрогнуться. Впрочем, она тут же отнесла это впечатление на счет усталости, волнения и своего богатого воображения.

— Я Исабель Дамита, — сказала с хорошо различимым акцентом женщина. — Вы посылали за мной осмотреть рану Шеффилда Спенсера.

По ее гладкому лицу трудно было определить, сколько ей лет, и, хотя в черных как вороново крыло волосах отчетливо виднелась широкая полоса седины, отсутствие морщин на шее говорило о том, что она еще молода.

— Я очень рада. Проходите, пожалуйста, — улыбнулась ей Анастасия.

Девушка отступила в сторону, и троица вошла в дом. Двое с винтовками остались снаружи, встав по обе стороны парадной двери. Прямо часовые какие-то, мелькнуло в голове у Анастасии. На подъездной аллее вяло цокали копытами несколько лошадей и стояла двухместная легкая коляска. Озноб страха снова пробежал вдоль спины Анастасии, но она решительно подняла голову и захлопнула дверь.

Обернувшись к вошедшим, девушка поразилась неприкрытому изумлению, написанному на их лицах. Они впервые разглядели ее как следует: в дверях можно было различить только силуэт. Неожиданно Анастасия поняла, что они совершенно не ожидали ее здесь встретить, и ей пришлось по душе удивление этих людей, до этого таких самоуверенных и кичливых. Затем она вспомнила, зачем они здесь, и, тряхнув головой, улыбнулась всем троим:

— Меня зовут Анастасия Спенсер. Спасибо, что смогли приехать.

Троица продолжала ее разглядывать, а затем пожилой мужчина с сильной проседью в соломенных волосах сказал низким громким голосом:

— Сюрприз так сюрприз! Не знал, что у Спенсера есть дочь. Я — Ти Эл Латимер, а это мой сын Лукас.

В голосе его прозвучала неприкрытая гордость. Анастасия вежливо поклонилась. Под их пристальными взглядами ей было не по себе.

— Рада знакомству. Я только что приехала и, как видите, даже переодеться не успела.

— Бедняжка, — сочувственно заметила Исабель Дамита. — И так за своего папочку переживает. Как он?

— Не очень хорошо. Может быть, подниметесь к нему?

— Конечно!

— Позвольте, я вас провожу, — предложила Анастасия и повернулась к мужчинам: — Если не возражаете, то можете обождать на кухне. Там есть горячий кофе и еда.

— Спасибо. Звучит заманчиво, — ответил Люк Латимер, пользуясь возможностью привлечь к себе внимание девушки.

Выглядел он весьма импозантно — аристократические черты, темные волосы и темные глаза, оливковый цвет лица. Картину довершал наряд в испанском стиле — черные кожаные штаны и куртка, украшенные двумя рядами серебряных заклепок, и широкий серебряный пояс. Револьвер он носил низко на бедре в богато отделанной серебром кобуре. «Вполне может сойти за красавца», — подумала Анастасия, однако взгляд его ей совсем не понравился, и девушка поспешно отвернулась.

Все как бы не обратили внимания на то, что в помещении не на что присесть, и дружно двинулись к лестнице. Когда они начали подниматься, Анастасия уловила наверху лестницы какое-то движение. Подняв глаза, она увидела стоящего в тени Хока. Выражение его лица заставило ее засомневаться, тот ли это человек, который делил с ней невзгоды долгого путешествия. Хок смотрел на вошедших холодным взглядом стервятника, выследившего наконец долгожданную добычу, и больше напоминал хищную птицу, чем человека.

Она проследила за его взглядом и увидела, что упирается он прямо в грубое морщинистое лицо Ти Эл Латимера. Тот, правда, Хока не заметил и обратился к Анастасии:

— Мы будем на кухне. Если потребуется помощь, позовите.

— Спасибо, позовем непременно, — поблагодарила девушка и показала мужчинам, как пройти на кухню.

Когда они с Исабель Дамитой начали подниматься на второй этаж, их догнал Хулио с тазом горячей воды и чистыми тряпками. Анастасия посмотрела по сторонам, надеясь увидеть Хока, но тот куда-то исчез, и она даже начала сомневаться, а не привиделось ли ей все это. Если Хок стоял здесь, куда он мог деться? И зачем ему прятаться?

— Очень хорошо, что вы уже вскипятили воду и приготовили перевязку, — похвалила Исабель Хулио. Анастасия постаралась на время забыть про Хока и сосредоточиться на помощи отцу.

— Нам хотелось как можно больше сделать, чтобы помочь вам, — объяснила Анастасия и добавила: — Мы бесконечно вам благодарны за то, что вы приехали.

— Надеюсь, что сумею помочь.

— Я тоже, — согласилась Анастасия, полная надежд на лучшее. Пройдя через холл, они подошли к двери комнаты отца и вошли.

Увидев их, Лорели вскочила с края постели, где просидела все это время.

— Слава Всевышнему, вы приехали!

Во второй раз за этот вечер Исабель Дамита не смогла скрыть изумления и в недоумении посмотрела на Анастасию.

— Позвольте мне представить вам мою мать, Лорели Спенсер. Мама, это Исабель Дамита, она приехала помочь папе.

— Рада знакомству, миссис Дамита.

— Мисс Дамита, мэм.

— О, простите, мисс Дамита.

— Я свояченица Ти Эл Латимера. Рада познакомиться с вами. Но давайте все же посмотрим, как там Шеффилд Спенсер.

Исабель и Лорели подошли к кровати, а Хулио поставил таз с горячей водой на стул. Рядом он положил чистые тряпки для перевязки. После этого отошел к двери и поманил Анастасию пальцем. Когда девушка подошла к нему, он зашептал ей на ухо:

— Сеньорита, если я вам больше не нужен, позвольте мне сходить домой. Дети уже давно проголодались да и хотят узнать, что здесь происходит. Меня с самого утра не было. Пока приготовлю им поесть, время пройдет, глядишь, хорошие новости появятся. Если что случится, сразу дайте нам знать. Пожалуйста.

— Конечно, Хулио. Спасибо вам за заботу. Идите. Мы все вряд ли чем можем сейчас помочь — остается только сидеть и ждать.

— Здесь вот еще вода для мистера Райдера. Мне ее отнести?

— Не надо, я сама отнесу. Идите, Хулио.

Мексиканец благодарно кивнул и вышел из комнаты.

Анастасия посмотрела в сторону кровати, на которой лежал отец. Лорели и Исабель склонились над ним так низко, что ничего нельзя было разглядеть. Ясное дело, им обеим теперь не до нее. Можно отнести Хоку воду в его комнату и потом оставаться где-нибудь поблизости на тот случай, если она понадобится. На Анастасию вдруг навалилась страшная усталость. Ничего не осталось — ни чувств, ни переживаний — ничего. С трудом переставляя ноги, она понесла Хоку воду для умывания, молясь в душе, чтобы все закончилось хорошо и она наконец смогла бы заползти под одеяло на свежие простыни и погрузиться в благословенный сон. Но сейчас об этом нечего и мечтать. Она скорее всего все равно не сможет сомкнуть глаз.

Анастасия толкнула дверь комнаты Хока. Там стоял полумрак — горела всего одна свеча, неверным светом выхватывая из темноты мужской силуэт. Анастасия не могла отделаться от ощущения, что это совсем незнакомый ей человек, а тот Хок, которого она знала, всего лишь игра ее фантазии, что не мудрено после всех переживаний, выпавших на ее долю в этот вечер.

Наконец она решилась нарушить молчание:

— Хок, я принесла воду для умывания.

Ни звука в ответ. Анастасия заметила, что кто-то принес сюда таз и кувшин, которые она оставила внизу на ступеньках лестницы. Она прошла через комнату и налила воду в таз, который стоял на полу около груды небрежно сваленных одеял и простынь. Анастасия принялась разбирать их, чтобы устроить для Хока постель.

— Не надо, Анастасия, — негромко попросил Хок из темноты. Он стоял у окна и смотрел на задний двор.

— Почему? Тебе же нужно место, где спать.

— Не нужно. Сомневаюсь, что смогу сегодня спать. Оставь. Иди сюда. Ты же чертовски устала.

— Нет... Да, устала. Все так непривычно. А тут еще с папой несчастье. Как ты думаешь, он будет жить?

— Если сам этого захочет, то скорее всего да. Только поправляться будет долго.

— Тогда он точно поправится.

Анастасия поправила рукой волосы, вдруг сообразив, что за вид у нее сейчас, после стольких дней путешествия и неразберихи последних часов.

Хок заметил движение ее руки.

— Ты, как всегда, выглядишь прекрасно. Любой мужчина это сразу заметит, даже те двое, что торчат на кухне.

Анастасия смущенно рассмеялась:

— Сомневаюсь, что сейчас кого-то может заинтересовать мой вид.

— Мужчина всегда замечает, как выглядит женщина, — возразил Хок. — Не может не замечать. Для неге это все равно как дышать.

Смущенная его словами, Анастасия неуверенно проговорила:

— Мне, пожалуй, пора.

— Не уходи. Подойди ко мне.

Ей не понравились командные нотки в его голосе, но тем не менее она подошла. Хок протянул руку, взял ее за плечо и привлек к себе.

— Ты не представляешь, какое это мучение — быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться к тебе, — прошептал он, пристально вглядываясь ей в лицо. — Господи, обнимать тебя, Анастасия, любить тебя — чего еще можно желать? Но мы теперь в твоем доме, и я не знаю, есть ли у меня право говорить об этом. Может быть, ты отвернешься от меня, оттолкнешь из боязни, что кто-то увидит, заметит, пойдут пересуды?

— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь.

— Черт возьми, все ты прекрасно понимаешь!

— Ты об этом в последнее время даже и не заговаривал...

— А те двое внизу?

— Мужчины, которые на кухне? И что? Какое они ко мне имеют отношение? Хок, о чем ты вообще говоришь?

— Вот об этом, — коротко ответил он и заключил Анастасию в объятия. Поймав ее губы, он впился в них с такой силой, что сделал больно и ей, и себе, но остановиться уже не мог.

Анастасия забилась в его руках, но он лишь крепче прижал ее к себе, не давая двигаться и дышать.