— И какая? — встревожено переспросила Лорели.

— Гремучая.

— Гремучая змея! — в ужасе всплеснула руками Лорели.

— Ты хочешь сказать, что тебя укусила гремучая змея и ты осталась в живых? — недоверчиво спросил Спенс.

— Да, папа. Меня спас Хок, — ответила Анастасия и посмотрела на молодого человека. Тот спокойно сидел на стуле и с бесстрастным лицом ждал продолжения рассказа.

— Это правда? — повернулся к Хоку Спенс.

— Ну, правильнее будет сказать — я помог ее спасти.

— Без тебя меня бы уже давно не было на этом свете! — горячо воскликнула Анастасия и повернулась к матери: — Ведь до этого он уже один раз спас меня, помнишь, тогда, на Колорадо?

— Да. Папа об этом уже знает.

— Но как вам это удалось? — с тревогой в голосе спросил Спенс. — Анастасия, ты действительно себя хорошо чувствуешь?

— Да, папа, теперь я здорова, — ободряюще улыбнулась Анастасия. — Но мне было ужасно плохо. Я и правда думала, что умру.

— Но где ты все это время находилась, дорогая? — спросила Лорели.

— У индейцев хопи, — с гордостью в голосе ответила Анастасия.

Спенс вопросительно приподнял брови и, повернувшись к Хоку, пристально на него посмотрел.

— Это правда. — Хок кивком подтвердил слова Анастасии. — Индейцы хопи — это мой народ. Моя мать была индианкой тева-хопи.

Лорели расширившимися глазами уставилась на Хока, как будто в первый раз его увидела.

— У индейцев хопи есть лекарство от змеиных укусов. Меня уже один раз кусала змея и на память оставила на лице вот этот шрам. — Он спокойно дал рассмотреть следы укуса. — У Анастасии на руке тоже на всю жизнь останется шрам.

Родители молча перевели взгляд на руку Анастасии.

— Прямо не знаю, что сказать, — наконец заговорила Лорели. — Все это время мы места себе не находили. День идет за днем, вас обоих нет, и где вы — неизвестно. Мы отправили на поиски нескольких человек, и даже Латимер отправил своих людей в помощь нашим.

— О! Латимеры тоже поучаствовали? — переспросил Хок, и в его голосе явно проскользнули стальные нотки.

— Ну конечно! Они приезжали проведать Спенса, и мы им все рассказали. Они были очень милы. Нам так повезло с соседями!

Анастасия и Хок молча переглянулись.

— Ну и как, они помогли? — не удержалась от вопроса Анастасия.

— Разумеется! — ответила Лорели. — Исабель Дамита приезжала осмотреть Спенса. С ней приехал Ти Эл Латимер с сыном. Спенсу было намного лучше, и я спустилась к ним.

Мы немного побеседовали. Такие воспитанные джентльмены! Честное слово, они напомнили мне те годы, когда мы жили на Миссисипи. А один раз приезжала Каталина, такая милая девушка! Просто умница! Она тебе понравится, Анастасия, я уверена. Только вот обидно, что скоро она отсюда уедет.

— Уедет? — машинально переспросила Анастасия, размышляя, как сказать родителям правду о семействе Латимеров. Она бросила взгляд на Хока — он едва заметно отрицательно покачал головой. Значит, сейчас родителям об этом лучше не говорить? Она снова вопросительно посмотрела на него, и на этот раз, поняв, что ее беспокоит, он слегка кивнул. Наверное, действительно лучше все рассказать позже, когда страсти хотя бы немного улягутся.

— Да, уедет, — повторила Лорели. — Она выходит замуж за ранчеро из северной Аризоны. Впрочем, мне показалось, что покидать эти места она желанием не горит, но осуждать ее за это я не могу. Хотя...

— Послушай меня, Лорели, — мягко перебил ее Спенсер. — Я знаю — ты просто счастлива, что дети снова дома. Я тоже безмерно рад их благополучному возвращению. Но, по правде говоря, им сейчас гораздо нужнее горячий ужин да горячая ванна с мягкой кроватью в придачу, а не твой захватывающий рассказ о наших соседях.

— Боже мой! — ахнула Лорели и посмотрела на донельзя уставшую дочь, потом на человека, спасшего ей жизнь. — Анастасия, Хок, простите меня. Просто мы тут за вас совсем испереживались. В самом деле, какое безмерное счастье, что вы вернулись!

— Спасибо, мама, и не переживай ты так. То, что ты рассказываешь, тоже интересно, хотя и папа прав — немного отдыха нам бы не помешало.

— Но все-таки, Стейси, расскажи, как все это случилось, — напомнил Спенс.

— Пусть лучше Хок расскажет, — предложила Анастасия.

— Хорошо, — согласился Хок и повернулся к Спенсеру: — Так вот, сэр, во всем случившемся моя вина. Я не уберег Стейси. Все упреки я принимаю на себя. Мы объезжали ранчо и добрались до того места, где в вас стреляли, сэр. Нам захотелось посмотреть, как все было.

— И что же? — заинтересованно наклонился вперед Спенсер.

— Кто-то там прилично потоптался в ожидании вас. Ну, ваши ребята вам про это, наверное, говорили.

— Да, но, по их словам, там не было ничего такого, что навело бы на след.

Хок равнодушно кивнул и продолжил:

— Мы решили передохнуть — сидели на холме и разговаривали. Анастасия оперлась рукой о землю, чтобы подняться, и оказалось, что к ней незаметно подползла гремучая змея. Стейси резко двинула рукой, и эта тварь ее и укусила.

— Я была убеждена, что умру, — вставила Анастасия.

— Яд из ранок я высосал сразу, но знал, что этого мало. Еще я знал, что у индейцев хопи есть лекарство от змеиных укусов, которое может спасти Анастасии жизнь, если его дать вовремя. У меня просто не было времени хоть как-то сообщить вам о случившемся.

— Если бы не Хок, я не выздоровела бы, — добавила Анастасия.

— Два дня она была в забытьи, а потом пошла на поправку. Я не хотел рисковать ни ее жизнью, ни здоровьем.

— Спасибо, Хок, — поблагодарил Спенс. — Лучше никто бы не сделал. Мы этого никогда не забудем. И простите нас за несколько прохладный прием поначалу, но мы действительно очень беспокоились...

— Передать не могу, каково нам было! — воскликнула Лорели, прижимая ладонь к сердцу.

— Мы даже думали, что больше вас вообще никогда не увидим. — Голос Спенса дрогнул. — Места здесь бескрайние...

— Вот еще почему мы так обрадовались помощи Латимеров, — добавила Лорели. — Они здесь живут уже много лет и знают все вокруг. Они очень славные люди!

Анастасия посмотрела на Хока страдальческим взглядом, он снова отрицательно покачал головой. И снова Анастасия промолчала, причем не без облегчения, — уж очень ей не хотелось опять волновать родителей. Отец все еще был далек от полного выздоровления, хотя и казался полным сил.

— Я доверяю твоему знанию людей, мама, — осторожно решилась заметить Анастасия.

— Уверяю тебя, когда ты их узнаешь поближе, то полюбишь, как и я. Вообще-то говоря, скоро для этого представится прекрасный случай.

— Это ты о чем? — насторожилась Анастасия.

— Через несколько дней они дают большой прием с танцами в честь Каталины. Ну, это понятно — свадьба как-никак. На некоторое время все уедут на север праздновать, и поэтому решили устроить первое торжество здесь.

— А, вот оно что, — протянула Анастасия, не решаясь поднять на Хока глаза, чтобы тот не увидел, что она сейчас испытывает.

— Я, конечно, пойти не смогу, пока Спенс не встал окончательно на ноги. Но ты сможешь нас представлять, да и есть повод надеть то замечательное платье, которое мы сшили накануне отъезда из Виксберга. И Хок вполне может составить тебе компанию, и ребята с ранчо, почему бы и нет? Ведь это же прием по случаю свадьбы!

Анастасия кашлянула, выигрывая время для ответа, и покосилась на Хока. Его худощавое лицо было совершенно бесстрастным. Наконец она решилась повернуться к матери:

— Это все более чем неожиданно, мама.

— Я знаю, но подумай, ведь там будет очень весело. Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы не чувствовать, как тебе хочется пойти. Иногда нужно порадоваться жизни, тем более после всех этих мучений, что выпали на твою долю за эти дни. Ведь я права, Спенс?

— Да, если только эта затея по сердцу Стейси, — ответил ей улыбающийся Спенс.

— Пожалуй, что по сердцу, папа. Я чувствую себя намного лучше. Но снова оставлять вас одних мне вовсе не хочется.

— Господи, так это совсем ненадолго! — воскликнула Лорели.

— А кто будет заниматься ранчо, скотом?

— Ну, один день невнимания и ранчо, и стадо как-нибудь переживут, Стейси, — твердо заявила Лорели. — Я хочу, чтобы здесь ты была счастлива. Я уже не помню, когда кто-то из нас последний раз был на званом вечере! Да и платье у тебя есть, в котором не стыдно выйти в свет.

Анастасия быстро переглянулась с Хоком. Тот едва заметно кивнул. Помолчав еще немного, как бы в размышлении, Анастасия обратилась к родителям:

— Ну, хорошо... Если вам этого так хочется...

— Прости, дорогая, нам не этого хочется! — не терпящим возражений тоном воскликнула Лорели. — Нам хочется, чтобы и ты, и Хок, и ребята с ранчо от души повеселились. Эти и были трудными для всех.

— Спасибо, мама, — улыбнулась Анастасия. — Ты так обо всех нас заботишься.

Лорели заулыбалась и ласково похлопала дочь по руке.

— А вот теперь я лично прослежу, чтобы вас хорошенько накормили и каждому приготовили горячую ванну. А потом — спать! У тебя действительно ничего не болит, дочка? А как тебе жилось у индейцев?

— Не волнуйся, мама, я вполне здорова. А у хопи было просто замечательно, они были так добры ко мне. Все эти дни я жила у родственников Хока, у его тети с дочерью. Они с меня прямо глаз не спускали — так обо мне заботились. Чудесные люди, но я тебе все расскажу потом, ладно?

— Договорились, дорогая. Я умираю от любопытства. Мы так вам благодарны, Хок, и вашим близким за заботу об Анастасии.

— Да что вы, мэм! Я себе никогда не прощу, что так оплошал с этой змеей.

— Не возводите на себя напраслину, молодой человек, — возразила Лорели. — Все под Богом ходим.

— Такое с каждым может случиться, тем более в таких местах, как эти, — добавил Спенс. — Главное — вы спасли нашу дочь от неминуемой смерти.

— Благодарю вас, — почтительно наклонил голову Хок и поднялся со стула. Потом, бросив взгляд на Анастасию, многозначительно добавил: — Я совершенно согласен с вами.

Лорели тоже встала, порывисто обняла дочь и воскликнула:

— Теперь пора и вами заняться, мои дорогие, иначе у меня а руках в этом доме окажутся трое больных!

— Лорели, дорогая, я уже не болен, — хмыкнул Спенсер.

— Ты об этом твердишь мне изо дня в день, но я лучше знаю, болен ты или нет. Отдыхай, пока я займусь этими недотепами.

И с этими словами Лорели, подхватив Анастасию и Хока под руки, устремилась в коридор.

Много позже, когда на Гайю опустилась ночь и в доме воцарилась тишина, Хок покинул свою спальню и проскользнул в спальню Анастасии, предусмотрительно заперев за собой дверь.

Анастасия мирно спала. В незашторенные окна лился лунный свет, накрывая ее призрачным серебристым покрывалом и превращая разметавшиеся волосы в серебристо-золотистую волну. Ночь была теплой, и Анастасия во сне сбросила с себя одеяло, разметавшись по постели, а ночная рубашка лишь подчеркивала волнующие линии ее тела.

Хок остановился у края кровати и какое-то время любовался, как мерно, в такт дыханию поднимаются и опускаются ее прелестные груди. Сквозь тонкую ткань рубашки отчетливо виднелись темные кружки сосков. Наконец он охрипшим от желания голосом прошептал:

— Анастасия... Стейси...

Анастасия проснулась, как от толчка, и увидела, что над ней склонилась темная мужская фигура, сжимающая в руке какой-то длинный металлический предмет. Похолодев от страха, она уже готова была закричать что было мочи, но широкая ладонь накрыла ей рот и слегка вдавила ее голову в подушку. В ужасе она начала изо всех сил отбиваться, пока не услышала знакомый родной голос:

— Не бойся, Стейси, это я, Хок.

«Слава Богу!» — мелькнуло в голове у Анастасии, и девушка обессилено затихла. Хок убрал ладонь и осторожно присел на кровать. Переведя дыхание, Анастасия сердито прошептала:

— Ты что, решил меня испугать до смерти? Хок беззвучно рассмеялся:

— Конечно, нет! Прости, ради Бога, я не хотел. Он протянул руку и ласково погладил ее по щеке.

Мотнув головой, Анастасия сбросила его ладонь и, запахнув на груди рубашку, села на постели. Только сейчас она окончательно проснулась и осознала, что в ее спальне действительно сидит Хок.

— Кто-нибудь видел или слышал, как ты вошел ко мне? Если мама и папа узнают...

Хок приложил палец к ее губам и прошептал:

— Нет, я же умею быть невидимым и бесшумным, ты что, забыла?

Ей вспомнилась та ночь на берегу Колорадо, когда он беззвучно ускользнул в темноту и так же беззвучно появился. Память услужливо напомнила и о том, как они любили друг друга под высоким небом Аризоны. Сердце Анастасии забилось быстрее.

— Да, я вспомнила.

— Вот и хорошо. Все уже спят, и я не утерпел.

— Как хорошо, что ты здесь. — Анастасия с нежностью погладила его по руке.

Хок был обнаженным по пояс, в одних штанах. Луна серебрила его нагой торс, как-то особенно рельефно подчеркивая сильные мышцы. Анастасии подумалось, что он похож на древнего могущественного бога, сошедшего на землю, чтобы завладеть земной женщиной, насладиться телесными прелестями смертной и покинуть ее при первых лучах восходящего солнца, вернувшись в свои эмпиреи. Увлекшись этой фантазией, она машинально повела руку вниз и, внезапно коснувшись чего-то холодного, мигом вернулась к реальности.

— Что это у тебя? — вздрогнув, спросила она.

— Клеймо, — суровым низким голосом ответил он.

— Что? — переспросила Анастасия, внезапно охрипнув.

— Клеймо. На нем написано «Лейзи Зет». Им пользовался мой отец. Я его нашел на развалинах нашего ранчо и оставил у хопи. Там оно и пролежало почти три года. Когда мы были в пуэбло, я о нем вспомнил, и мне захотелось его тебе показать.

Анастасия рассмеялась каким-то сдавленным смехом.

— Хок, я полагала, что наш обмен прядями волос остается в силе. Не кажется ли тебе, что клеймение — это... э-э-э... несколько более сильнодействующее средство, или у тебя на уме что-то другое?

Хок хмыкнул.

— А что? Мысль неплохая. Давай-ка посмотрим, где для него найдется самое лучшее местечко? — Его рука скользнула под подол ночной рубашки Анастасии и легла на ее стройное бедро. Он провел ладонью вверх и задержался на тугой ягодице. Слегка сжав податливую плоть пальцами, Хок усмехнулся: — Очень неплохое место. А может быть, лучше вот здесь? — И он передвинул руку на внутреннюю сторону бедра. — Если бы ты носила мое клеймо, я был бы уверен, что всякий мужчина в округе знает, кому ты принадлежишь.

— Всякий раз у любого из них была бы возможность убедиться в этом лично?

Хок шутливо шлепнул Анастасию по ягодицам. В ночной тишине шлепок прозвучал оглушительно громко.

Прыснув от смеха, Анастасия зажала рот ладонью и свистящим шепотом воскликнула:

— Ты что, с ума сошел? Ишь, расшумелся! Хочешь весь дом перебудить?

— Признаюсь, сейчас это меня как-то мало волнует, — ответил он и, положив ладонь на ее плоский мягкий живот, принялся круговыми медленными движениями его ласкать. — Вообще-то говоря, лучше, чтобы этого клейма не видел никто, кроме меня. А уж я постараюсь, чтобы все от тебя держались подальше.

Анастасия пододвинулась поближе к Хоку, наслаждаясь теплом его ладони и тем сладким чувством, которое пробуждалось в ней.

— Хок, я вот сейчас подумала... Пожалуй, мне тоже нужно будет обзавестись своим клеймом.

— Вот как? — И его ладонь скользнула чуть ниже, на пушистый треугольник ее лона.

— Да, Хок. В конце концов, в округе столько привлекательных женщин...

— Тебе, моя Женщина Весны, не нужно никакого клейма. В округе может быть очень много женщин, но моя единственная — это ты.

Пальцы Хока двинулись в нежную глубину ее бедер, и у Анастасии от этого прикосновения перехватило дыхание. Она судорожно вздохнула и все же нашла в себе силы заметить:

— На самом-то деле, Хок, я оставила на тебе свою отметину давным-давно.

Она села, наклонилась вперед и принялась, легко касаясь кожи, покрывать нежными поцелуями его лицо, пока не добралась до змеиных отметин. Тут она быстро куснула его, словно ужалила, испытав острое наслаждение от ощущения его плоти, зажатой между зубами.

— Ох! — ойкнул Хок и, схватив Анастасию за плечи, опрокинул на постель и накрыл своим сильным телом. — Это еще что такое? Что за клеймо ты поставила на меня?

Анастасия улыбнулась и, блеснув глазами, объяснила:

— Хок, мы оба помечены гремучей змеей, и я заявляю, что это и есть мое клеймо.

В комнате повисла тишина, как если бы Хок размышлял над ее словами. Наконец он нарушил тишину, и голос его был серьезен:

— Знаешь, это наше общее клеймо. Мы оба мечены змеей, принадлежим друг другу и этой земле, где живут гремучие змеи. Если мы остались живы после такого клеймения, значит, нам жить и дальше на этой земле и строить на ней наш дом, в котором сердца наши всегда будут находить счастье и покой.

— Господи, Хок... — подарила ему горячий поцелуй. — Да, да! Наше клеймо — знак гремучей змеи. Да. Так оно и есть. Да! — лихорадочно повторяла она и все целовала и целовала Хока, пока тот, погрузив руки в золотистую копну ее волос, не припал к ее губам, упиваясь нектаром взаимной страсти. — О, Хок... — выдохнула Анастасия, когда его губы двинулись ниже, к вороту ее ночной рубашки.

Наткнувшись на тесемку, Хок издал сдавленный стон разочарования, и Анастасия не смогла сдержать смеха.

— Ах вот как, нам смешно? — Хок приподнялся на локте, посмотрел на Анастасию долгим пристальным взглядом, затем резким движением сдернул с нее рубашку и бросил на пол.

— Хок! — шепотом воскликнула Анастасия и непроизвольно попыталась прикрыть свою наготу руками. — А мои родители! Я не думаю, что мы можем...

— Стейси, они в другом конце дома. Дверь я запер. Я больше не могу — я хочу быть с тобой, сейчас и всегда. — Он взял ее за кисти, развел ей руки в стороны и не отрываясь долго смотрел на ее нежно-округлые груди. Наконец охрипшим от переполнявших его чувств голосом он выдохнул: — Господи Боже мой, ты не представляешь, что лунный свет делает с твоим телом, Анастасия! Ты как прекрасный, волшебный сон. А может, это на самом деле так? И ты просто видение красоты?

— Да нет, Хок, я не видение, — возразила Анастасия. Его возбуждение быстро передалось и ей. Опасения, что их могут услышать родители, быстро уступили место волнующим мыслям о возлюбленном.

Хок посмотрел ей в глаза, потом еще раз окинул взглядом ее нагое тело.

— Честное слово, не знаю. Мне все-таки кажется — ты дух, являющийся, чтобы не давать мне покоя, сладко мучить меня, соблазнять своими прелестями и всякий раз, как только я буду готов поддаться чарам, исчезать, оставляя меня в одиночестве, лишенного всякой надежды.

— Нет, — тихо возразила Анастасия, и голос ее исполнился любви и нежности. — Никуда я не исчезну. Иди ко мне. Иди ко мне, мой возлюбленный дикарь. Иди ко мне и сделай так, чтобы я осталась, добейся того, чтобы я никогда не смогла тебя покинуть.

Хок порывисто обнял Анастасию, прижал к своей груди, едва не раздавив, и принялся осыпать ее лицо поцелуями, пока не добрался до губ. Он с такой силой приник к ним, что они раздвинулись сами собой, впуская его жаждущий ответного прикосновения язык. Всем существом Анастасия откликнулась на страсть своего возлюбленного. Поцелуй все длился и длился, необжигающе жаркий, сладкий, как небесный нектар, как амброзия любви, которую хочется пить бесконечно.

Когда Анастасии стало казаться, что она сейчас потеряет сознание, Хок оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, задержавшись на впадинке около ключиц, а затем двинувшись дальше вниз, к грудям. Покрыв их поцелуями, он немного отстранился, накрыл ладонями два бархатистых упругих полушария и принялся нежно теребить кончиками больших пальцев темно-розовые соски, пока те не налились желанием, не напряглись, приподнявшись твердыми бугорками, вожделеющими новой ласки.