Эмили почувствовала, что сейчас совершит жестокое и преднамеренное убийство… С огромным трудом ей удалось взять себя в руки. И тут ее осенило: Боб наверняка знал о планах тети Рейчел, мать не могла ему не сказать. Так что его дружеским предложением руки и сердца она тоже обязана своей драгоценной родственнице. Стало быть, он просто пытался не оставить ее без крыши над головой.

Все-таки мужчины бывают редкостными идиотами! Нет чтобы просто сообщить ей о коварных замыслах Рейчел — вместо этого он решил разыграть из себя благородного рыцаря.

Эмили несколько раз глубоко вздохнула и гигантским усилием воли заставила себя говорить спокойно:

— Часть мебели в коттедже была куплена моими родителями и теперь принадлежит мне. Я бы хотела вывезти ее отсюда вместе с книгами и личными вещами мамы.

Тут она заметила, что взгляд Рейчел снова устремился на связку засушенных тропических плодов. Заинтригованная столь пристальным интересом тетки к такому незначительному предмету, Эмили нерешительно произнесла:

— Я не спросила… может быть, ты хочешь что-нибудь из маминых вещей оставить себе на память. Например, вот эти сушеные овощи, которые тебе так нравятся.

— Если мне понадобится пылесборник, я заведу себе что-нибудь попригляднее, — ехидно заметила тетка. Помолчав, она с силой добавила: — Не хочу, чтобы здесь остался хоть какой-то след Люсиль.

Эмили уставилась на нее, потрясенная сдержанной яростью и неожиданной горечью ее тона.

— Бога ради, тетя Рейчел, за что ты ее так ненавидишь?

— О чем ты?! Как можно ненавидеть Люси, эту прекраснейшую из сестер! — Первый раз в жизни Эмили услышала, как ее тетка смеется. — Глупость какая… Да никому на свете не позволено было ненавидеть ее. Что бы она ни вытворяла, как велик ни был бы грех, ей все всегда прощалось и она оставалась любимой и единственной. И так было всегда и со всеми.

— Ее больше нет, тетя Рейчел, — против воли голос Эмили задрожал. — Если когда-нибудь она причинила тебе боль, уверена, что она сделала это нечаянно. Так или иначе, она больше не сможет обидеть тебя.

— Ошибаешься. — Рейчел надменно вздернула подбородок. — Она никогда и не смогла бы ничего мне сделать. Знаешь почему? Потому что я никогда не заблуждалась на ее счет… Меня никогда не могли сбить с толку ее повадки воплощенной невинности и простодушия. И, когда пришло время, я убедилась в том, насколько была права. — Тетка внезапно замолчала. Потом решительно поднялась с кресла и сказала: — Впрочем, все это в прошлом, а думать имеет смысл только о будущем. И для начала надо продать этот дом. Полагаю, тебе прежде всего следует нанять контейнер для этого барахла, а может, выставить все на распродажу… Не знаю… решать тебе… Но я настаиваю, что к приходу первых покупателей дом должен быть свободен. — Тут она подошла к стене и, ни слова не говоря, сорвала связку фруктов из тропиков. Швырнув их себе под ноги, Рейчел с наслаждением пару раз прошлась по ним каблуками.

— Тетя, что ты делаешь?! — задохнулась от возмущения Эмили. — Это же не твое!

— Много ты знаешь, — проворчала тетка, немного успокоившись.

— Что бы там ни было, ты не имела права.

— А я никогда и ни на что не имела права. — В голосе Рейчел снова прозвучала застарелая обида и горечь. — Только твоя драгоценная мамаша имела право на все… Этот дом принадлежит мне, и я имею право делать в нем все, что хочу!.. В конце недели я зайду проверить, как выполняются мои распоряжения. Если ты не очистишь дом, я займусь этим сама. — Рейчел устремилась к выходу, и через мгновение раздался стук входной двери.

Эмили осталась одна. Чувствовала она себя так, словно ее переехал поезд.

— Ты в порядке? — В дверях появилось встревоженное личико Мелиссы Бейкер. — Я увидела, как твоя тетя выходила, и зашла убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке, — заверила ее Эмили, — но тетка, похоже, сошла с ума. Посмотрите, что она натворила! — Она помолчала, потом задумчиво добавила: — Никогда бы не подумала, что тетя способна на такое бурное проявление чувств. Ну чем ей не угодили эти безобидные фрукты?! Теперь я так и не узнаю, как они называются… И почему все, что касалось моей мамы, вызывает у нее такое раздражение?

— Возможно, не только она в этом виновата, — пожала плечами Мелисса. — Моя мама рассказывала, что Рейчел была прелестной малышкой и твои дедушка с бабушкой нарадоваться на нее не могли… А потом родилась твоя мама — и все внимание родители сосредоточили на ней… Она стала их единственным светом в окошке. Вряд ли двенадцатилетней девочке это могло понравиться. Так что, скорее всего, тут обычная детская ревность.

— Принцессу из королевского дворца переместили в отдаленный замок, — словно вслух размышляла Эмили. — Наверное, доля истины в этом есть… Однако я чувствую, что здесь что-то еще имеется…

— А если учесть, что ты точная копия Люси в молодости, — продолжала миссис Бейкер, — то все только усложняется. Впрочем, ты, наверное, права — тут не все так просто. Моя мама говорила, что когда-то сестры были очень близки между собой: вместе проводили каникулы и все такое… — Мелисса поставила чайник на огонь и присела к столу. — Ты уже решила, что будешь делать дальше?

— Буду искать себе квартиру без мебели, — криво усмехнулась Эмили.

— Может, лучше снять небольшой домик? — предложила Мелисса. — Тебе будет не хватать сада… А мне будет не хватать тебя!..

— Но я ведь не завтра переезжаю, — заставила себя улыбнуться Эмили. — Хотя, конечно, бедной изгнанной принцессе следует подумать о постоянном убежище.

— А вдруг прекрасный рыцарь на белом коне увидит принцессу и, пораженный ее красотой и добродетелью, захочет ее спасти? — лукаво улыбнулась Мелисса.

— Принцесса не уверена, что мечтает быть спасенной, — сухо заметила Эмили. — Она больше всего сейчас озабочена поисками контейнера для мебели, ибо не хочет ничего оставлять злой мачехе, то бишь злой тетке.

— О контейнере не беспокойся: мой Сид (речь шла о старшем сыне Мелиссы) подгонит завтра свой грузовик и отвезет твои вещи на склад… Пусть пока побудут там.

— Ох, Мелл, я так вам благодарна!

Миссис Бейкер застенчиво опустила глаза, взгляд ее упал на связку злополучных фруктов, сиротливо валявшуюся посреди гостиной.

— Да… Тяжелая рука у миссис Бенедикт, ничего не скажешь! — Мелисса попыталась осторожно приподнять связку. — Ой, смотри, что я нашла! — Один из плодов треснул, и из него, словно в волшебной сказке, выпал ключик. Ключик, правда, был не золотой, а самый обыкновенный, если бы к нему не была привязана стальная бирка с надписью: «72, Беринге, П.-Луи». — Ну вот, теперь хотя бы понятно, откуда эти штуки взялись в твоей гостиной.

— Лично мне ничего не понятно, — абсолютно искренне заметила Эмили, разглядывая находку.

— Полагаю, тебе стоит спросить об этом у самого мистера Берингса, которого, скорее всего, зовут Пьер-Луи.

— В первый раз о таком слышу, — отозвалась Эмили. — Меня другое интересует: положить туда этот ключ могла только моя мама… Возникает вопрос: почему она ничего не рассказала об этом мне? Боюсь, ответ очевиден — потому что это меня не касается…

— А тебе не приходит в голову, что она собиралась рассказать, но просто забыла — в последнее время ей было не до того.

Эмили в сомнении покачала головой.

— Не могла она забыть — голова у нее до последнего дня была абсолютно ясная. Нет, просто это был ее секрет. А я-то думала, что знаю о своей маме все! — Эмили невесело улыбнулась. — Думаю, мне не стоит ничего выяснять, раз она не посчитала нужным сказать мне сама.

— Ерунда, — ласково потрепала ее по плечу соседка, — этот ключ просто ждал здесь своего часа. — С этими словами Мелисса встала и поспешила распрощаться, почувствовав, что Эмили хочет остаться одна.

* * *

Эмили не без основания полагала, что у нее на ладони лежит ключ от ящика Пандоры. В отличие от простодушной миссис Бейкер она сразу поняла, что никакого Пьера-Луи Берингса на свете не существует и найденный ключ открывает ячейку № 72 в британском банке «Берингс & Берингс», а таинственный П.Луи — просто название места, в котором находится отделение банка… Скорее всего, это город… Например, Порт-Луи?

Эмили встала с дивана, подошла к книжным полкам и отыскала нужный том энциклопедии «Британика»: Порт-Артур, Порт-Вила, Портсмут… Вот… «Порт-Луи, административный центр государства Маврикий», прочла она потрясенно. Маврикий — это остров в Индийском океане. Ни разу Эмили не слышала, что мама когда-нибудь там была.

Интересно, как этот самый Порт-Луи выглядит, подумала Эмили. Собственно говоря, никто не мешает ей туда отправиться, зайти в этот самый банк и открыть ячейку. Инстинкт самосохранения говорил ей: самое лучшее, что она может сделать, — это забыть про таинственный ключ как можно скорее, распродать ненужную мебель и отправиться в какой-нибудь город вроде Чикаго или Нью-Йорка. Найти там работу и постараться наладить жизнь заново, выкинув из головы таинственные и романтические истории про далекие тропические острова и волшебные ключи… Но какая женщина будет прислушиваться к голосу разума, когда ее разбирает любопытство…

В конце концов, она свободна как ветер, никто и ничто не держит ее в Иглтрэпе и не лучше ли покончить со всеми скелетами в шкафу, прежде чем начинать новую честную жизнь? — нашептывал ей змей-искуситель… Чем остров Маврикий хуже любого другого места на земле? Немножко денег она скопила, а младшая сестра милой Мелиссы Бейкер работает туроператором в агентстве. Она вполне может помочь организовать эту поездку. Эмили почувствовала, как у нее холодеет затылок от страха и предвкушения удивительных приключений…

Спокойно, одернула она себя: скорее всего она прилетит в Порт-Луи, зайдет в банк и обнаружит, что ячейка № 72 пустует много лет… И потом, кто знает, может, «Берингс & Берингс» давно закрыл свой филиал на острове Маврикий? Она просто поедет отдохнуть… Видит Бог, она бесконечно устала за последние два года…

2

Очаровательная креолка в форме авиакомпании ДЖАЛ приветливо кивнула Эмили, выпуская ее из самолета. Даже теперь, спускаясь с трапа в международном аэропорту Порт-Луи, Эмили не могла поверить до конца, что на самом деле сделала это: пересекла два океана и очутилась в тропическом раю.

Попасть сюда оказалось гораздо проще, чем она себе представляла. Мелиссе она наплела, что мистер Берингс оказался реально существующей персоной, проживающей на острове Маврикий, что когда-то он путешествовал по Новой Англии и познакомился с родителями Эми. Все они тогда еще были очень молоды, чудесно проводили время втроем, а на прощание мистер Берингс сделал своим друзьям-американцам шуточный подарок: связку плодов со своей родины и ключ от собственного почтового ящика в качестве символического приглашения посетить его остров. И вот теперь, объяснила Эмили, этот самый Берингс настойчиво предлагает дочери своих друзей провести каникулы на Маврикии.

— Мне так или иначе нужно отдохнуть. Так почему бы не сделать это на тропическом острове в центре Индийского океана. Любопытно же, в конце концов, посмотреть на человека, который общался с моими родителями в дни их прекрасной юности, — оживленно щебетала Эмили.

— Ну, вообще-то, если ты уж так хочешь пообщаться с человеком, который знал твоих родителей в молодости, совершенно необязательно никуда лететь. Ты вполне можешь пообщаться со мной, дорогая, — улыбнулась Мелисса. — Однако тебе и вправду необходимо сменить обстановку и остров Маврикий в этом смысле ничем не хуже Бостона или Великих озер.

Миссис Бейкер позвонила своей младшей сестре, которая работала в туристическом агентстве — и через две недели не ожидавшая такой быстроты Эмили получила авиабилет с пересадкой в Кейптауне и карточку путешественника. Перед отъездом пришлось еще вытерпеть тяжелый и бессмысленный разговор с Бобом, который неожиданно остро воспринял ее вежливый, но твердый отказ принять его великодушное предложение.

— С каких это пор ты стала выезжать на каникулы за границу? — вопрошал он ее тоном прокурора, который поймал свидетеля защиты на противоречиях в показаниях.

— Вот с этой самой поры, — твердо ответила Эмили. — Раньше не выезжала, а сейчас решила выехать.

— А почему ты мне раньше не сказала? — продолжал Боб свой перекрестный допрос. — Съездили бы куда-нибудь вместе. Вон у меня мама недавно была в Италии, все ей там очень понравилось… Мы вполне могли к ней присоединиться. А проводить отпуск на Маврикии — это, знаешь ли, уж слишком…

— Знаю, — безмятежно парировала Эмили, — но так уж мне захотелось. Ну и, кроме того, никогда в жизни твоя мама не позволила бы мне куда-нибудь поехать с вами, даже на загородный пикник. Даже если б мы были женаты.

Это был удар ниже пояса, и Бобу оставалось только растерянно пробормотать:

— Зря ты так! Наоборот, мама всем говорит, как она устала со мной возиться и как было бы хорошо поскорей сбыть меня с рук.

Бедняга Бобби! Ты совсем не умеешь разбираться в женщинах, подумала Эмили.

— Ладно, — вздохнул «бедняга Бобби», — ты хотя бы оставь мне адрес отеля, где остановишься.

— Бобби, милый, я и сама не знаю, в каком отеле буду жить, — быстро соврала она.

Эмили было гадко и противно, что приходится говорить ему неправду, но любая информация о ней в тот же вечер достигнет ушей его милой мамаши, а значит, и ушей Рейчел Бенедикт. А Эмили почему-то хотелось, чтобы тетя как можно меньше знала об обстоятельствах ее поездки на Маврикий. Эх, если бы можно было просто прийти к тете Рейчел и спросить про ключ! Рейчел ведь все знает. Эмили ни секунды в этом не сомневалась.

И была еще одна вещь, о которой она не сказала Бобби: как бы ни повернулась жизнь, она не собирается возвращаться в Иглтрэп.

Перед отъездом Эмили заглянула к тете Рейчел, чтобы вручить ей ключи от своего бывшего дома. Она долго стучала молотком у входной двери, но никто не отозвался, хотя Эмили могла поклясться, что из окна второго этажа тетка незаметно наблюдает за ней. В конце концов она сокрушенно вздохнула и подсунула ключи под дверь.

Эмили и сама не ожидала, как легко и спокойно она будет себя чувствовать, совершая свою последнюю прогулку по родному городку от дома тети Рейчел до автобусной станции.

Спустя три часа автобус компании «Грей-хаунд» благополучно доставил ее в Бостон. Уже на борту самолета она ощутила какое-то лихорадочное волнение, которое не покидало ее до самого Кейптауна и благополучно перебралось вместе с ней на рейс «Кейптаун — Порт-Луи»… И вот так она, уставшая и возбужденная, оказалась здесь, в международном аэропорту Порт-Луи.

Эмили вдруг почувствовала, к своему изумлению, что по телу ее пробегает горячая волна возбуждения. Она словно каждой клеточкой своего тела ощущала устремленные на нее жадные мужские взгляды. Это ощущение радовало и пугало одновременно.

Эмили незаметно огляделась — вокруг нее не было никаких мужчин, кроме двух пожилых буддийских монахов, ее соседей по самолету, не обращавших на американскую туристку ни малейшего внимания. Несколько позже хозяйка гостиницы объяснит ей, что страсть и желание пронизывают саму атмосферу острова и немало состоятельных престарелых дам и пожилых джентльменов из Северного полушария приезжают сюда в надежде снова почувствовать себя молодыми и обольстительными. Но пока что Эмили пребывала в таком смятении чувств, что чуть не повернула назад.

Спокойно! — сказала она себе. Ничего страшного или опасного она делать не собирается: надо просто добраться до гостиницы, а потом уже, не торопясь, выяснить, где расположено местное отделение банка «Берингс».

— Такси, мадемуазель? — услышала она мужской баритон. Водитель говорил на хорошем французском языке с очень милым акцентом.

— Да-да, конечно, — машинально отозвалась Эмили и только потом сообразила, что тоже говорит по-французски. Это было вторым ее потрясением сегодня — все жители этой бывшей британской колонии прекрасно говорили на языке Вольтера и Руссо.

* * *

Время перевалило за полдень, жара была бы нестерпимой, но солнце Маврикия почему-то совсем не обжигало. Эмили знала, что из холодной поздней осени Новой Англии она попадет в жару тропиков, но действительность превзошла все ожидания. Белые шерстяные брюки и шерстяная темно-синяя безрукавка явно оказались неподходящими для здешних мест. Как только она доберется до гостиницы, то первым делом переоденется во что-нибудь полегче, подумала Эмили, пока такси с трудом пробиралось по запруженным улицам столицы острова.

— Отель «Норманди», мадемуазель, — сказал шофер, когда машина остановилась у двухэтажного дома в колониальном стиле. Похожие здания Эмили во множестве видела в Луизиане, когда ездила с Тони на каникулы.

Поднявшись по двум белоснежным ступенькам, Эмили миновала увитую бугенвиллеей террасу с ажурными столиками и плетеными стульями и вошла в кондиционированную прохладу гостиничного холла.

За стойкой стояла розовощекая шатенка лет тридцати.

— Добрый день, — улыбнулась шатенка. По-французски она говорила с твердым «р», как произносят этот звук в Нормандии. — Вы, должно быть, Эмили из Висконсина, а я — Жюстин.

— По-моему, вы из Нормандии, — сказала Эмили, обмениваясь с молодой женщиной рукопожатием.

— Ой, — Жюстин захлопала в ладоши от восторга, — а как вы догадались?

— В университете я изучала французский. Удивительно! Прилететь на Маврикий и встретить француженку из Нормандии.

— Еще более удивительно познакомиться два года назад с владельцем отеля в Порт-Луи и выйти за него замуж. — Жюстин лукаво блеснула голубыми глазами. Она протянула Эмили пустую регистрационную карточку и шариковую ручку. — Я и сама до сих пор не верю, что из Руана перебралась так далеко на юг.

Дождавшись, когда гостья заполнит карточку, Жюстин положила на стойку ключи от комнаты.

— Вещи оставьте, Дидье принесет их вам через минуту.

— Это ваш бой? — поинтересовалась Эмили. Жюстин засмеялась, показав все тридцать два безупречных белых зуба.

— Это и есть тот парень, с которым я встретилась два года назад, в результате чего оказалась здесь. Правда, замуж я выходила не за владельца отеля, а за его довольно легкомысленного племянника. Но… пути Господни неисповедимы, сейчас я стала хозяйкой «Норманди».

— А его дядя тоже француз? — осторожно поинтересовалась Эмили.

— Нет, он уроженец Маврикия, — отозвалась Жюстин. — Тот еще тип! Второго такого бабника во всем белом свете не сыщешь. Поэтому никогда не был женат — считает, что это не его жанр. Год назад решил удалиться от дел и передал отель моему Дидье. Сам теперь сидит в тени под пальмами и разглядывает туристок.

— Прекрасная жизнь, — совершенно искренне отозвалась Эмили, на всякий случай запоминая полученную информацию.

— Ну вот мы и пришли, — сказала Жюстин, распахивая перед гостьей дверь номера.

Эмили осторожно заглянула в прохладную затененную комнату. Жюстин раздвинула тонкие занавески, впуская в номер солнце. В одну из светло-коричневых стен был встроен тяжелый мраморный умывальник, кровать была аккуратно застелена льняными простынями, а на полу лежал небольшой коврик цвета терракоты.

— Здесь здорово! — восторженно заметила Эмили.