Джейн Портер

Жемчужина его гарема

Пролог

Заставить девушку выйти замуж?

Увезти ее из дома? Перевезти через Атлантический океан как заложницу? Держать в плену до тех пор, пока она не сдастся, уступая желанию своего отца, который хотел, чтобы она вышла замуж… Даже несмотря на то, что жених на двадцать лет старше нее?

Шейх Кален Тарк Нури слышал вещи и похуже.

Он завершил в Нью-Йорке большое дело и теперь ужинал, празднуя удачную сделку. Он все-таки купил эти чертовы акции.

Шейх Нури получал то, что хотел. Всегда.

Постукивая по поверхности стола, застеленного белоснежной скатертью, Кален Нури чувствовал в себе желание охотника, хищника.

Преследовать.

Схватить когтями.

Бывают вещи и похуже, чем попытка жениться на молодой женщине без ее согласия.

Например, предательство. Покушение на убийство. И раскрытие заговора, согласно которому должны были убить не только султана Бараки, но и его молодых сыновей. Племянников Калена.

Шейх Кален Нури сжал челюсти. Никто не имел права причинять зло его семье. Никто не смел тронуть Малика и его детей. Никто. Даже Омар аль-Иссидри глава кабинета министров его брата.

Кален знал, что Омар лелеет планы укрепить собственную власть в Бараке благодаря свадьбе своей дочери и Ахмеда Абизхаида, человека, который подвергался жесточайшей критике султана.

Омар был опасен, потому что он был слаб. Ахмед был опасен, потому что он был жесток. Объединившись, они могли сокрушить династию Нури. Но Малик — честный и благородный Малик — отказывался в это верить.

Свадьба двадцатитрехлетней Киры аль-Иссидри и Ахмеда Абизхаида не должна состояться. Это была бы очень опасная связь, она приблизила бы Ахмеда к султану и его детям.

Именно поэтому Кален не хотел, чтобы эта свадьба состоялась.

Но его слуги не выполнили свою работу. Кто-то подвел его.

Это привело Калена в ярость. Если бы ситуацию разрешили правильно, проблемы бы больше не было.

А теперь Кира завтра вечером прилетит в Бараку прямо на супружеское ложе.

Если только Кален не придумает что-нибудь.

Глава первая

Ей хотелось начать все сначала. Если бы она только могла!

Ей бы хотелось перемотать кассету на то место, с которого все пошло не так. На ту ночь. На ту вечеринку. Ту неделю, когда ей исполнилось шестнадцать.

Если бы она тогда не высовывала носа из дому, пытаясь узнать что-то запретное… Пальцы Киры Гордон нервно сжали телефон.

— Я не выйду за него замуж. Я не могу выйти за него замуж. Отец, это невозможно.

Омар аль-Иссидри вздохнул.

— Невозможно другое — то, что в свои двадцать три ты все еще не замужем!

В Бараке молодые женщины выходили замуж рано, но Кира не была бараканкой. Хотя и англичанкой ее тоже нельзя было назвать, несмотря на то, что она большую часть жизни провела в Манчестере со своей независимой матерью.

— Ты должна понять, Кира, это очень важно для всех нас. Ты должна выйти замуж. Ахмед Абизхаид выбрал тебя. Это большая честь для нас.

Отец словно не слышал ее. Он вообще никогда никого не слушал, по крайней мере, ни одну женщину. Именно поэтому ее мать и оставила его много лет назад.

Ее отец не имел ни малейшего представления, насколько она пропиталась идеями Запада, как изменилось ее мнение о жизни в Бараке, где лицо женщины закрыто чадрой. Барака была маленьким королевством в Африке с прекрасными горами, золотыми пустынями и великолепным портом.

— Отец, я живу в Далласе. У меня здесь работа, друзья…

— Но нет мужа.

— Мне не нужен муж, — раздраженно ответила Кира. — Я недавно закончила учебу и еще не начала делать карьеру.

— Карьеру?!

— Да. Я хочу работать!

— Это дело рук твоей матери! Я не должен был позволять ей увозить тебя из страны.

Кира прикусила язык. Родители так и не нашли общий язык в вопросе о том, как нужно воспитывать дочь.

— Брак — это честь, — продолжал ее отец. — А удачный брак — честь для всех нас.

— У меня нет желания выходить замуж, — повторила Кира.

— Но я хочу этого. Ты — мое единственное дитя. Ты — мое будущее. — Нет.

Ее отец издал звук, полный негодования и гнева.

— Не позорь меня, Кира аль-Иссидри! Не позорь свою семью!

Понимая эмоции своего отца, она все же ничего не могла поделать. Она никогда не сможет стать такой, кем он хотел бы ее видеть.

Взглянув на часы, Кира поняла, что уже поздно.

— Мне нужно идти. Я могу опоздать на работу…

— Работу? Какая работа по воскресеньям?!

Еще одна вещь, которой отец не знал… Он даже не подозревал, какой была на самом деле его дочь.

— Я танцую.

Снова неодобрительное молчание. Он никогда не поощрял ее занятий балетом.

Его дочь не должна носить пачку и трико на людях.

Его дочь не должен касаться — пусть даже в танце — представитель противоположного пола.

А ее мать, такая непокорная и смелая, умерла.

Но именно мама, неисправимая бунтовщица, заставила Киру прекратить заниматься танцами.

Ты не должна сопротивляться отцу. Он не похож на нас. Он может сделать все, что угодно, если его спровоцировать…

После восьми лет ежедневных занятий в балетной школе, которые она обожала, ей пришлось отказаться от них.

— Я думал, ты бросила танцы, — медленно произнес Омар аль-Иссидри.

— Так я и сделала, — спокойно ответила Кира. Тогда это просто разбило ей сердце. — Мне нужно идти, — добавила она, твердо зная: что бы ни сказал сейчас отец, это не изменит ее решения. В Америке Кира нашла свой мир и уже не вернется на родину.

И дело было не в том, что Барака с ее причудливым смешением культур — берберской, бедуинской, арабской и европейской — не привлекала ее. Но там женщины до сих пор подчинялись мужчинам, они были изолированы и скрыты от всех, а Кира провела слишком много лет в Англии и Америке, чтобы избрать такой путь.

— Кира, ты не можешь быть настолько безответственной.

Девушка ясно ощутила, как они с отцом бесконечно далеки.

— Мне очень жаль, но я не могу пойти на брак без любви. Для меня это неприемлемо.

Повисло тяжелое молчание. Наконец Омар аль-Иссидри произнес:

— Двадцать четыре часа, Кира. Только это время я могу тебе дать.

— Нет.

— Я не прошу. Я тебе приказываю. Ты вернешься домой через двадцать четыре часа или я заставлю тебя это сделать, — произнес мужчина и повесил трубку.

Двигаясь как во сне, девушка собрала свои танцевальные принадлежности, взяла кошелек и направилась к машине. Выйти замуж за человека, которого она даже не знает?

Кира взяла мобильник и набрала номер отца.

— Я не могу поверить, что ты говорил серьезно, — произнесла она, как только он поднял трубку. — Неужели ты мне угрожаешь? Я столько лет не жила в Бараке, я уже семь лет не была…

— И все же ты — бараканка. И я был с тобой очень терпелив. Я разрешил тебе закончить обучение в Штатах, но теперь пришла пора вернуться домой.

— Барака — не мой дом! — она быстро затормозила, чтобы не врезаться в грузовик.

— Ты родилась в Атике и провела здесь детство.

— Да, до четырех лет. — Возможно, она и родилась в Атике, столице Бараки, где все здания выкрашены в белый цвет, а улицы узкие и изогнутые, но сама девушка была англичанкой, а не бараканкой. И все ее представления о родине были воспоминаниями гостя, приехавшего на каникулы.

Эти визиты нагоняли на нее ужас. С каждым годом прав становилось все меньше, а общение с людьми все короче. Отец поставил себе цель: сделать из нее идеальную бараканскую женщину — красивую, умелую и покорную.

— Я никогда не вернусь, — решительно произнесла девушка, медленно говоря по-английски и повторив это по-арабски. — Я бы скорее умерла, чем вернулась.

На один момент Омар аль-Иссидри замолчал, а потом произнес жестким и холодным тоном:

— Будь осторожней со своими желаниями.

И повесил трубку.

Омару аль-Иссидри не понравилось бы, чем занимается его дочь.

Шейх Кален Нури наблюдал, как красивые девушки, одетые в топики, обтягивающие крепкие груди, и короткие белые шорты, танцуют на стадионе.

Взгляд Калена скользил по рядам молодых женщин, не обращая на них ровным счетом никакого внимания. Его взгляд был прикован к брюнетке в последнем ряду. Кира аль-Иссидри. Дочь Омара.

Ее отец был в ярости, когда четыре года назад она из Англии переехала учиться в Штаты.

Интересно, что бы сделал Омар, если бы узнал, что его дочь выставляет напоказ свое тело перед шестидесятитысячной аудиторией?

Кира аль-Иссидри была в беде.

Еще немного — и ей станет плохо.

Но отнюдь не солнце тому причиной: она поняла, что никогда по-настоящему не знала своего отца. Если он действительно решит выполнить свое обещание, ей негде будет спрятаться, некуда бежать.

У ее отца было слишком много денег и слишком большие связи. Омар аль-Иссидри, правая рука султана, имел в своем распоряжении все ресурсы Бараки. И если он захочет, чтобы она вернулась домой, у нее не останется другого выхода.

Кира заставила себя сосредоточиться на привычных движениях танца, но угрожающий голос отца продолжал звенеть в ушах.

Кира подставила лицо солнцу и попыталась забыть об ужасном предчувствии, которое терзало ее.

Через несколько часов после окончания игры, Кира стояла на балконе дорогой квартиры с бокалом вина.

Владелец команды, который платил девушке, редко просил ее о чем-либо, и Кире пришлось отправиться на его вечеринку.

Теперь она стояла на балконе и пыталась расслабиться. Но угроза отца заглушала любые мысли. Он поклялся привезти ее домой силой. Поклялся заставить ее выйти замуж.

Что же ей теперь делать?

Омар аль-Иссидри служил султану Бараки уже четырнадцать лет. У ее отца были власть, связи, богатство.

Кто согласится помочь ей? Кто захочет рисковать своей жизнью?

День был невероятно длинным, и теперь она словно заперта на этом балконе, оглушаемая рок-музыкой и громким смехом богатых мужчин, соблазняющих красивых женщин.

Кире не следовало сюда приходить. Эти люди были совершенно непохожи на нее.

Кира устала и была подавлена. Спокойно. Думай позитивно. Ничего плохого не случится. Все хорошо.

Кира ненавидела подобные вечеринки. Жара, шум, запах ликера и непонятное веселье лишали ее присутствия духа. Они напоминали ей прошлое.

— Только не прыгайте вниз, — произнес за ее спиной холодный и насмешливый мужской голос. Произношение было не американским и не британским, а скорее каким-то экзотическим.

Кира подавила в себе желание обернуться.

— Я не собираюсь прыгать, — столь же холодно ответила она.

— Даже несмотря на то, что вы в безвыходном положении?

Девушка заглушила чувство тревоги.

— Звучит несколько самонадеянно, вы не находите?

— Вовсе нет, если знать о вас так много.

Кире не понравился этот насмешливый тон.

— Мне кажется, вы блефуете, — произнесла она, покрутив бокал в руках. — И этот разговор меня не интересует.

— Это вы блефуете, Лалла Кира аль-Иссидри.

Арабский. И не просто арабский, а бараканский диалект.

Он должен знать ее отца, раз назвал Кирой аль-Иссидри.

Кира повернулась к незнакомцу, но тень скрывала его лицо.

— Кто вы?

— Друг семьи.

Внезапно Кире стало нечем дышать. Ее отец уже прислал кого-то за ней, не подождав даже обещанные двадцать четыре часа.

Девушка сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.

Было в тоне незнакомца что-то такое, от чего Кире хотелось закричать.

— Выйдите на свет, — холодно сказала она. — Я хочу взглянуть на вас.

— Для чего?

— Хочу видеть труса, которому доставляет удовольствие запугивать женщину.

— Ну, в таком случае… — Говоривший вышел из тени. — Так лучше? — произнес он, засунув руки в карманы. — Теперь вы хорошо рассмотрели этого труса?

Кира резко втянула воздух и отшатнулась.

— Может, мне лучше было остаться в тени, — произнес незнакомец и медленно направился к ней.

— Вы и так можете сделать все, что хотите.

— А что я такого хочу? — его голос звучал заинтригованно.

— Увезти меня в Бараку силой.

— А.

Этот единственный звук был странно красив.

Незнакомец остановился довольно близко от девушки.

В неверном свете луны Кира попыталась рассмотреть лицо этого человека. Она увидела черные прямые брови, твердую линию подбородка и высокие скулы.

Очертания подбородка и скул показались ей смутно знакомыми. Даже слишком знакомыми.

Кира закрыла глаза, прогоняя воспоминания. Мужчина показался ей похожим на человека, который разбил ей сердце когда-то.

— Мой отец не подождал даже те несчастные двадцать четыре часа, которые он мне обещал. Он мне солгал.

На мгновение воцарилась тишина.

— Я не посланец вашего отца.

Девушка едва могла дышать, ее охватил странный ужас.

— Тогда кто вы, черт вас возьми?

— А вы меня не помните?

Этот вопрос привел Киру в ужасное состояние. Ее сердце, грудная клетка, легкие превратились в одни большой комок нервов.

Девушка поняла, кто это. Она узнала голос незнакомца сразу, но не могла поверить, ведь прошло столько лет.

— Уверен, вы меня помните, — добавил он.

Кровь прилила к лицу девушки.

— Выйдите на свет еще раз.

— Это тупо.

Но все-таки мужчина зажег спичку, и в небольшом огоньке, осветившем его черты, Кира рассмотрела незнакомца. Она глядела на это лицо и видела то, что запрещала себе заметить раньше.

Спичка прогорела. Кира отвела взгляд. Ей хотелось отогнать нежданное видение.

Она могла забыть его черты, но всегда помнила эти глаза. Цвета почерневшего янтаря.

Эти глаза, обрамленные черными ресницами, никогда не улыбались. Они заглядывали внутрь человека, в его сердце, в его душу…

Ни у кого на свете не было таких глаз. Никто никогда не смотрел на Киру так, как он. Как шейх Кален Нури.

Кира крепче сжала руками бокал. Какая же слепая страсть сжигала ее тогда…

Каким глупым увлечением это было…

— Шейх Нури, — выдохнула Кира.

Его темная голова склонилась.

— S-salamualikum.

Традиционное бараканское приветствие, означающее «Мир тебе!».

Сам Кален Нури стоял на расстоянии какого-нибудь фута от нее.

С тех пор, как она в последний раз видела этого человека, прошло столько лет… и вот он здесь.

— Но вы же не будете отрицать, что мой отец послал вас, — ее голос звучал очень напряженно. — Вы не можете лгать мне.

Он пожал плечами:

— Я могу сказать вам правду. Но вы сами должны решить, стоит меня слушать или нет. И вам выбирать, чему верить.

— Я хочу услышать правду.

— Я знаю, что у вашего отца есть планы на ваш счет.

Пока он говорил, Кира не могла отвести от него взгляда. И пока девушка пристально смотрела в его лицо, с ней произошла странная перемена. Что-то внутри словно ликовало: «Ты здесь, ты и вправду здесь!» Хотя человек, стоящий перед ней, был опаснее любого, кого мог послать ее отец.

— Мой отец работает на вашего брата, — произнесла она.

Кален сделал рукой отрицательный жест.

— Ваш отец работает исключительно для своей собственной выгоды.

— Вы не доверяете моему отцу.

— Нет. — Шейх изучал Киру столь же внимательно, как и она его. — А вы ему доверяете?

— Он же мой отец.

— Наивность молодости.

— Наивность?

— Это слово мягче, чем, скажем, глупость.

У нее в висках застучала кровь.

— Что вам нужно?

— Я хотел бы дать вам кое-какие советы.

Кира молча смотрела на него.

— Вам не следует выходить замуж за мистера Абизхаида.

«Нет, — безмолвно ответила Кира. — Мне бы скорее хотелось выйти замуж за тебя».

— В самом деле? А что не так с Ахмедом Абизхаидом?

— Он стар, волосат и толст.

— И что из этого?

— У него есть дети от предыдущего брака, и все они старше вас.

Кира ничего не ответила.

— К тому же у него весьма сомнительные политические амбиции. Но если все это вас привлекает…

Он умолк, и Кира наконец отвела взгляд.

— Меня мой будущий муж ничуть не привлекает, и вы сами прекрасно это понимаете.

— Значит, вам нужна моя помощь.

— Я не желаю, чтобы вы мне помогали. — Ей ничего не было нужно ни от одного мужчины. Однажды она доверилась человеку, всего лишь один раз… Девушка оказалась по-настоящему наивной, но теперь Кира не повторит свою ошибку.

— Значит, вы отвергнете мою помощь, чтобы навредить себе?

— Вы ничего обо мне не знаете, шейх Нури.

— Я знаю наверняка, что это красивое лицо будет скрыто под чадрой навсегда, если вы не позволите мне помочь.

Киру наполнил ужас. Она немало знала о той жизни, на которую намекнул шейх Нури, знала о женских кварталах — тайном мире женщин — и меньше всего на свете желала себе такой участи. Она закончила университет с лучшими оценками и сразу же получила должность директора по связям с общественностью в компании «Сэнфорд ойл», международной фирме, которая базировалась в Далласе. Кира путешествовала, работала, преуспевала.

Как она могла позволить кому-то отнять у нее свободу?

Нет. Ее не заставят так жить. Не заставят носить чадру.

— Я не жила в Бараке с четырех лет, — произнесла она.

— Ваш отец уже послал людей за вами.

Кире стало жарко, потом холодно.

— В этот момент у вашего дома трое мужчин уже ждут вас, — Кален сделал паузу. — И они не уедут отсюда без вас.

— Значит, я не пойду домой.

— У вашего отца неограниченные источники информации. Куда бы вы ни отправились, вас везде будут ждать его люди.

— Нет!

— Да. И вы прекрасно знаете, что я говорю вправду.

Кира закрыла глаза. Он был прав.