— Пожалуй Андрею серебром за жеребца, — повелел владыка. — Коня определить в конюший приказ.

Штаден положил руку на сердце и поклонился. Фёдор спешился и отдал поводья Андрею.

— Ежели поведёшь его в конюшню, вели сей ночью снарядить, — произнёс Басманов. — Видать, по тому, как он гривою всё встряхивает, всё рвётся вскачь.

С теми словами Фёдор сел верхом на свою лошадь Данку. Во главе с великим царём направились опричники обратно в Слободу. Путь не занял много времени. Во дворе, едва спешившись, Иоанн подозвал Фёдора к себе жестом. Тот повиновался и, кротко склонив голову, проследовал за государем.

— Ты, Федя, гляжу, нарезвиться рвёшься? — спросил царь, ступая на мягкий снег.

Юноша лишь вскинул бровь, будто бы и не смекая, куда клонит государь.

— Ведь зимою сам нарвался, — с деланым сожалением вздохнул Иоанн.

Фёдор усмехнулся да мотнул головою.

— Ох, светлый государь, помилуйте! Уж и забыл я про спор тот треклятый, — якобы сокрушаясь, выпалил Басманов.

— Что за спор? Так точно же! — радостно произнёс Иоанн, будто бы припомнил какую мысль, что вечно убегала от него. — Верно, верно, — закивал государь. — Неча уж серчать, ежели сам и напомнил.

Фёдор развёл руками.

— Не ведал я, ветреною головою своей, что задача та непосильною будет мне, — с сожалением вздохнул юноша. — И право, искал я ту красу, что взволнует вашу душу…

— Не мой приказ, не моя и ничья воля не склоняли тебя к тому, — Иоанн пожал плечами, ступая на массивные каменные ступени. — Лишь своей волею на то и вызвался.

Басманов сперва замедлил шаг, а после того и вовсе остановился, оперевшись о каменные перила широкой лестницы. Царь было ступил вперёд, да обернулся на молодого опричника.

— И будто бы вы не ведаете отчего, — Фёдор произнёс те слова с улыбкой, бесцеремонно глядя прямо в глаза владыки, точно испытывал его, выводил на безмолвную тайну меж ними.

Иоанн спокойно выдержал тот взгляд, всяко не подал виду, что его обуревают какие-либо душевные волнения. Он оглядел юношу с ног до головы, притом взгляд сменился на мягкую насмешку, но никак то не была насмешка над самим юношей. Вернее, Иоанн улыбался боле самому себе.

— Потехи ради и нарвался на спор, — пожав плечами, ответил царь. — Как и всё, что творишь ты, басманов отпрыск.

С теми словами государь продолжил своё восхождение. Фёдора позабавили слова государя, и он направился следом.

— Вы судите меня не так, как иных, — тяжело вздохнул Басманов. — Верно, видите меня мальчишкою. Неужто не выслужился я пред вашей волей аки мужчина и воин?

Иоанн вновь прервал свой ход и обернулся на своего слугу.

— Верно, — царь усмехнулся, вновь окинув беглым взглядом Басманова. — Мой суд над тобой разнится с прочими.

Фёдор было улыбнулся, но быстро посерьёзнел. Безмолвно пылали его уста, всё не решаясь молвить то, что уразумели они оба. Видя смятение на лице юноши, Иоанн избрал иную личину. Он глядел с такой нескрываемой прямотой и простотой, что едва кто мог сказать, что пред ним предстал великий царь. Ныне, в своём мрачном рубище, он больше походил на блаженного монаха, затворника одиноких и тихих монастырей. Как, верно, Иоанн и вознамеривался, это простоватое, будто бы пустое выражение лица точно выбило почву из-под ног юноши.

— Что? — спросил царь.

На то Фёдор лишь с усмешкою отвёл взгляд да пожал плечами.

— Просто верилось мне, что победа будет за мной, — ответил Басманов.

— У тебя ещё есть на то время, — произнёс государь.

— И сколько же, великий государь? — голос юноши заметно оживился.

— Этого я уж не ведаю, — просто ответил царь, пожав плечами.

— Нынче вы не настроены спорить с волей Господа? — спросил Фёдор, вскинув бровь.

— Ты в шаге от ереси, Федя, — буднично ответил царь. — Недалеко и нести за то расправу.

— Но ваш суд надо мной разнится с прочими.

— А ты и рад испытывать моё радушие к тебе.

Фёдор широко улыбнулся, а потом тихо рассмеялся. Этот смех был преисполнен счастливой беспечности, свежей и чистой, как небо в преддверии весеннего рассвета, когда роса ещё блестит на стеблях и тугих бутонах. Оттого уж не мог и Иоанн сдержать улыбки и также предался той манящей беспечности, притом не мог отвести глаз от слуги своего.

* * *

Алексей Басманов ощущал, как былая сила возвращается к нему, и он с нетерпением жаждал вернуться на службу, да вместе с братией мчаться по полям, да выламывать стойкие ворота. Оставались последние дни, покуда было велено не тревожить Басмана.

Никак нельзя сказать, что Алексей скучал всё то время, покуда шло исцеление тела его. Чего стоит только Глаша, навещавшая его каждый день, а то, бывало, и по нескольку раз. Она была истинною отрадою для Алексея. Глаша приносила ему всякое кушанье и всегда угадывала, чего сейчас бы отведал Басман, притом не спрашивала его об том напрямую.

Зачастую опричник сам настаивал на том, чтобы женщина с ним разделяла его трапезу, и нынче выдался как раз один из тех вечеров, когда Глаша оставалась ночевать с Басмановым. К воеводе уже вернулся боевой пыл, и страстный огонь вновь обуял его сердце. Нельзя было сказать, что та близость была супротив воли женщины, ибо не раз она приходила и без приказа Алексея.

Нынче же они лежали, точно супруги, в постели, переводя дух от пылкой страсти. Глаша, по обыкновению своему, отводила взгляд на стену, Басманов же пялился в потолок, покуда глаза его закатывались сами собой.

— От оно что… — тихо пробурчал Алексей, припомнив дело.

Глаша приподнялась на локте и обернулась к опричнику.

— Ублюдки твои, поди, научены, что к чему? — спросил Басман.

— Неужто кто из них дерзнул? — торопливо забормотала Глаша.

— Приглядывай за ними, да с пущим рвением. Не для того я при дворе твоих выблядков держу, чтобы сына законного смущать.

Сердце Глаши часто билось, полнясь ужасом всё боле и боле с каждым словом опричника. Да как увидел Басман испуг женский, смягчился.

— Полно тебе, полно, — пробормотал Алексей. — Одно у нас дело, сберечь их ото всякой своры. От думаешь, не вижу я, как Юрка твой от даже на меня исподлобья смотрит? Гадёныш он упрямый. От пущай и смотрит, да токмо чтобы дров не наломал.

— Чтит он вас, Алексей Данилыч, покровитель, благодетель наш! — залепетала Глаша, стоило о сыне молвить.

Отмахнулся Алексей:

— Следи за ними. Нету мне права на людях впрягаться за ублюдков. Не должно родителям чад своих хоронить.

* * *

Стук в дверь прервал мысли Иоанна. Он на мгновение замер и обратил взор, с которого только что спала пелена, на написанное. Бегло перечитывая письмо, царь велел войти. На пороге покоев государя предстал Малюта. Он отдал низкий поклон и подошёл к государю.

— Отчего же не спится тебе в столь поздний час… — чуть не со злостью произнёс Иоанн, потирая переносицу.

Григорий принял это приветствие дурной вестью, и должно было опричнику собраться с мыслью. Тем временем Иоанн наполнил чашу свою крепкой медовухой, ибо то ароматное питьё заглушало полуночных бесов, что имели особую усладу терзать царский разум в кромешной тьме.

— Нынче же видали, с какой удалью Фёдор красовался предо всей опричниной? — спросил Малюта.

Лишь заслышав это имя из уст Григория, царь обрушил кулак с чашею на стол. Оглушительный удар заслышался во всём коридоре, отчего даже рынды вздрогнули.

— Не могли не видеть вы, будто Федька с лошадьми толкует. Да толкует давно, — сглотнув, доложил Малюта.

Иоанн откинулся назад в своём кресле, потирая переносицу.

— Пущай толкует, — отмахнулся царь, и голос его был преисполнен страданием.

— Так с лошадьми-то пущай, — согласно кивнул Григорий. — Да только о чём же тогда толковал Федька с колдуном?

Царь поднял яростный взгляд на опричника. Тот кивнул.

— Федька службу нёс, когда тот бес дух испустил. Ежели колдун и впрямь убиенный, то лишь один мог то совершить, — доложил Малюта.

Вся ярость на лице Иоанна стихла за одно мгновение. Он пожал плечами и вновь наполнил чашу свою.

— Не переменяй своего отношения к Басманову, — велел Иоанн.

Григорий поклонился и поспешил удалиться. Едва Малюта вышел прочь из царских покоев, по коридору пронёсся оглушительный звон, точно кто-то в порыве неистовства бросил медную али иную стальную посуду о каменную стену.