Он уже почти догнал мяч, но теперь слышал грохот копыт лошади Турана у себя за спиной. Он оторвал взгляд от мяча и сосредоточился на клюшке Турана, понимая, что теперь все зависит от правильного расчета. Он поднял свою клюшку, как будто собрался ударить по мячу, одновременно выпустил поводья и высвободил из стремени левую ногу. Туран неуклонно приближался, а в следующее мгновение его клюшка пришла в движение, направляясь Юсуфу в голову. Юсуф отбил ее, сдвинулся вправо, сполз с седла и, ухватившись за гриву лошади, прижался к ее боку, по-прежнему держа одну ногу в стремени. Клюшка Турана с грохотом опустилась на седло, Юсуф схватил ее и с силой потянул на себя. Туран потерял равновесие после того, как его удар не достиг цели, и выпустил клюшку, но слишком поздно.

— Йаха! — завопил он, вывалился из седла и в туче пыли рухнул на землю.

Юсуф снова сел в седло и остановил своего коня возле мяча. Потом он скосил глаза на лежавшего на земле Турана, на приближающихся всадников, на последние лучи солнца, гаснущие за горой, и поле, почти полностью окутанное тенями, снова взглянул на мяч и, размахнувшись клюшкой Турана, послал мяч в ворота.

— Субханаллах [«Преславен Аллах!» (араб.) (Здесь и далее прим. перев.)]! — победоносно завопил он.

Они выиграли. Юсуф бросил клюшку, поднял руки к небу, и на лице у него расцвела счастливая улыбка. Он разворачивал своего коня, приготовившись к поздравлениям товарищей по команде, когда почувствовал, что сзади его кто-то схватил и стащил с лошади. Он рухнул на землю и сильно ударился головой. Когда он поднялся на ноги, перед глазами у него все плыло, но он увидел стоявшего перед ним раскрасневшегося, со сжатыми кулаками Турана.

— Обманщик! Ты схватил мою клюшку. Ты нарушил правила!

— Ты собирался меня ударить! — запротестовал Юсуф.

— Как ты смеешь меня обвинять! — прорычал Туран и толкнул Юсуфа, который отлетел на несколько шагов назад. — Ты обманщик!

В этот момент подъехали остальные игроки и окружили Юсуфа с Тураном.

— Оставь его, Туран, — крикнул Хальдун.

— Но он поступил нечестно! Он схватил мою клюшку. Иначе мы бы выиграли.

— Отлично, — сказал Хальдун. — Мы не будем считать этот гол. Победителя нет. Теперь ты доволен?

— Я буду доволен, когда этот лжец станет ухаживать за моей лошадью и чистить ее стойло. — Туран оглядел мальчиков, стоявших вокруг. — И за вашими тоже.

В воздухе повисло напряженное молчание, и все глаза уставились на Юсуфа.

— Я не сделал ничего дурного, — тихо сказал он.

Туран вздернул подбородок и защелкал языком, чтобы показать, что он не согласен.

— Ты врешь, братишка. — Он подошел к Юсуфу так близко, что тот почувствовал на лице его дыхание. — Признайся. Ты схватился за мою клюшку. Иначе я бы никогда не упал с лошади.

Юсуф посмотрел на остальных мальчишек, потом снова на Турана. Их глаза встретились.

— В сражении мужчины могут сделать вещи похуже, чем просто выхватить у тебя из рук клюшку, Туран. Истинный воин никогда не оставляет своего коня.

Не успел Юсуф это сказать, как Туран ударил его кулаком в лицо. Перед глазами у него рассыпались белые искры, и он обнаружил, что сидит на земле, а из носа у него идет кровь. Туран стоял над ним, продолжая сжимать кулаки и злобно ухмыляться.

— Умничаешь, да, братишка? — прорычал он. — Ну как, хочешь сказать еще что-нибудь мудрое?

Юсуф чувствовал, что все смотрят на него, понял, что задыхается, и, пытаясь прогнать знакомый приступ паники, начал медленно подниматься, но не успел он выпрямиться, как Туран ударил его в живот, и он сложился пополам, отчаянно стараясь сделать вдох.

— Хватит, Туран! — крикнул Хальдун.

— Не лезь! — рявкнул Туран. — Это между мной и моим братом. Пора преподать ему урок.

Юсуф стер кровь с лица, перепачкав тыльную сторону ладони, и медленно выпрямился. Его грудь быстро вздымалась, он пытался сделать вдох и не мог — у него опять начался один из приступов. И тем не менее он заставил себя встать перед Тураном и посмотреть ему в глаза. Туран снова его ударил, на сей раз в челюсть. Юсуф покачнулся, но остался упрямо стоять на ногах. Он уже приготовился к очередному удару, но неожиданно Туран отвернулся. Он и все остальные мальчишки увидели всадника, приближавшегося со стороны города. Юсуф узнал маленького темнокожего турка Абаана, одного из отцовских мамлюков — их покупали, когда они были еще детьми, и воспитывали воинами. Мальчики расступились, чтобы пропустить его в круг.

— Что тут происходит? — строго спросил Абаан, натянув поводья и останавливаясь перед Юсуфом и Тураном.

— Он упал, — сказал Туран и показал на Юсуфа.

— Это правда? — Абаан посмотрел на Юсуфа, который молча кивнул.

Он понимал, что, если выдаст Турана, потом будет только хуже. А кроме того, Юсуф знал своего отца, которому не было дела до жалоб.

— Хорошо, — сказал Абаан. — Вы должны немедленно вернуться со мной в город. И ты, Селим.

Туран и Юсуф сели на лошадей и поскакали за Абааном. По дороге Туран подъехал совсем близко к Юсуфу и прошептал:

— Мы еще не закончили с тобой, братишка.

* * *

Юсуф проехал через ворота в толстой каменной стене, окружавшей дом, и оказался на пыльном дворе. Прямо перед ним находилось главное здание, низкое прямоугольное строение из коричневого песчаника. По обе стороны сводчатого входа горели факелы, разгонявшие наступающий мрак. Юсуф соскочил с коня и пошел за остальными в сторону конюшни, расположенной у дальней стены слева. Там он увидел четырех чужих лошадей, зарывшихся носами в кормушку. Глядя на то, как жадно едят кони, Юсуф понял, что те проделали долгий путь. Значит, приехали гости. Но кто? Юсуф отвернулся и зашагал за Тураном, Селимом и Абааном.

Когда они шли через прохладный, выложенный красной плиткой вестибюль, Юсуф, как всегда, посмотрел наверх: купол потолка, отделанный синей плиткой, сиял у него над головой золотыми звездами. А прямо под его центром тихонько журчал небольшой фонтан, вода из которого вытекала в выбитую в полу канавку, уходившую во внутренний двор, в самом сердце резиденции. Факелы на стенах освещали бассейн, шедший по всей его длине.

Вдоль его спокойных вод медленно прогуливались, спиной к Юсуфу, двое мужчин, которые о чем-то тихо разговаривали. Мужчина справа, невысокий, жилистый, очень смуглый, с короткими седеющими волосами, держался прямо, и Юсуф сразу узнал своего отца Наджима ад-Дина Айюба. Его собеседник, с растрепанными черными волосами, немногим выше отца Юсуфа, был гораздо более плотным, если не сказать, толстым.

— Ваши сыновья здесь, господин, — доложил Абаан и тут же ушел.

Оба мужчины остановились и повернулись. Айюб нахмурился, увидев разбитый нос и распухшие губы Юсуфа. Его гость, дядя Юсуфа, Ширкух, с невероятно красным лицом и уродливым шрамом, пересекавшим молочно-белый правый глаз, увидев мальчиков, широко улыбнулся, показав кривые зубы.

Юсуф и Селим бросились к нему, и он, обхватив их могучими руками, поднял обоих в воздух и расцеловал сначала Селима, потом Юсуфа.

— Салам аллейкам, племяшки, — пророкотал Ширкух. — Мир вам.

— Ассалам аллейкам, дядя, — ответили Юсуф и Селим хором, когда Ширкух опустил их на землю.

Улыбка Ширкуха исчезла, когда он внимательнее присмотрелся к Юсуфу.

— Что случилось с твоим лицом, мальчик? Похоже, у тебя сломан нос.

— Мы играли в поло.

— Значит, поло? И ты победил?

Юсуф улыбнулся, несмотря на боль в разбитой губе.

— Победил.

Ширкух сжал могучей рукой его плечо.

— Молодец.

В этот момент вперед выступил Туран.

— Добро пожаловать, дядя. — Они трижды поцеловались, как и полагалось взрослым родственникам. — Я рад тебя видеть.

— А я тебя… всех вас, — ответил Ширкух. — Давненько я к вам не приезжал.

— Идите, займитесь лошадьми, — приказал Айюб сыновьям. — Нам с вашим дядей нужно обсудить кое-какие дела.

— Да, отец, — ответил Юсуф, и братья эхом повторили его слова.

— Увидимся вечером, за ужином, — крикнул им вслед Ширкух, когда они поспешили покинуть дворик.

* * *

Когда трое мальчиков подошли к входной двери, вместо конюшни Туран повернул направо и направился в жилые помещения.

— Ты куда собрался? — спросил Селим. — А как же лошади?

— Лошадьми мы займемся позже, Селим, — ответил ему Юсуф.

— После того, как узнаем, о чем они там разговаривают, — добавил Туран.

Юсуф, стараясь не шуметь, закрыл за ними дверь, и они быстро зашагали по коридору, мимо спален и ткацкой комнаты, в которой на огромной раме был закреплен наполовину готовый ковер. Завернув за угол, они пробежали по еще одному коридору к слегка приоткрытой тяжелой деревянной двери. Туран толкнул ее, и мальчики вошли в темную комнату. Сотни мешков с овечьей шерстью по пять в ряд были сложены у дальней стены, в воздухе висел густой мускусный запах.

Шерсть была ежегодной данью вассалов отца Юсуфа, ее хранили здесь перед тем, как пустить в обработку, продать или отправить господину их отца Нур ад-Дину в Алеппо. Груды мешков доходили почти до самого потолка, а там, где они заканчивались, прямо напротив двери, виднелись белые подошвы двух босых ног.