Джек Хайт
Саладин
Орлиное царство
Посвящается моим дедушкам и бабушкам,
Джеку и Пэтси, Тому и Джин.
Часть I
Царство на Ниле
Египет, сад Нила. В те дни он был слабым после долгих лет плохого правления — в борьбе за власть визири предавали друг друга, в то время как халифы удалялись в места роскошного уединения. Однако, несмотря на слабость, Египет был богат. Нил обеспечивал его товарами из самого сердца Африки и питал поля, которые давали обильный урожай, попадавший в закрома халифа в Каире. Царство на Ниле созрело для грабежа, и как крестоносцы, так и сарацины мечтали до него добраться, понимая, что тот, кто будет властвовать в Египте, в конечном счете получит контроль над Святой землей. Король Амори в Иерусалиме это знал. Как и Нур ад-Дин, владыка Сирии. И Саладин…
Хроника Яхья ад-Димашки [Шихабуддиин Ахмад ибн Яхья аль-Умари ад-Димашки (1300(1301)–1349) — арабский ученый-энциклопедист.]
Глава 1
Октябрь 1163 года: Иерусалим
От пощечины голова Джона дернулась в сторону. Он заморгал, почувствовав вкус крови во рту, огляделся, пытаясь понять, где находится, и застонал от обрушившейся на него мучительной боли в плечах. Он все еще лежал на дыбе, ноги были привязаны, руки зафиксированы высоко над головой. Он посмотрел на рычаг, находившийся справа. Каждый поворот еще немного растягивал его руки и ноги. Вероятно, он потерял сознание после последнего. За рычагом он видел квадратное окно, расположенное высоко в каменной стене. Сквозь него сочился тусклый свет. Мгновение назад Джон не сомневался, что еще день. Сколько времени он был без сознания? Он увидел, как рука взялась за рычаг и стала его поворачивать. Джон взвыл, почувствовав, как его плечевые суставы начали смещаться. Перед глазами у него потемнело, и кто-то снова отвесил ему пощечину. Он заморгал и обнаружил склонившегося над ним Ираклия.
Священник обладал почти женской красотой: высокие скулы, изящный нос и полные губы. Глубоко посаженные глаза — голубые, как бирюзовые воды в гавани Акко, в тот день несколько лет назад, когда Джон впервые прибыл в Святую землю, — слегка прищурились. Ираклий изучал свою жертву и улыбнулся, удовлетворенный страданием, которое причинил.
— Оставайся со мной, сакс, — промурлыкал он на латыни с сильным акцентом. Ираклий был не слишком образованным сельским священником из дикой французской провинции Овернь, и в нем присутствовала любовь к крестьянской жестокости. Он наклонился и зашептал Джону на ухо: — Скажи мне, зачем ты сражался за сарацин? Почему предал Святой Крест?
— Я никогда не предавал Веры, — прорычал Джон сквозь стиснутые зубы.
— Лжец! — прошипел Ираклий. — Ты убивал своих братьев христиан, служил неверным, служил силам Сатаны. — Ираклий положил руку на рычаг. Джон вздрогнул. Однако священник не стал его поворачивать; он сделал вид, что изучает рукоять, слегка поглаживая ее пальцами. — Дыба страшная вещь. Еще несколько оборотов, и твои плечи выскочат из суставов. Ты станешь калекой и больше не сможешь поднять меч. — Он наклонился так низко, что Джон ощутил на лице его горячее дыхание. Их глаза встретились. — Ты провел много лет в Алеппо, сакс. — Ты знаешь, как он укреплен, тебе известны все его слабости. Скажи: как мы можем взять город?
— Я уже говорил. Осада займет много месяцев. Есть только один путь — защитники должны умереть от голода, — ответил Джон.
— Нет! Там должен быть потайной ход, какая-то слабость. — Джон покачал головой. — Ну, я понял. — Ираклий вздохнул и выпрямился. Когда он заговорил снова, его голос зазвучал громче, словно он произносил проповедь в церкви. — Все, что происходит, есть часть плана Господа, сакс, даже твое предательство. Именно Он сделал так, чтобы неверные тебя пленили; ты Его предал и стал им служить. И Господь отдал тебя в наши руки. Ты понимаешь, почему так случилось? Потому что ты узнал нашего врага, его народ, его стены. Ты послан нам Богом, чтобы стать ключом к их уничтожению.
— Ты напрасно тратишь время, — сказал Джон. — Я не знаю никаких тайн.
— Это мы еще увидим, — ответил Ираклий. — Возможно, нам просто нужно найти новые способы тебя убедить. Пепин! Принеси угли.
Джон повернул голову и увидел, что к нему приближается крепкий стражник с квадратным лицом и обернутыми тканью руками, в которых он держал тяжелое бронзовое блюдо с тлеющими углями. Стражник опустил блюдо на столик, стоявший рядом с рычагом дыбы, Ираклий взял щипцы, выбрал уголек величиной с каштан, остановил руку в нескольких дюймах от обнаженного живота Джона и стал перемещать ее вдоль груди к лицу. Джон попытался отвернуть голову, но Пепин схватил его за уши так, что он не мог пошевелиться. Уголек замер над переносицей Джона, и он ощутил сильный жар — как порыв воздуха из печи — а еще через мгновение почувствовал, что его лоб охватил огонь. Едкий запах наполнил комнату, когда загорелись брови. Ираклий с раскрасневшимся от тлеющего угля лицом вновь над ним наклонился.
— Расскажи мне о своем хозяине, Юсуфе, — потребовал священник.
Джон сглотнул.
— Он эмир Телль-Башира. Его отец правит Дамаском, а дядя, Ширкух, командует армиями царя сарацин, — сказал Джон.
— И как ты оказался у него на службе? — спросил Ираклий.
— Я пришел на Святую землю со Вторым крестовым походом. В Дамаске попал в плен, и Юсуф купил меня в качестве раба. Тогда он был еще мальчишкой.
— Ты спас ему жизнь в битве при Аль-Букайе. Почему?
Джон колебался, глядя на раскаленный уголек.
— Юсуф мой друг, — наконец ответил он.
— Но он неверный! — воскликнул священник.
Джон посмотрел Ираклию в глаза.
— Он лучший человек из всех, кого я знал, — сказал Джон.
— Понятно. — Ираклий отвернулся и уронил уголек обратно на блюдо. Джон выдохнул. — О, я с тобой еще не закончил, — продолжал священник. — Он кивнул Пепину, и тот переставил блюдо на полку под ногами Джона.
Сначала тепло показалось ему даже приятным, но потом ногам Джона стало так жарко, словно он слишком долго сидел у огня. Он попытался отодвинуть ноги в сторону, но его руки все еще оставались вытянутыми вверх, и Джон ощутил острую боль в левом плече. Тогда он постарался лежать неподвижно, зажмурив глаза и стиснув зубы, чтобы сдержать крик. Ему казалось, будто он чувствует, как на пятках появляются пузыри. А затем огонь исчез. Пепин убрал блюдо с углями. Через мгновение над Джоном склонилось лицо Ираклия.
— А что ты знаешь про Нур ад-Дина, царя сарацин? Ты ведь его видел, верно? — Джон кивнул. — Как его охраняют? Сможет до него добраться убийца?
— В лагере его охраняют мамлюки [Мамлюки — сословие воинов и управленцев при правителях арабского мира, сформировавшееся из рабов и вольноотпущенников неарабского происхождения.] его личной гвардии. В Алеппо он редко покидает цитадель. Ни один убийца не сможет даже близко к нему подойти.
— Ты клянешься? — осведомился Ираклий.
Джон снова кивнул.
— Клянусь кровью Христа.
— Посмотрим. — Ираклий кивнул Пепину, и тот вернул на прежнее место блюдо с углями.
Теперь боль пришла быстрее. Тело Джона напряглось, и он начал извиваться, несмотря на боль в плечах. Чтобы не кричать, он так сильно прикусил язык, что ощутил вкус крови во рту. Ираклий равнодушно за ним наблюдал. Потом Джон почувствовал запах горящей плоти — его собственной.
— Я сказал правду! — закричал он. — Что тебе от меня нужно, ублюдок? Что ты хочешь от меня услышать?
— Ничего, ничего, я тебе верю, — успокаивающе сказал Ираклий, но затем нахмурился. — Я ошибся. Ты не тот ключ, что поможет нам победить сарацин. Пепин, убери угли.
Жар исчез. Ираклий взял влажную ткань и осторожно обтер ноги Джона. Облегчение было таким сильным, что Джон едва не потерял сознание.
— Слава богу, — пробормотал он.
— Тебе не стоит его благодарить, — сказал Ираклий. — Твои страдания только начались.
— Но ты сказал, что веришь мне! — воскликнул Джон.
— Так и есть. — Ираклий отложил влажную тряпицу.
Он пересек комнату и остановился перед столом, где лежали пыточные инструменты: тиски для больших пальцев, крюки для разрывания плоти, металлические клыки, носившие название «испанская щекотка», и другие приспособления. Джон надеялся, что их назначения он никогда не узнает. Ираклий взял какое-то непонятное, сложное устройство в форме груши с гайкой наверху.
— Теперь, когда мы узнали обо всем, что тебе известно, я должен позаботиться о твоем спасении. Время, проведенное с неверными, запятнало твою душу. Нам следует ее отмыть. — Он принялся отвинчивать гайку, груша начала расширяться, и четыре металлических лепестка разошлись в стороны. — Ты должен страдать за то, что предал свою веру. Таков единственный путь к спасению. — Священник кивнул Пепину: — Открой ему рот. Он должен заплатить за нарушение клятвы крестоносца.
Джон стиснул зубы, но Пепин ухватился одной рукой за его нижнюю челюсть, а другой потянул вверх нос. Как только рот Джона открылся, Ираклий засунул внутрь грушу, и Джон ощутил металл и кровь. Ираклий слегка повернул гайку, и груша стала раскрываться, распускать металлические лепестки, вынудив Джона шире открыть рот. Он начал давиться и кашлять, и трясти головой, пытаясь выплюнуть грушу, но Пепин вновь схватил его за уши и зажал голову.
