— Почему?

— Если бы Таттл нашел плиту где-нибудь на раскопках и та представляла хоть какую-то ценность, он наверняка знал бы об этом. Сомневаюсь, что она закончила бы свои дни в качестве садового украшения.

— Звучит вполне логично. И все же держать такую вещь на участке довольно странно. Давай-ка изучим ее как следует.

— Ладно, Алекс. Раз уж ты так говоришь…

Он улыбнулся, заметив мой скепсис.

— Порой случаются и кула более странные события, юная леди.

— Как он умер, Алекс?

Мы по-прежнему сидели в его кабинете в задней части дома. Играла легкая симфоническая музыка. Алекс развалился на роскошном диване, доставшемся ему от дяди.

— Сансет Таттл обожал холить под парусом по реке Мелони. Однажды он попал в шторм. От порыва ветра парус развернуло, и Таттла ударило гиком по голове. С ним никого не было, но все это увидели из другой лодки. До него добрались так быстро, как только могли, но… — Алекс пожал плечами. — Другие считали, что он чересчур поглощен собственными мыслями и порой не отдает себе отчета в своих действиях. Таттл умер в сто тридцать девять лет. А вдруг…

— Что «вдруг», Алекс?

— Вдруг плита осталась от иной цивилизации?

— Да брось, — рассмеялась я. — Нет никаких иных цивилизаций.

— А «немые»?

— «Немые» не в счет.

— Вот как? Это почему?

Я сдалась. Алексу нравится считать себя обладателем непредвзятого мышления, но, на мой взгляд, его непредвзятость порой заходит слишком далеко.

— Так что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Сам толком не знаю. Непонятно. Таттл всю жизнь занимался поисками инопланетян. Если он нашел либо их самих, либо какие-то доказательства их существования, это наверняка просочилось бы в прессу.

У Алекса на окне стоят горшки с тавифой. Встав, он внимательно осмотрел их и подлил волы.

— Коллеги смеялись над ним, говорили, что он тратит жизнь впустую. Если бы Таттл обнаружил хоть малейшее доказательство, поверь, он не стал бы держать его при себе. — Алекс закончил возиться с растениями и снова сел. — Пожалуй, настало время поговорить с этим великим человеком.

— Джейкоб, у Таттла есть аватар? — спросила я.

— Нет, Чейз, — несколько мгновений спустя ответил искин. — Судя по всему, он вел крайне уединенный образ жизни.

— Видимо, из-за постоянных насмешек, — заметила я.

— А его жена? У нее есть аватар?

— Которая?

— Сколько их было?

— Три. Индия, Касса и Мэри.

— С кем-нибудь из них можно связаться?

— Все умерли. Последняя, Индия, — в прошлом году.

— А у кого из них был аватар?

— У Индии.

— Ладно. Когда они жили вместе? Он и Индия?

— С тысяча триста восьмидесятого по тысяча триста девяносто шестой год.

— У них были дети?

— Один сын, Бэзил. Предупреждаю твой вопрос: похоже, он все еще жив.

— Хорошо. Можешь соединить меня с ним?

— Увы, Алекс, я не знаю ни его кода, ни адреса. Последнее известное место жительства — Фокспойнт.

— На той стороне континента?

— Нет, это другой Фокспойнт, в пустыне на юго-востоке. Но он уехал оттуда несколько лет назад.

— Ладно. Попробуем его отыскать. — Алекс улыбнулся мне. — Кто-то же должен знать что-нибудь? — Он снова обратился к Джейкобу: — Дай-ка нам Индию.

Мгновение спустя перед нами появился аватар Индии Бешоар — женщины с пышными каштановыми волосами, приятной улыбкой, превосходной фигурой и бездонными зелеными глазами. Само собой, каждый выглядит прекрасно в виде аватара — стоит только взглянуть на мой собственный.

— Привет, — сказала она. — Чем могу помочь?

Алекс представил нас, затем спросил:

— Индия, вы были замужем за Сансетом Таттлом?

— Да. — Выражение лица женщины не изменилось. Похоже, счастливых воспоминаний от брака у нее не осталось.

— Вы жили вместе в Риндервуде?

— Да, жили. А почему вы спрашиваете?

— Каким он был?

— Сансет? В общем, вполне приличный мужчина.

— Но?..

— Недостаточно общительный.

— В каком смысле?

— Мне трудно объяснить, господин Бенедикт.

— Не сомневаюсь. Индия, мы с Чейз занимаемся историческими исследованиями, и порой нам приходится задавать такие вопросы личного характера, которых мы предпочли бы избежать. Но ведь это уже не имеет значения, поскольку вас обоих нет в живых?

— Полагаю, нет. — Она сочувственно взглянула на меня. — Он не слишком серьезно относился к своей супружеской клятве.

Я кивнула: все мы знаем, что мужчинам нельзя доверять.

— Лучше всего о нашем браке говорит то, что я постоянно чувствовала себя одинокой.

— Печально.

— А мне печально говорить об этом. Но виновата только я сама. Я знала, каков он, еще до замужества, но думала, что сумею его изменить. — Она покачала головой. — В конце концов, я была уже достаточно взрослой и понимала, что к чему.

— Что его интересовало? — спросила я. — Для него имело значение что-нибудь, кроме поисков инопланетян?

— Кроме инопланетян, для него не существовало ничего.

Алекс показал ей изображение плиты:

— Индия, вы ничего не знаете о ней?

— Нет, — ответила она.

— Она могла быть в доме или в саду, когда вы там жили?

— Какого она размера?

Алекс раздвинул картинку до натуральной величины.

— Нет. Я бы наверняка знала. А что, это ценная вещь?

— Именно это мы и пытаемся выяснить, — сказал Алекс.

Индия пожала плечами:

— Увы, ничем не могу помочь.

ГЛАВА 2

Среди всех стоящих перед нами вопросов важнейший — это определение нашего места во Вселенной. Нам теперь известно, что разумная жизнь — явление крайне редкое. Мы не просто один из равноправных разумных видов, как считалось когда-то, а скорее вершина, к которой стремилась Вселенная в своем развитии на протяжении двенадцати миллиардов лет. Мы — часть космоса, которая наблюдает, ощущает и осознает величие невообразимых просторов, тех, что мы зовем родиной. Если бы не существовало ашиуров и нас, это было бы огромной потерей.

Сомерсет Таттл. Завтрак с инопланетянами

Мы поискали информацию о Таттле.

— К сожалению, — сообщил Джейкоб, — подробные сведения о его полетах отсутствуют.

— Как насчет бортжурнала? — спросил Алекс. — Или блокнота?

— Нет, сэр. Ничего.

— Дневник? Хоть что-нибудь?

— Нигде нет ни слова о том, куда именно он летал.

Начало не слишком многообещающее. Никто не пытался составить серьезную биографию Таттла. Имелись отчеты других исследователей, содержавшие некоторые подробности его экспедиций, а также несколько интервью, из которых становилось ясно, куда он летал. В основном же нам встречались лишь выпады со стороны его коллег: для них Таттл служил наглядным примером того, к чему приводит принятие желаемого за действительное и отказ признавать суровую правду жизни. Появился даже глагол «таттлить», что означало «участвовать в каком-либо безнадежном предприятии».

Кое-кто, однако, отдавал ему дань уважения — энтузиасты и истинные приверженцы, продолжившие усилия всей его жизни по поиску инопланетного разума. Хвалили и его благотворительную деятельность: Таттл родился в богатой семье и сделал немало щедрых пожертвований на различные цели. В последние годы жизни он был членом правления Белмонтского фонда в защиту бедных. Еще мы нашли сколько-то интервью, презентаций и эссе.

Тридцать с лишним лет Таттл путешествовал на «Каллисто» по Рукаву Ориона, занимаясь бесплодными поисками, — по большей части в одиночестве. Он утверждал, что обнаружил более шестисот пригодных для жизни планет, но лишь на немногих действительно имелись живые существа. В подавляющем большинстве планеты были стерильными. Ни на одной не нашлось никого, кто — по выражению самого Таттла — мог бы помахать ему в ответ.

На момент смерти он являлся членом Гиббоновского общества. Для тех, кто не знает: участники общества считают, будто наши лучшие дни уже позади. С их точки зрения, человечество приходит в упадок и, если оно не одумается, конец будет скорым.

«Это одна из причин, по которым нужно найти других разумных существ, — сказал Таттл в беседе с ведущим ток-шоу Чарльзом Кеффлером. — Нам нужен вызов, который вернет нас к жизни». Кеффлер спросил, не имеет ли он в виду потенциальную военную угрозу. «Нет, конечно же нет. Но кто-то должен напоминать нам, чего мы могли бы достичь, если бы всерьез решились удалиться от крыльца своего дома».

— А кем он считает «немых»? — спросила я.

— Они известны с давних пор, — ответил Алекс. — Скорее всего, Таттл воспринимает их как часть своего естественного окружения.

Джейкоб с энтузиазмом взялся за поиски.

— В тысяча четырехсотом году Университет Корчного пригласил Таттла выступить перед выпускниками, — сказал он. — За это университетское начальство сильно критиковали, поскольку ученые не относились к Таттлу серьезно. Университет стал мишенью для шуток. Говорили, например, что он присваивает степени по инопланетной психологии, что там обсуждают этичность вырубки говорящих деревьев. Прошу прошения, но я не вижу в этом ничего смешного.

— Я тоже, Джейкоб, — сказала я.

— У меня есть его выступление в Университете Корчного. Хотите посмотреть?