Глава 4

Летним утром, незадолго перед тем, как ей исполнилось десять лет, Сульдрун пришла на урок танцев в гостиную на третьем этаже старой приземистой Башни Филинов. По ее мнению, комната эта была одной из самых красивых в Хайдионе. Навощенный до блеска березовый паркет пола отражал свет, льющийся из трех окон с жемчужно-серыми сатиновыми портьерами. Вдоль стен стояли стулья и диваны с бледно-серой обивкой, оживленной алыми прожилками, а учительница танцев Лолетта никогда не забывала украсить столики свежими цветами. В классе занимались восемь мальчиков и восемь девочек знатного происхождения, от восьми до двенадцати лет от роду. С точки зрения Сульдрун, они представляли собой неоднородную группу: с некоторыми было приятно иметь дело, а другие, туповатые, наводили скуку.

Учительница Лолетта, гибкая темноглазая молодая женщина, высокородная, но не располагавшая ни значительным приданым, ни существенными связями, хорошо знала свое дело и не заводила любимчиков. Принцесса не испытывала к ней никаких сильных чувств — она не заслуживала ни отвращения, ни привязанности.

Сегодня утром Лолетта недомогала и не могла преподавать. Сульдрун вернулась к себе раньше обычного и застала в спальне величественно голую леди Могелину вкупе с оседлавшим ее молодым здоровяком-лакеем по имени Лопус.

Ошеломленная Сульдрун наблюдала за происходящим как завороженная. Наконец Могелина заметила ее и испустила испуганный вопль.

— Отвратительно! — вынесла приговор Сульдрун. — И к тому же в моей постели!

Смущенно отделившись от дородной гувернантки, Лопус проворно натянул штаны и был таков. Леди Могелина принялась одеваться столь же поспешно, в то же время пытаясь отвлечь девочку болтовней:

— Уроки танцев кончились так рано, драгоценная принцесса? Надеюсь, однако, это был полезный урок? Мы тут немножко порезвились, ничего особенного. Лучше всего будет, если никто не узнает…

— Вы запачкали мою постель! — возмущенно прервала ее Сульдрун.

— Ну что вы, драгоценная принцесса…

— Унесите все постельное белье — нет, подождите! Сначала пойдите вымойтесь хорошенько, а потом принесите чистое белье и не забудьте проветрить комнаты!

— Хорошо, принцесса. — Могелина немедленно подчинилась, а окрыленная приобретенной свободой Сульдрун, тихо смеясь, вприпрыжку сбежала вниз по лестнице. Теперь о выговорах и правилах леди Могелины можно было забыть — Сульдрун могла делать что хотела.

Пробежав вверх по сводчатой галерее, Сульдрун убедилась в том, что на плаце Урквиала никто на нее не смотрит, нырнула под сень старой лиственницы и толкнула застонавшую ветхую дверь. Проскользнув в проем, она спустилась по извилистой тропе мимо святилища и шагнула в сад.

В этот яркий солнечный день воздух полнился сладостными ароматами цветущей валерианы и свежей листвы. Сульдрун с удовольствием обошла весь сад. По ходу дела она вырывала с корнем сорняки, которые считала грубыми и противными, в том числе всю крапиву и большинство чертополохов. Когда она закончила, сад приобрел почти ухоженный вид. Сульдрун смела опавшие листья и грязь с мозаичного пола древней виллы и расчистила русло небольшого ручья, журчавшего вниз по лощине у подножия утеса. Оставалось еще много работы, но все за один день не сделаешь.

Стоя в тени колонны, Сульдрун расстегнула пряжку на плече, чтобы платье упало к ее ногам, и шагнула вперед, обнаженная. Солнечный свет пощипывал кожу, прохладный ветерок вызывал восхитительно противоречивые ощущения.

Она побрела по саду.

«Наверное, так себя чувствуют дриады, — думала Сульдрун. — Они бесшумно переступают босыми ногами в тишине, нарушаемой только вздохами ветра в кронах деревьев».

Она задержалась под сенью одинокого старого цитруса, а потом спустилась на пляж, чтобы посмотреть, что сегодня принесли волны. Когда дул юго-западный ветер — а это случалось часто, — течение огибало мыс и закручивалось в маленькой бухте, вынося на берег всякие диковины. А когда наступал следующий прилив, то же течение поднимало диковины и уносило их обратно в море. Сегодня на пляжной гальке ничего не было. Сульдрун стала бегать туда-сюда, разбрызгивая ступнями пленку морской воды и пены, шипевшую на крупнозернистом песке. Она задержалась, чтобы внимательно рассмотреть скалу, торчавшую из моря ярдах в пятидесяти от отвесной оконечности мыса. Однажды она заметила на этой скале пару молодых русалок. Они тоже ее увидели и звали, но странными протяжно-томительными словами, которых Сульдрун не понимала. Их оливково-зеленые волосы свисали до бледных плеч; их губы и соски их грудей тоже были бледно-зелеными. Одна из русалок взмахнула рукой, и Сульдрун заметила перепонки у нее между пальцами. Обе русалки отвернулись, глядя в открытое море, где в волнах появился торс бородатого водяного. Водяной что-то прокричал хрипловатым гулким голосом — русалки соскользнули со скалы и исчезли.

Сегодня на скале никого не было. Сульдрун повернулась и стала медленно подниматься в сад.

Она надела помятое платье и вернулась к стене над лощиной. Выглянув из-за двери, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, она быстро пробежала к туннелю и вприпрыжку вернулась по галерее и мимо оранжереи в Хайдион.

Летняя буря, налетевшая с океана, принесла в Лионесс мягкие теплые дожди. Сульдрун пришлось томиться в королевском замке. Как-то после полудня она забрела в Почетный зал.

Все было тихо в Хайдионе; казалось, замок-дворец затаил дыхание. Сульдрун медленно шла по залу, изучая каждое из огромных кресел — словно оценивая их влиятельность и надежность. Кресла, в свою очередь, оценивали ее. Одни стояли гордо и отчужденно, другие угрюмо обижались на весь мир. От некоторых исходил зловещий мрак, прочие излучали благоволение. Оказавшись у трона короля Казмира, Сульдрун рассмотрела бордовую шпалеру, скрывавшую кладовую и секретный альков.

— Ничто не заставит меня туда зайти! — говорила она себе. — С волшебными чарами шутки плохи.

Отойдя в сторону, она почувствовала облегчение — трон действовал на нее подавляюще. Огромная шпалера висела в нескольких шагах. Конечно, она не зайдет в альков, даже не станет приближаться… Впрочем, не будет большого греха в том, чтобы заглянуть и посмотреть, что там делается.

Принцесса потихоньку, бочком, приблизилась к занавесу и раздвинула его. Луч света из высокого окна проник в кладовую через щель над ее плечом и озарил противоположную каменную стену. Вот он! В углублении лежал железный стержень. А дальше — волшебная темница, куда мог заходить только король Казмир… Сульдрун отпустила занавес, шпалера сомкнулась. Отвернувшись, она задумчиво покинула Почетный зал.

Отношения между Лионессом и Тройсинетом никогда нельзя было назвать дружественными; теперь они становились напряженными по множеству причин, мало-помалу накапливавшихся и создававших атмосферу враждебности. Амбиции короля Казмира распространялись как на Тройсинет, так и на Дассинет, и его шпионы внедрились на всех уровнях тройского общества.

Казмир не мог быстро привести в исполнение свои планы ввиду отсутствия флота. Несмотря на протяженную береговую линию, в Лионессе недоставало удобных гаваней, и морские суда с глубокой осадкой могли заходить только в портовые города Слют-Ским, Балмер-Ским и Лионесс, а также в гавань Паргетты, за Прощальным мысом. Изрезанные берега Тройсинета, напротив, образовывали десятки хорошо защищенных гаваней, оснащенных причалами, верфями и стапелями. Тройсинет мог похвалиться множеством опытных кораблестроителей и обилием строевого леса: из каменного дерева и лиственницы делали раскосы, из дуба — каркасы, из стволов молодых остроконечных елей — мачты, а из плотной смолистой сосны — обшивку и палубный настил. Тройские торговые суда плавали на север — в Ютландию, Британию и Ирландию, на юг — вдоль атлантических берегов, в Мавританию и королевство синеголовых, и на восток — мимо Тингиса в Средиземноморье.

Король Казмир считал себя мастером интриг и непрестанно выискивал даже самые ничтожные из преимуществ. Как-то раз перегруженное тройское одномачтовое судно, пробиравшееся в густом тумане вдоль берегов Дассинета, село на песчаную мель. Айвар Эксцельсус, раздражительный король Дассинета, немедленно заявил права на судно и груз, ссылаясь на морское торговое право, и выслал портовые баржи, чтобы захватить товары. Тут же появилась пара тройских военных кораблей; они рассеяли скопившуюся вокруг отмели флотилию пиратствовавших, по существу, дассов и, как только наступил прилив, отбуксировали судно на глубоководье.

В бешенстве Айвар Эксцельсус прислал королю Гранису в Альсейнор оскорбительный вызов, требуя возмещения ущерба под угрозой карательных мер.

Гранис, давно знакомый с темпераментом Айвара, проигнорировал сообщение, чем довел гневливого правителя дассов до белого каления.

Тем временем король Казмир отправил в Дассинет тайного посла, побуждая Айвара напасть на Тройсинет и обещая всестороннее содействие. Тройские агенты перехватили посланца Казмира и привезли его вместе с документами в Альсейнор.

Через неделю в Хайдион доставили адресованный Казмиру гроб, содержавший тело его посла с торчавшими изо рта изобличающими письмами.