Дженел Тейлор

Судьба моя

Посвящается моим дочерям Анжеле Реффетт и Мелани Тейлор, а также моему внуку Алексу Реффетту.

Моему другу чейенну Кристи Джонсону и всем индейцам чейеннам.

Моим литературным агентам Джей Эктон и Адель Леон.

С БЛАГОДАРНОСТЬЮ И ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬЮ

Моему мужу, моему герою и помощнику Майклу Тейлору.

Моему другу Джо Маршаллу, снабдившему меня фактическим материалом об оружии и обычаях индейцев, а также талантливому писателю, учителю, мастеру и просто замечательному человеку. Р. У. Адамсону, написавшему стихотворение «Судьба Кайони» и изготовившему церемониальную маску «Кайони-Охотница». С благодарностью за твой талант и твою щедрость.

СУДЬБА КАЙОНИ

У той черты, где золото заката

Сливается с росою на траве,

Я буду ждать тебя, моя утрата,

И мучиться при мысли о тебе.

Приди ко мне, когда в ночи безлунной

Зачнется солнце будущего дня.

Судьбы ветра задуют безрассудно —

И сбудется тогда мечта моя.

Р.У. Адамсон

ПРОЛОГ

Сентябрь 1797 года

Горы Биг Хори

— Любимая, это должно быть сделано до следующей луны, — сказал Разящий Камень своей погруженной в печаль жене. — Кайони уже пять раз видела, как холод сменяется жарой, а Ата все еще не подарил нам сына. Она самая старшая из наших дочерей. Это ее долг, ее предназначение, священное дело чести. По закону племени ханьюива она должна занять мое место. Если я слягу от болезни или тяжелых ран или Ата призовет меня к себе так рано, что мои волосы все еще будут цвета черной ночи, тогда она должна будет заменить Разящий Камень, стать таким же, как я. Мы должны совершить обряд, чтобы она начала свой путь по тропе тива и стала нашим охотником и защитником.

И хотя Мартайя давно уже ждала этих слов, сердце ее сжалось от страха.

— Прости меня, Разящий Камень, за то, что тело мое не дало тебе ни одного сына. Четыре раза я возносила мольбы Ата, чтобы он дал нам сына для… — Не договорив, женщина разразилась горестными рыданиями.

— Не надо плакать, Мартайя. Если будет на то воля нашего Создателя и Защитника, он даст нам сына до того, как Кайони исполнится шестнадцать лет. Но закон нашего народа должен быть выполнен. Мы не выживем, если у нас не будет сына, который станет нашим охотником и защитником. В старости мы останемся совсем беспомощными. Я велю шаману подготовить все, для того чтобы провести обряд здесь, у священной горы. Медлить нельзя, скоро зима, и надо будет трогаться в путь. После церемонии обращения на лицо и руки Кайони будут нанесены отметки тива, и она больше не будет считаться женщиной. Она должна будет научиться думать, говорить и жить как мужчина. Но наша дочь не сможет жениться, как мужчина, или выйти замуж, как женщина. Когда Кайони исполнится шестнадцать, она сделает себе щит из кожи бизона и лук из дерева, растущего в священном зачарованном лесу. Ей предстоит стать второй по своему могуществу после меня. На церемонии ей преподнесут маску, и она даст клятву тива. А по прошествии еще одной луны она станет ездить верхом, охотиться и участвовать в совете племени наравне с мужчинами. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не останемся жить только в ее памяти.

— Или пока наша дочь сама не исчезнет с Матери-Земли, — добавила Мартайя. — Если на нас нападут враги, она должна отправиться на битву и сражаться, как воин. Если наше солнце омрачится темными тучами, я буду беспокоиться за ее жизнь, за ее безопасность.

Разящий Камень нежно погладил жену по влажной щеке.

— Ее будет воспитывать Регим и другие тива. Они научат ее сражаться и побеждать любую опасность. Они дадут Кайони все знания, которые понадобятся ей в ее новой жизни, и она станет одной из них. Не забывай, шаман племени воронов верит, что Ата дал свое благословение племени ханьюива, разместив на нашей земле священное Колесо Исцеления и Великую Стрелу. Он велел своему племени не нарушать наш покой, или они разгневают Создателя и его помощников, охраняющих наш народ. Шаман боится наших тива, считает, что они обладают большой властью и магической силой. Кайони будет под защитой, пока этот страх будет жить в их сердцах. Еще ни один тива не был захвачен в плен или в рабство. Еще ни разу воины племени Птицы не видели лица тива под маской, так что пока правда им неведома. Эти маски очень помогают нам, и для нашей же безопасности снимать их нельзя. Разбойники из племени воронов верят провидению своего шамана и нападают только на племена чейеннов, лакотасов и черноногих. В этих племенах много сильных и умелых воинов, а воины из племени Птицы, чтобы защитить свою честь, говорят, что не нападают на нас потому, что нас мало и мы не причиняем никому вреда. Они говорят, что воевать с нами — все равно что воевать с женщинами, детьми и стариками. Но мы не должны допустить, чтобы эти лживые слова заставили нас доказать обратное. Вороны многочисленны, их бойцы хорошо закалены в битвах.

— А что будет, когда их шаман умрет и его слова будут забыты? Что случится, когда вороны перестанут верить ему? Помнишь, как несколько воронов тайком пробрались на нашу землю прошлым летом, когда мы охотились на быков на пастбище в Долине Грома?

— Их было до смешного мало, Мартайя. Наши дозорные легко справились с ними, и это не вызвало ни мести, ни войны.

— Мы много раз сражались с теми, кто зовет себя чейеннами. Теперь они больше не представляют для нас угрозы. Но как быть с остальными друзьями и врагами воронов? Ведь они не связаны словами шамана племени Птицы.

— Ханьюива для них подобны ветру, они словно не могут нас видеть. Все знают, что мы никогда не нападаем на другие племена, не выгоняем их с охотничьих земель, не отнимаем добро. Все знают, что мы слишком малочисленны и миролюбивы, чтобы стать помощниками каким-нибудь завоевателям. Но в то же время все знают, что мы защитим свою землю и свои семьи в случае опасности. Те, кто мог бы стать нашим врагом, не хотят терять своих воинов и оружие, сражаясь с теми, кто так очевидно слаб. Как и вороны, другие племена верят, что Ата сам дал нам Колесо Исцеления и Великую Стрелу и что он всегда находится поблизости от священных реликвий. Так что Кайони ничего не грозит.

— Но, возлюбленный муж мой, будет ли мир всегда сопутствовать нам?

— Только Ата может видеть, что будет происходить под следующим солнцем. Не кори себя за то, что не родила мне сына. Такова была воля Ата. Мартайя, ты хорошая жена. Твое лицо приятно глазу, и ты доставила мне много удовольствий на нашем ложе. Ты хорошо справляешься с любой женской работой. Наш вигвам прочный и теплый. Ты подарила мне четырех дочерей и достойно воспитала их. Теперь нам не следует бояться и препятствовать тому, чтобы Кайони стала тива. Создатель не дал нам сына; значит, наследовать должна дочь — таков закон нашего племени. Судьба Кайони в руках Создателя. До тех пор пока Он не призовет ее к себе, она будет нашим воином и охотником. И только Ата, Верховный Страж, может что-либо изменить.

Мартайя продолжала горевать о потере своей дочери, словно ее девочка должна была умереть. Кайони была ее тайной любимицей. Первая дочь являлась ее тенью в течение пяти лет. Кайони быстро училась и помогала матери почти во всех домашних делах, стараясь сделать все как можно лучше. Каждый день старшая дочь согревала ее сердце и вызывала радость и улыбку на материнском лице. Пока Мартайя выделывала шкуры, готовила пищу, собирала съедобные коренья, носила воду, занималась прядением шерсти, Кайони нянчилась с тремя младшими сестрами и выполняла другую работу. Девочка училась готовить, узнавала, какие растения и ягоды можно собирать для еды, осваивала искусство выделки шкур и прядение, для чего Разящий Камень и Регим приносили ей шкурки маленьких животных.

Мартайя знала, что после церемонии обращения у них уже не будет возможности вместе проводить время. Кайони будет вынуждена играть как мальчик, учиться как мальчик, не делать никакой девчоночьей работы, пока ей не исполнится шестнадцать и не наступит возраст для вступления в клан тива. После этого ее роль станет совсем иной. Вместо шила, бус и шерсти руки Кайони будут держать лук, стрелы, нож, копье и щит. Вместо того чтобы демонстрировать свою красоту и нежность, Кайони будет вынуждена прятать их и вести себя с достоинством, подобным мужскому.

Мартайя думала о своей матери. Неужели та испытывала те же чувства, когда Регим стала тива в их семье? Странно, призналась сама себе Мартайя, но она всегда думала о своей старшей сестре как о мужчине и не могла припомнить, чтобы Регим хоть раз повела себя как женщина. Неужели с Кайони произойдет то же самое? В смятении она не могла поверить, что это случится. Но с приходом следующей луны маленькая девочка, спящая рядом с ней, будет для нее потеряна. И в переполненном отчаянием сердце матери всколыхнулось неистовое нежелание принять этот факт.

С ужасом Мартайя подумала о том, что ей было бы легче, если бы любая другая из ее дочерей пошла по пути тива. Наверное, это наказание за ту любовь, которой она одаривала этого ребенка в большей мере, чем других. Мартайю мучили мысли об опасностях, с которыми предстояло столкнуться Кайони на охотничьих тропах и в битвах. Никогда, как бы хорошо ни владеть воинским искусством, сила и выносливость женщины не сравняется с мужскими. Но еще ни одна женщина не отказалась от роли тива. Она не могла вспомнить никого, кто не казался бы горд и счастлив, живя такой судьбой. Единственное, что ей оставалось, это молиться, что то же самое будет испытывать Кайони. Мартайя не смогла бы пережить несчастья своего ребенка.

Словно мысли его текли в том же направлении, Разящий Камень сказал:

— Скоро Кайони должна будет перенести свою циновку в вигвам тива. Ей придется забыть множество вещей, но еще большему ей надо будет научиться. Дочь Разящего Камня станет славным охотником и великим воином, если придут темные времена. Потомок Разящего Камня никогда не должен принести бесчестья в нашу семью или предать наши обычаи. Все будет так, как велят нам Ата и наш закон.

Мартайя тяжело вздохнула и печально улыбнулась мужу.

— Да, Разящий Камень, все будет так, как велят нам Ата и наш закон. Я сделаю все, чтобы обращение прошло для нее легко и быстро. И для меня тоже.

Месяц плыл по восточной стороне неба, словно молчаливый призрак, пришедший посмотреть на это внушающее благоговейный страх событие. Осень принесла с собой холод, и шепот зимы становился все отчетливее. Сильный ветер, что частенько дул в священных горах, был наполнен колючими снежинками. Временный лагерь ханьюива был разбит на расстоянии одного дня пути от того места, где в ожидании возвращения племени находились женщины, выкармливавшие младенцев, и старшие дети, нянчившиеся со своими младшими братьями и сестрами. Только взрослые представители племени собрались в священном месте, где бесчисленное множество камней образовывало то, что называлось Колесом Исцеления. Оно было семьдесят футов [Семьдесят футов — примерно 21,4 метра. Один фут — 30,5 см. — Прим. перев.] в диаметре. От находящегося в центре алтаря к высоким краям тянулось двадцать восемь лучей. Вокруг Колеса располагались семь каменных пирамид, обращенных в сторону восходящего солнца. На алтаре, на подстилке из шалфея и других трав, лежали выбеленные солнцем черепа бизонов. Такие же черепа располагались на вершинах пирамид и в тех местах, где каменные лучи соединялись с кольцом. Рядом со шкурами стояли сосновые факелы. Пляшущие языки пламени освещали местность, ароматный дым лениво поднимался вверх, где его подхватывал и уносил прочь ветер. Внутри каменного кольца сидели тива в своих ритуальных масках и лучших одеждах. Остальные представители племени расположились за пределами кольца. Около алтаря стояли шаман, облаченный в специальные одежды для этого особого случая, а также матери и отцы участников церемонии, начала которой все ждали.

Звуки барабана заставили всех замолчать и приготовиться стать свидетелями священного ритуала. По преданию, этот ритуал пришел от древних предков ханьюива, звавшихся нахана. Их племя жило на этой земле так долго, что никто уже не помнил, откуда они пришли. Но потом другие племена прогнали их, назвав эту землю своей. Однако все знали, что Ата водрузил на гору Великую Стрелу, указывающую на запад, туда, куда его духовные последователи приходили, завершив охоту на бизонов, чтобы возблагодарить Создателя и помолиться о Его защите в будущем. Времени было мало, так как все должно было быть закончено до того, как другие племена придут, чтобы совершить свои ритуалы. Особые опасения вызывали люди из воинственного племени Птицы.

После завершения приготовлений барабаны возвестили Пятнистой Сове, что настало время для начала церемонии. Звуки, издаваемые трещоткой шамана, заставили замолчать всех. Даже птицы, звери и насекомые, казалось, послушались его бессловесного приказа. В воцарившейся тишине все погрузились в сосредоточенное созерцание.

Пятнистая Сова поднял череп бизона с алтаря, вознес его к темнеющим небесам и начал говорить нараспев:

— Ата, Создатель и Верховный Страж, обрати взор свой и слух на своих детей, собравшихся под луной. Ханьюива пришли просить Тебя сделать тива из этих девочек. Мы просим Тебя направлять и защищать их в то время, как они будут учиться и упражнять свое тело и мысли во имя своего нового предназначения. Предназначения, выбранного Тобой. Ата, Создатель и Верховный Страж, мы просим Тебя дать им долгую жизнь, чтобы служить их семьям и их народу, сильные тела, чтобы выполнять работу, и бесстрашные души, чтобы противостоять всем испытаниям. Мы просим Тебя дать им радость и гордость их новым званием, успеха в охоте, умения победить врагов, если те придут. Мы просим Тебя сохранить в них веру в Тебя и в наш закон. Мы просим Тебя взять их прошлые жизни, жизни дочерей, и дать им новые — жизни сыновей. Мы просим тебя даровать им силу, мужество и много славных дел. Мы просим Тебя о том, чтобы Ты не позволил ни одному мужчине, ни какому-либо соблазну отвратить их от выполнения своего долга, сбить их с этого нового пути. Ата, Создатель и Верховный Страж, мы просим Тебя услышать наши мольбы и ответить на них.

Пятнистая Сова положил череп бизона на ложе из шалфея и душистых трав.

— Матери, подойдите к своим детям. Переоденьте их и причешите по-другому, — приказал он.

Женщины подчинились словам шамана, который тут же присоединился к возносящим молитву соплеменникам.

Мартайя заплела длинные черные волосы Кайони в две косы. Теперь девочке никогда не будет позволено носить одну косу или распускать волосы. Затем она сняла с Кайони платье и надела на нее одежду мальчика, которую приготовила специально к церемонии. Это были лоскутные штаны, гетры, пояс с бахромой и рубашка. Закончив, она вернулась на свое место. На сердце у нее лежала тяжесть.

Шаман продолжал говорить, и его голос разносило эхо.

— Отцы, возьмите их кимы, чтобы Ата мог забрать их женские души. Он поместит их в священные сосуды и будет хранить там, где души тива встречаются после смерти.

Мужчины подняли вверх два маленьких глиняных горшочка, которые были намного меньше голов их дочерей. Пятнистая Сова зажег свою священную трубку и выпустил дым в сторону детей. После этого он знаком приказал опустить горшочки. Он вдул дым внутрь, и из горшочков вылетели разноцветные перышки. Внутри горшочков находились крохотные игрушки и одежда, которые означали, что жизнь женщин закончилась, вознеслась вместе с женским духом. К поясам девочек были прикреплены мешочки с высушенными половыми железами медведиц. Эти мешочки девочки должны будут носить до тех пор, пока им не исполнится шестнадцать лет. В конечном обряде посвящения железы медведиц будут помещены в расшитые бусинками мешочки вместе с другими лечебными снадобьями, и эти мешочки тива будут носить на шее до самой смерти.

— Отцы, раскрасьте те маски, что вы изготовили для них, — сказал Пятнистая Сова.

Кайони сидела тихо и неподвижно, пока Разящий Камень надевал на нее черную маску, закрывавшую все лицо. Ее карие глаза смотрели на отца, который нанес на маску мазки голубой, зеленой, желтой и красной краски. Именно эти цвета он выбрал для своей дочери. Пятилетняя девочка не понимала всего ужаса и жизненной важности происходящего, но она знала, что это событие особенное и она является его неотъемлемой частью. Ее переполняли радость и гордость от того, что именно ее и ее лучшую подругу Самбу удостоили этой великой чести. Она наблюдала за тем, как отец выдавил на ее правую ладонь сок красной рудбекии и растер его. Затем он нанес на ладонь красивую татуировку в виде маски. Девочку удивило, что она совсем не чувствует боли, хотя острая игла вонзалась в кожу много раз. Ей очень понравились те цвета, которые отец выбрал для нее. Ей не терпелось показать их остальным девочкам. Ведь больше никому из детей не было позволено присутствовать при церемонии, хотя она не понимала почему. Кайони не сомневалась, что остальные девочки станут упрашивать своих отцов сделать им такие же татуировки, как у нее и Самбы.

Мартайя смотрела на то, как нежное лицо ее любимой девочки исчезает под слоем краски. Теперь Кайони будет наносить эту маску все время, пока ей не исполнится шестнадцать лет. Тогда, после специального ритуала, ей будет дана маска, закрывающая все лицо, окаймленная черными и белыми перьями, особыми амулетами и спускающимися на грудь кистями с бусинами и маленькими перышками. Женщина смотрела на глиняный горшочек, в котором теперь была заключена душа ее дочери, — его поместят в специальное хранилище тива. В этом хранилище находились горшочки ее сестры и других тива. Мартайя снова посмотрела на яркую маску на лице ее любимого ребенка. Ее взгляд скользил по лицам остальных тива, включая Регим. Она знала, почему они используют маски. Это делалось для того, чтобы мужчины не думали о тива как о женщинах во время охоты, сражений или собраний, а также для того, чтобы ни один мужчина не смотрел на них с вожделением. Из-за этого и женщины племени забывали, что тива одного с ними пола, и относились к ним с подобающим уважением. Кроме того, благодаря маскам, мужчины из других племен не могли знать правду и не пытались поймать тива, чтобы взять их в рабство. До тех пор пока девочка не становилась достаточно взрослой, чтобы самостоятельно наносить рисунок маски на лицо после того, как он смывался, другие тива делали это, используя татуировку на ладони как подсказку. Мартайя хотела вытащить из-за пояса свое перо и помахать им, испрашивая таким образом разрешения обратиться к мужчинам. Она хотела сказать, что такое превращение девочек в мальчиков было неправильным и жестоким. Хотя она понимала, что почувствовала всю несправедливость этого только сейчас, когда Кайони постигла подобная участь.

Как может женщина забыть о том, что она не мужчина, когда у нее прекрасное лицо, которое она вынуждена прятать под маской, когда у нее вырастает грудь, когда ей приходится находиться в Хаукау в период между лунами, пережидая приход месячной крови, с содроганием думала Мартайя. Она знала, что по неписаному закону тива не могли иметь детей и мужчин-возлюбленных. Но если девушка должна стать охотником и охранником, она должна быть полностью равной в правах с мужчинами.

Мартайя ругала себя за эгоизм и гнев, но она не могла справиться в этот тяжелый момент со своими эмоциями. Если бы она не родилась второй по счету, то в эту луну она могла бы стать «мужчиной», ведь в их семье были одни только девочки. Она никогда бы не делила вигвам и ложе с Разящим Камнем, не знала бы мужской любви, поцелуев, объятий. А самым большим несчастьем для тива, как ей казалось, был запрет иметь детей. Но ребенок Разящего Камня не должен стать первым, опозорившим семью и все племя отказом выполнить свой долг. Мартайя поняла, что ей следует молиться Ата и принести ему жертву, чтобы Он дал ей силы и мужество сделать то, что она должна, чтобы простил ее за злые чувства и мысли.