Дженис Спрингер

Опасные игры

1

Снова этот сон. Он меня доконает. Я больше не могу видеть его, не могу! Каждую ночь. О, каждую ночь один и тот же сон! Я стала бояться ночей. Мне страшно засыпать. Потому что я знаю: как только закрою глаза и начну погружаться в спасительную для многих, но не для меня, темноту, вновь увижу этот кошмар.

Я боюсь его вовсе не потому, что опасаюсь, будто он может сбыться. Нет. Этот кошмар уже был явью. Все, что я каждую ночь вижу во сне, уже было. Я хочу все забыть – и не могу. Мои сны не позволяют.

Я перепробовала все, что только могла придумать: старалась не засыпать как можно дольше, изнуряла себя работой и физическими упражнениями, чтобы падать как убитая и спать без сновидений, включала на ночь лирическую музыку… Но ничего не помогало. Он все равно мне снится. Отрывками или полностью, но снится.

Марти закрывает глаза, стараясь ни о чем не думать, представляет синее-синее небо… но оно обрушилось недавно… Представляет цветущий сад и поющих птиц… почему же их пение похоже больше на крики стервятников?… Представляет прозрачный ручей с холодной и чистой водой… которая вдруг окрашивается в ярко-красный цвет…

Марти села на кровати, глубоко дыша и стараясь успокоиться. Все советы психолога тоже ни к чему не приводят.

Или я сойду с ума, или… Что мне делать?!

Марти смотрит на стену. Взгляд проникает сквозь нее, и Марти видит вечерний город, ярко освещенные витрины, темную тихую улицу и Мартина, идущего рядом с ней. Над ними всегда подшучивали из-за почти одинаковых имен. Марти и Мартин, забавно, не правда ли? Такое сходство казалось чуть ли не знаком свыше. Они действительно были очень похожи. Во всем.

Итак, Мартин идет рядом с ней и держит ее за руку. Они улыбаются, шутят, болтают ни о чем. Марти счастлива, и Мартин, конечно, тоже. А потом… Потом раздался громкий выстрел, так неестественно нарушивший городскую тишину. Следующая картина: Марти стоит на коленях рядом с распростертым телом своего друга и кричит. Он истекает кровью и непонимающим взглядом смотрит на нее. И никого рядом…

Марти всегда хотела, чтобы они были только вдвоем, всегда лишь вдвоем, чтобы никто не мог нарушить их уединение. А сейчас она молила небо о том, чтобы здесь была толпа народа. Да хоть кто-нибудь!

Но когда на ее крик прибежал первый человек, было уже поздно… И для Марти, и для Мартина, и для их отношений.

А теперь Марти каждую ночь видит все, что произошло в тот вечер. В деталях. Как будто это случилось только что или совершается прямо сейчас. И никакие психоаналитики ей не помогут.

2

– Опять плохо спала? – осведомился Шеф у Марти. Раньше он спрашивал сочувственно, а сейчас так, будто это и ему самому безумно надоело.

– С чего вы взяли? – спросила Марти, ленивым движением передвигая чашку с кофе на менее видное место.

– Ты стала рассеянной, Марти. Извини, что приходится тебе это говорить, но так дальше не может продолжаться. Ты же знаешь, что в нашей фирме не приветствуется подобная медлительность. К тому же я боюсь, что ты допустишь какую-нибудь ошибку в расчетах, и мне приходится перепроверять твою работу.

– И как успехи? – спросила Марти. – Нашли ошибки?

Шеф поморщился. Помимо медлительности и лени ему был неприятен еще и язвительный тон, которым Марти с ним частенько разговаривала.

– Пока еще не нашел ни одной, – нехотя признался он. – Но если такое все же случится?

– Но ведь не случилось.

– Марти, – Шеф говорил с ней, как с душевнобольной, с которой, как известно, лучше не спорить. – Я уверен в тебе. Ты ни разу меня не подвела за те несколько лет, что работаешь у нас, но когда я вижу твое изможденное лицо и усталый взгляд, то невольно начинаю думать о том, что ты скоро физически не сможешь работать.

– Насколько я знаю, при моей должности и не требуется никаких физических усилий, – ответила Марти упрямо. – Когда у вас будут ко мне конкретные претензии, я вас выслушаю. А пока мне гораздо больше мешает работать не моя усталость, а то, что вы меня отвлекаете по пустякам.

Шеф бросил на Марти последний взгляд, в котором читалось раздражение, и медленно отошел от ее стола. Он привык, что последнее слово всегда оставалось за ним. А в разговорах с Марти такого обычно не случалось.

Рут, коллега и лучшая подруга Марти, наклонилась к ней, чуть привстав со своего стула.

– Не стоит с ним так разговаривать, – сказала она. – Ты же знаешь, как ему не нравится такое обращение.

Марти пожала плечами.

– Меня это не касается. Мне тоже не нравятся его нападки.

– Зачем тебе лишние неприятности? Ты слышала, что он уволил на прошлой неделе Бранда за то, что тот опоздал всего на пять минут?

– Я не опаздываю, – ответила Марти, как будто это решало дело.

– Я всего лишь дала тебе совет, – сказала Рут и вернулась к работе.

Кажется, она обиделась, подумала Марти. Но Рут должна понимать, что я не в настроении обсуждать с кем бы то ни было свои проблемы… Или не должна? Я действительно веду себя неадекватно. Не принимаю сочувствия, пытаюсь отгородиться от всего мира. Даже мои друзья стараются сейчас как можно реже общаться со мной… Хотя нет, это я их отталкиваю. Впрочем, какая разница…

Марти погрузилась в расчеты и постаралась забыть обо всем. Однако колонки цифр и экран монитора не отвлекали ее от переживаний.

Шеф прав, подумала она. Несмотря на то, что я не делаю ошибок, мне очень сложно сосредоточиться. Он не знает, что и мне приходится перепроверять все расчеты, на что уходит в два раза больше положенного для работы времени. Этим и вызвана моя медлительность. Нужно все же что-то делать. Если так будет продолжаться, я не смогу не то что работать, но и жить нормально!

Когда рабочий день подошел к концу, Марти решила пригласить Рут поужинать. Совесть немного мучила Марти из-за того, что она нагрубила подруге.

– Я с удовольствием, – сказала Рут, улыбнувшись. – Но только после того, как заберу моего мальчишку от его бабули. Ты не против?

Конечно, Марти была не против. Ей нравился малыш Чарли, сын Рут. Ему было всего четыре года, но это был очень смышленый ребенок. Рут родила его от взбалмошного, но симпатичного тренера по дайвингу. Он не собирался жениться на ней, а Рут и не настаивала. Она призналась Марти, что безумно хотела ребенка и ей было абсолютно наплевать, будет его отец принимать участие в воспитании сына или нет. Рут вполне могла обеспечить и себя, и Чарли. Его отец иногда объявлялся – надо отдать ему должное – с подарками и, что гораздо важнее, с деньгами. Так что Рут была даже по-своему счастлива. Хотя Марти трудно было понять, в чем заключалось счастье Рут, учитывая ее положение матери-одиночки.

Так или иначе, Марти, Рут и малыш Чарли частенько ужинали вместе. Марти было интересно наблюдать за ними, да к тому же их компания в любом случае спасала ее от одиночества.

– Привет, Марти! – Чарли выбежал из дома бабушки.

Марти взяла его на руки.

– Чарли, как тебе не стыдно! – сказала Рут. – Ты же тяжелый. Да и слишком взрослый уже, чтобы проситься на руки.

– Мне не тяжело, – заверила Марти, улыбаясь. Она улыбалась только в присутствии Чарли.

– Пойду поговорю с твоей бабулей, – проворчала Рут. – Веди себя хорошо. Марти, не балуй его, он же не маленький!

Марти вручила Чарли заранее припасенную шоколадку. Он заговорщически подмигнул своей старшей подружке, и Марти снова рассмеялась и проследила взглядом за Рут, которая входила в дом. Миссис Ханнафорд была ее несостоявшейся тещей. Она обожала Чарли и терпеть не могла Рут, несправедливо считая, что та родила ребенка только для того, чтобы захомутать ее сына. Что заставляло ее так думать, если обожаемый сыночек не раз откровенно заявлял, что не собирается жениться в ближайшие сорок-пятьдесят лет?

– Как твои дела? – спросила Марти у Чарли.

– Хорошо, – пробормотал он, жуя шоколадку. – У тебя красивая футболка.

Понятно, на ее футболке был нарисован кролик, почему-то синего цвета. Разумеется, Марти никогда не ходила так на работу и всегда брала с собой костюм, чтобы переодеться. Марти терпеть не могла так называемую офисную одежду. Просто ненавидела! Она не могла заставить себя ходить по улице в пиджаке и строгой юбке. Ну, имеет человек право на маленькие странности?

– Хочешь, я подарю тебе такую же? – спросила Марти.

– Не стоит, – серьезно ответил Чарли. – Мама будет тебя ругать, что ты впустую тратишь свои деньги.

Марти не могла не рассмеяться.

– Я думаю, мы с ней как-нибудь договоримся, – сказала она.

Малыш кивнул.

– Тогда ладно.

Может, мне стоит чаще видеться с этой маленькой семьей? – подумала Марти. Чарли на меня хорошо действует. Я начинаю улыбаться и не думаю о своих кошмарах.

Рут вернулась с большим пакетом.

– Миссис Ханнафорд уведомила меня, что стирать вещи Чарли я должна сама, – пояснила Рут, по ее лицу было видно, что она рассержена. – Миссис Ханнафорд сказала, что мне следует лучше следить за своим сыном! Нет, ты представляешь, Марти: обвинить меня в том, что я плохо за ним слежу?!

– Не переживай так, Рут, – посоветовала Марти и, взяв Чарли за руку, направилась к машине. – Ты же знаешь, что она всегда к тебе придирается по пустякам. Почему же ты так остро реагируешь?

Рут села в автомобиль и завела мотор, Марти с Чарли расположились на заднем сиденье.

– Терпеть не могу несправедливые обвинения, – сказала Рут и замолчала.

Марти почувствовала, что сейчас нужно дать Рут возможность остыть, и тоже до самого ресторанчика не произнесла ни слова, как, впрочем, и Чарли, который вообще многое понимал лучше иных взрослых.

Рут снова начала улыбаться только после того, как принесли заказ.

– Ничто так не поднимает настроение, – сказала Рут, – как вкусная еда.

Марти кивнула.

– Не могу с тобой не согласиться. Так что там миссис Ханнафорд?

Марти знала, что Рут очень хочет об этом поговорить, но никогда не начнет разговор первой.

– Я не очень хотела бы при Чарли… – Рут бросила быстрый взгляд на сына.

Чарли улыбнулся.

– Ничего, мама, я тебя не выдам, – сказал он и перестал обращать на них внимание, занявшись своей порцией спагетти.

– Его чудный папаша приезжает на днях. – Рут вздохнула. – Поэтому бабулю начала бить нервная дрожь.

– Неужели миссис Ханнафорд до сих пор боится, что ее сынок возьмет тебя в законные жены и тем испортит свою репутацию ловеласа?

– Не знаю. В жизни не согласилась бы выйти за него, даже если бы он умолял меня на коленях, – фыркнула Рут. – Чарли, сядь прямо, пожалуйста.

– На твоем месте я просто пореже заходила бы к ней, – посоветовала Марти.

– Этого требуют приличия. Не могу же я просто встречать Чарли у ворот и не здороваться с этой старой… – Рут вовремя прикусила язык, вспомнив, что сын все прекрасно слышит и негоже при нем нелицеприятно отзываться о бабуле Ханнафорд. – Расскажи лучше, как у тебя дела, Марти. Ты действительно выглядишь усталой.

Марти пожала плечами. Что толку говорить об этом? Да, она устала, да, плохо себя чувствует, но что изменится, если она признается в этом?

– Марти, – Рут вздохнула, очевидно собираясь сказать подруге не очень приятную вещь, – может быть, тебе следует обратиться к психоаналитику? Не подумай ничего плохого, но…

– Рут, – Марти мягко улыбнулась ей, – неужели ты думаешь, что я не пыталась справиться со своими неврозами? Пока у меня ничего не получается.

– Но ведь уже полгода прошло, – напомнила Рут.

Марти вдруг расхотелось есть. Действительно, прошло полгода. Не так уж и мало, если подумать. Но и не много для человека, который пережил такой кошмар, как она.

– Что-нибудь слышно из полиции? – спросила Рут.

– Нет, – ответила Марти. – Они до сих пор не знают, кто это мог сделать. Никаких следов. Ты же знаешь, они стараются, как могут, ведь у Мартина было столько друзей в полиции…

– Убийцу обязательно найдут. – Рут положила свою ладонь поверх руки Марти. – И он будет наказан. Но тебе не следует так переживать. Ведь уже ничего не изменишь.

Ничего не изменишь… Нет, я могу кое-что изменить, если выясню, кто мог убить моего Мартина, подумала Марти. Только бы узнать…

Сегодня здесь слишком много людей, удивилась Марти, входя в главный комиссариат полиции. Что-то, наверно, случилось? Или я просто никогда раньше не замечала, что здесь творится?

– Привет! – поздоровался шедший ей навстречу Джон Бретт. Именно он занимался делом об убийстве Мартина. – Ты всегда точна, как электронные часы, – с улыбкой сказал Джон. – Я знал, что ты придешь сегодня.

Марти молча кивнула и огляделась по сторонам.

– Что у вас сегодня происходит? Я никогда не видела здесь такую суету.

– Покушение на министра. Ты разве не слышала?

– Нет… – Марти покачала головой. – Я сегодня не смотрела телевизор и не включала радио.

– Ты хоть иногда выходишь из дому? – усмехнувшись, спросил Джон.

– Меня мало волнуют покушения на каких-то министров… Кстати, он жив?

– Жив. – Джон открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил Марти пройти. – Сдается мне, что он сам и спланировал это покушение. Но доказать нам ничего не удастся, конечно.

– На что только не идут люди ради рекламы, – сказала Марти и замолчала, выжидательно глядя на Джона.

Тот начал копаться в ящике своего стола и перестал обращать на нее внимание. Марти откашлялась. Она понимала, что Джона не очень радует перспектива снова выслушивать ее, но ему придется потерпеть, поскольку Марти твердо решила не уходить до тех пор, пока Джон не расскажет, как идет расследование.

– Меня больше интересует другое покушение, – сказала Марти наконец. – То, что окончилось… гм… удачно для преступника. Есть что-нибудь новое, Джон?

Джон наконец оторвался от созерцания содержимого своего ящика, сел ровно, посмотрел на Марти и виновато сказал:

– К сожалению, никаких новостей. Марти подавила вздох.

Каждый раз, как прихожу сюда, подумала она, я надеюсь на то, что Джон скажет мне, что убийца пойман. Однако всякий раз этот полицейский говорит мне только одну фразу: «К сожалению, нет никаких новостей».

– Извини, мы делаем все, что можем, – продолжал Джон.

И это тоже он мне говорит каждый раз.

– Но возможные мотивы вы хотя бы выяснили? – спросила Марти. – Не могли же Мартина застрелить просто так?

Джон развел руками.

– Мартин бы полицейским… Хорошим полицейским. И ты прекрасно знаешь, что иногда он лез туда, куда не следовало бы.

– Ты тоже прекрасно знаешь, Джон, что Мартин почти ничего мне не рассказывал. Что ты имеешь в виду, говоря, будто он порой лез не в свое дело?

– Ну, хорошо, – Джон так шумно вздохнул, что заколыхались занавески на окнах. – Я скажу тебе кое-что. Но ты должна мне обещать, что будешь нема как рыба.

– Ты мог бы меня и не предупреждать, Джон, кому, по-твоему, я стану что-то рассказывать?

– Я боюсь не того, что ты проболтаешься, а что тоже впутаешься в какую-нибудь историю. У тебя такой характер, Марти.

Марти усмехнулась. Джон, безусловно, был прав. Она не станет сидеть сложа руки, если что-то узнает.

Вслух же она сказала:

– Джон, ты можешь не беспокоиться, мне просто нужно быть уверенной в том, что убийцу когда-нибудь поймают и накажут. Мне будет спокойнее, если я буду считать, что расследование не стоит на месте.

– Безусловно, оно не стоит на месте! – воскликнул Джон. – Все любили и уважали Мартина. Здесь у него много друзей, и каждый пытается сделать все возможное, чтобы арестовать человека, который причастен к этому убийству.

– Итак? – Марти вопросительно подняла брови.

Джон взглянул на дверь кабинета. Марти оглянулась: дверь была плотно закрыта.

– Я не хочу, чтобы меня потом обвинили в разглашении сведений, не предназначенных для чужих ушей, – пояснил Джон. – В общем, мы знаем, кто мог приказать убить Мартина.

Марти подалась вперед, ее глаза загорелись хищным огнем. Джон с тревогой взглянул на нее.

– И кто же это? – спросила она.

Джон в раздумье забарабанил пальцами по столу.

– Послушай, – сказала Марти, – неужели ты думаешь, что, после того как ты назовешь мне имя, я пойду к этому человеку и попытаюсь задушить его собственным руками? Ты же знаешь, все, что ты скажешь мне, останется между нами. Никто никогда не узнает, что ты назвал мне это имя.

– Мартину незадолго до того, как его убили, – начал Джон, – поручили заниматься неким расследованием, суть которого тебя, впрочем, не касается… Но оно могло потопить одного очень влиятельного человека… Ты что-нибудь слышала об Арнольде Блэкуэлле?

Марти в изумлении открыла рот.

– Конечно, я слышала, Джон. Кто о нем не слышал в нашем городе? Но какое отношение мог иметь обыкновенный полицейский к Арнольду Блэкуэллу?

– Мартин кое-что случайно узнал… Я предупреждал его, чтобы он не лез в это дело! – воскликнул Джон с досадой.

– Что такого мог узнать Мартин, чтобы насолить Блэкуэллу?

– Этого я тебе не скажу, и не проси, – ответил Джон. – Но Мартин на тот момент уже знал столько, что я удивляюсь, почему тебя не убили вместе с ним, ведь ты его подружка… – Он запнулся и с беспокойством взглянул на Марти.

Она улыбнулась.

– Если ты боишься, что это испугает меня… Спасибо за информацию, Джон.

Марти поднялась и протянула ему руку.

– Умоляю тебя, Марти, только не натвори глупостей! Я не должен был тебе ничего говорить.

– Джон, все в порядке. И… я понимаю, что вряд ли Арнольд Блэкуэлл когда-нибудь попадет в тюрьму. Он для этого слишком могущественен. Сильные мира сего, как правило, не оказываются за решеткой. Да и доказать его причастность к убийству будет непросто. Лицо Джона омрачилось.

– Ты права, Марти, но я клянусь тебе, что лично сделаю все возможное, чтобы…

– Я знаю, – прервала его Марти и грустно улыбнулась. – До встречи, Джон.

Он кивнул. Марти вышла из кабинета и направилась к выходу. Она думала об одном: убийца Мартина никогда не будет наказан. Она не могла этого допустить.

Полиция ничего не сделает. Арнольд Блэкуэлл так и останется безнаказанным… Ну, нет, она этого так не оставит!