2

Наша квартира была похожа на рекламную картинку: в окна било яркое солнце, стол на кухне ломился от вкусностей. Айрис рисовала, сидя за журнальным столиком, Джон развалился в кресле, ковер устилали субботние газеты. Я надеялась, Джон промолчит, но стоило мне войти в комнату, как он тут же вскинул глаза:

— Ну что, успокоилась?

— Прости.

— И все?

— Прости, что я тебе такого наговорила. Я не хотела. Надеюсь, вечеринка получится замечательная. Обещаю, что больше не сорвусь.

— По-моему, ты просто издеваешься.

И уткнулся в газету. Я выдохнула.

Айрис улыбнулась.

— Посмотри, что я нарисовала. — У нее получился сказочный замок из стекла и зеркал, уходивший в синее небо. — Это наш новый дом, — пояснила она. — Папочка его построит, когда мы разбогатеем. Тут вот башенка, — она указала на самую низкую башню, — а это называется «бойница».

— Умница, — похвалил Джон. — Хочешь, расскажу, что такое бастион?

— Нет, спасибо. — Айрис сунула в рот кончик фломастера. — А сейчас я нарисую указатели для вечеринки, чтобы гости знали, что туалет наверху.

Я чмокнула сестренку в макушку. От нее пахло печеньем.

— Это же сколько тебе придется рисовать!

Она кивнула.

— Ничего, у меня безграничное терпение.

Порой мне не верится, что мы родные сестры. И не только потому, что Айрис в свои шесть лет знает уйму слов: она еще и очень талантливая. И безумно красивая. Как инопланетянка. Вот так причудливо сплелись гены мамы и Джона. Я по сравнению с ними просто уродина.

Джон тряхнул газетой.

— Без комплексов, — сказал он. — Восемь букв, вторая «м».

Жаль, что я так мало знаю. Мне бы хотелось блеснуть перед ним интеллектом.

— Я сперва подумал, что «аморальный», — добавил Джон, — но оно слишком длинное.

Может, ему и правда нужна помощь? Я плюхнулась на диван напротив.

— Хочешь, посмотрю в интернете?

— Не надо, так нечестно. — М-да, помощь ему явно не нужна. Он щелкнул ручкой по газете. — Ты ведь переоденешься к приходу гостей?

Я оглядела свои джинсы. На колене дыра, края штанин в грязи. Я ходила в них вчера и сегодня утром снова натянула, не проверив, чистые ли.

— Да, я надену платье.

— Отлично. И какое же?

— Новое. Потом покажу. Сперва помогу маме.

Мама на кухне гремела посудой. Коллеги Джона привыкли к вечеринкам, еду для которых заказывают в ресторане, но он заявил: мол, хочу, чтобы на этот раз все было домашнее, так что маме пришлось расстараться.

Я вжалась в диван: меня вдруг охватил ужас. Все эти архитекторы, коллеги Джона, наверняка такие же умники и модники, как он сам. И я весь вечер буду чувствовать себя последним ничтожеством.

Джон сложил газету и взял сигареты.

— Айрис, я хочу покурить. Будь добра, выйди минут на десять.

— Но я занята.

— Передохни, потом вернешься и доделаешь, — он улыбнулся. — Иди пока к себе или к маме на кухню.

Она положила фломастер и взяла другой.

— Никуда я не пойду.

— Доченька, я не хочу, чтобы ты дышала дымом, тебе это вредно.

Айрис сняла колпачок с фломастера.

— Тебе тоже.

Джон рассмеялся.

— Ладно.

— Папа, тебе вредно курить.

— Ну хорошо, твоя взяла, — Джон поднял руки. — Сделаешь мне чаю?

Айрис подозрительно насупилась.

— А когда я уйду, ты закуришь?

Джон махнул сигаретой.

— Обещаю, что если ты заваришь мне чаю и принесешь печенье, я вообще курить брошу.

Сестренка спрыгнула со стула и протянула руку.

— Давай сюда. — Джон отдал ей сигарету, и Айрис погладила его по голове. — Вот молодец.

Меня он никогда так не слушался. А жаль. Я бы ему командовала: «Сидеть!», «Лежать!», «К ноге!», «Служи!»

— Я так понимаю, — начал Джон, и до меня только сейчас дошло, что он специально отослал Айрис, — ты донимала Касса, чтобы он сегодня приехал?

У меня екнуло сердце.

— Это он тебе сказал?

Джон достал из пачки сигарету и закурил.

— Ты же сама рассказала маме.

Я почувствовала, что краснею. Вздохнула, словно все, что связано с Кассом, вызывает у меня дикую скуку, и развалилась на диване.

— Допустим, я написала ему сообщение. Допустим, попросила приехать.

— И что он ответил?

— Что занят. — Я уставилась на свои пальцы.

— Ты из-за этого психанула? — Он подался вперед в клубах дыма. — Мы же с тобой уже это обсуждали. Я не хочу, чтобы он все бросил и сорвался из Манчестера в Лондон.

Я рассматривала ногти и шелушащееся пятно на ладони.

— У него скоро экзамены, — продолжал Джон. — Никто не ждал, что он сегодня приедет. И теперь он чувствует себя виноватым.

— Я вовсе не этого добивалась.

Джон нахмурился. У меня колотилось сердце.

— А чего ты добивалась, Александра?

Если коротко, то вот чего: чтобы Касс захотел прожить со мной всю жизнь. Но в этом я ни за что не признаюсь. По крайней мере, пока не докажу Джону, что достойна его сына.

— Отстань ты уже от парня, — попросил Джон.

— Я думала, вам с мамой будет приятно, если он приедет.

— Он и так приедет, когда сдаст сессию. — Джон натянуто улыбнулся. — А вот если ты не прекратишь к нему приставать, может и передумать.

Чудовище во мне заорало во все горло, но я промолчала.

— Я не пристаю. Я общаюсь.

— Значит, поменьше с ним общайся.

— Как скажешь, — механическим голосом произнесла я.

— Теперь о вечеринке. Я больше не хочу скандалов, поэтому, уж пожалуйста, постарайся вести себя как следует, договорились?

— Я буду помогать маме. Разносить канапе.

— Правда? А ты справишься?

— Не волнуйся. Я ничего не уроню.

— Главное — следи за своим поведением, — он затушил сигарету о край пепельницы. — Я всего лишь прошу тебя быть вежливой с моими друзьями и супервежливой с моим боссом.

— Это еще почему? Надеешься, что тебя повысят?

Джон рассмеялся.

— Думаешь, тебе удастся его убедить?

В Норвегии есть долина, обитатели которой по полгода не видят солнца, мерзнут и хмурятся. Но в один прекрасный день кто-то придумал укрепить на вершине горы гигантские зеркала, отражающие солнце, а на городской площади поставить лавочки, чтобы люди сидели, подставив лица свету. Живя в тени, о солнце боишься и мечтать, и когда оно наконец пригревает, не помнишь себя от счастья.

— Буду паинькой, — пообещала я. — Клянусь. К концу вечера ты будешь мной гордиться.

Джон кивнул, и на миг, похоже, поверил, что это вообще возможно.

3

С Джоном я познакомилась в семь лет: мама позвала его в гости. Я нарядилась в платье с блестками, мама надела любимую юбку, отороченную кружевом, и новую розовую блузку, — прозрачную, но мама сказала, мол, не страшно, у нее красивый лифчик. Она убрала квартиру, пропылесосила, побрызгала освежителем воздуха. Купила пиво, поставила в холодильник.

В ожидании Джона мы залезли на сайт архитектурной фирмы, в которой он работал. Нажали кнопку «О нас»: на экране показались фотографии всех сотрудников.

— Вот он, — указала мама. — Правда, у него красивая улыбка?

Проектов домов, которые строил Джон, на сайте не оказалось, поскольку он был всего лишь наемным сотрудником, а не компаньоном, так что со странички проектов мы снова переключились на фото сотрудников. Потом мама посмотрела время на телефоне и подошла к окну.

— При свете дня он, наверное, наш дом-то и не узнает, — заметила мама. — Обычно он приходит, когда уже темно.

— Обычно? — удивилась я.

— Ты уже в это время спишь, — отмахнулась мама.

И позвонила подруге Мерьем.

— Может, он забыл? Или испугался? Или попал в аварию? — Мама ушла на кухню, но я все равно ее слышала. — Как думаешь, может, он просто цену себе набивает? Или это из-за Лекс? Он просил меня отправить ее на выходные к дедушке. Наверное, и правда стоило?

Я кружилась, только чтобы все это не слышать. Юбка вертелась вокруг меня.

— Он прислал эсэмэску, — сообщила мама, вернувшись в гостиную. — Опаздывает, но все-таки придет. Слава богу.

Я сделала пируэт, юбка колыхнулась.

— Какая ты у меня растрепа, — сказала мама.

Усадила меня на табурет в гостиной и заново причесала. Потом попросила меня надеть туфли, хотя мы были дома, и сходила за ними сама. Поменяла серьги, подкрасила губы. Заметила, что мои волосы живут собственной жизнью, и еще раз заплела мне косу. Мне было приятно: она уже с месяц не заплетала мне косы.

— Он здесь! — вдруг вскрикнула мама, спихнула меня с табурета и бросила расческу на книжную полку. Оттащила меня от окна. — Еще не хватало, чтобы он тебя заметил!

Замерла в центре комнаты, положив руку на живот.

— Дыши, — велела она себе.

Я еще никогда не видела, чтобы мама так волновалась. Словно теперь от нее ничего не зависело.

Запищал домофон, мама неторопливо подошла к двери. Помедлила, не отвечая, я видела, как она считает до десяти, шевелит губами. Потом нажала на кнопку и произнесла как ни в чем не бывало:

— Кто там? — и добавила, услышав ответ: — А, привет, заходи.

Мама подмигнула мне, и мы принялись ждать. Наконец на площадке раздался стук шагов.

— Лекси, познакомься, это Джон, — представила мужчину мама, когда он вошел в коридор, поманила меня и легонько склонила голову перед ним, точно он был король. — А это моя дочь Лекси.