2
Наша квартира была похожа на рекламную картинку: в окна било яркое солнце, стол на кухне ломился от вкусностей. Айрис рисовала, сидя за журнальным столиком, Джон развалился в кресле, ковер устилали субботние газеты. Я надеялась, Джон промолчит, но стоило мне войти в комнату, как он тут же вскинул глаза:
— Ну что, успокоилась?
— Прости.
— И все?
— Прости, что я тебе такого наговорила. Я не хотела. Надеюсь, вечеринка получится замечательная. Обещаю, что больше не сорвусь.
— По-моему, ты просто издеваешься.
И уткнулся в газету. Я выдохнула.
Айрис улыбнулась.
— Посмотри, что я нарисовала. — У нее получился сказочный замок из стекла и зеркал, уходивший в синее небо. — Это наш новый дом, — пояснила она. — Папочка его построит, когда мы разбогатеем. Тут вот башенка, — она указала на самую низкую башню, — а это называется «бойница».
— Умница, — похвалил Джон. — Хочешь, расскажу, что такое бастион?
— Нет, спасибо. — Айрис сунула в рот кончик фломастера. — А сейчас я нарисую указатели для вечеринки, чтобы гости знали, что туалет наверху.
Я чмокнула сестренку в макушку. От нее пахло печеньем.
— Это же сколько тебе придется рисовать!
Она кивнула.
— Ничего, у меня безграничное терпение.
Порой мне не верится, что мы родные сестры. И не только потому, что Айрис в свои шесть лет знает уйму слов: она еще и очень талантливая. И безумно красивая. Как инопланетянка. Вот так причудливо сплелись гены мамы и Джона. Я по сравнению с ними просто уродина.
Джон тряхнул газетой.
— Без комплексов, — сказал он. — Восемь букв, вторая «м».
Жаль, что я так мало знаю. Мне бы хотелось блеснуть перед ним интеллектом.
— Я сперва подумал, что «аморальный», — добавил Джон, — но оно слишком длинное.
Может, ему и правда нужна помощь? Я плюхнулась на диван напротив.
— Хочешь, посмотрю в интернете?
— Не надо, так нечестно. — М-да, помощь ему явно не нужна. Он щелкнул ручкой по газете. — Ты ведь переоденешься к приходу гостей?
Я оглядела свои джинсы. На колене дыра, края штанин в грязи. Я ходила в них вчера и сегодня утром снова натянула, не проверив, чистые ли.
— Да, я надену платье.
— Отлично. И какое же?
— Новое. Потом покажу. Сперва помогу маме.
Мама на кухне гремела посудой. Коллеги Джона привыкли к вечеринкам, еду для которых заказывают в ресторане, но он заявил: мол, хочу, чтобы на этот раз все было домашнее, так что маме пришлось расстараться.
Я вжалась в диван: меня вдруг охватил ужас. Все эти архитекторы, коллеги Джона, наверняка такие же умники и модники, как он сам. И я весь вечер буду чувствовать себя последним ничтожеством.
Джон сложил газету и взял сигареты.
— Айрис, я хочу покурить. Будь добра, выйди минут на десять.
— Но я занята.
— Передохни, потом вернешься и доделаешь, — он улыбнулся. — Иди пока к себе или к маме на кухню.
Она положила фломастер и взяла другой.
— Никуда я не пойду.
— Доченька, я не хочу, чтобы ты дышала дымом, тебе это вредно.
Айрис сняла колпачок с фломастера.
— Тебе тоже.
Джон рассмеялся.
— Ладно.
— Папа, тебе вредно курить.
— Ну хорошо, твоя взяла, — Джон поднял руки. — Сделаешь мне чаю?
Айрис подозрительно насупилась.
— А когда я уйду, ты закуришь?
Джон махнул сигаретой.
— Обещаю, что если ты заваришь мне чаю и принесешь печенье, я вообще курить брошу.
Сестренка спрыгнула со стула и протянула руку.
— Давай сюда. — Джон отдал ей сигарету, и Айрис погладила его по голове. — Вот молодец.
Меня он никогда так не слушался. А жаль. Я бы ему командовала: «Сидеть!», «Лежать!», «К ноге!», «Служи!»
— Я так понимаю, — начал Джон, и до меня только сейчас дошло, что он специально отослал Айрис, — ты донимала Касса, чтобы он сегодня приехал?
У меня екнуло сердце.
— Это он тебе сказал?
Джон достал из пачки сигарету и закурил.
— Ты же сама рассказала маме.
Я почувствовала, что краснею. Вздохнула, словно все, что связано с Кассом, вызывает у меня дикую скуку, и развалилась на диване.
— Допустим, я написала ему сообщение. Допустим, попросила приехать.
— И что он ответил?
— Что занят. — Я уставилась на свои пальцы.
— Ты из-за этого психанула? — Он подался вперед в клубах дыма. — Мы же с тобой уже это обсуждали. Я не хочу, чтобы он все бросил и сорвался из Манчестера в Лондон.
Я рассматривала ногти и шелушащееся пятно на ладони.
— У него скоро экзамены, — продолжал Джон. — Никто не ждал, что он сегодня приедет. И теперь он чувствует себя виноватым.
— Я вовсе не этого добивалась.
Джон нахмурился. У меня колотилось сердце.
— А чего ты добивалась, Александра?
Если коротко, то вот чего: чтобы Касс захотел прожить со мной всю жизнь. Но в этом я ни за что не признаюсь. По крайней мере, пока не докажу Джону, что достойна его сына.
— Отстань ты уже от парня, — попросил Джон.
— Я думала, вам с мамой будет приятно, если он приедет.
— Он и так приедет, когда сдаст сессию. — Джон натянуто улыбнулся. — А вот если ты не прекратишь к нему приставать, может и передумать.
Чудовище во мне заорало во все горло, но я промолчала.
— Я не пристаю. Я общаюсь.
— Значит, поменьше с ним общайся.
— Как скажешь, — механическим голосом произнесла я.
— Теперь о вечеринке. Я больше не хочу скандалов, поэтому, уж пожалуйста, постарайся вести себя как следует, договорились?
— Я буду помогать маме. Разносить канапе.
— Правда? А ты справишься?
— Не волнуйся. Я ничего не уроню.
— Главное — следи за своим поведением, — он затушил сигарету о край пепельницы. — Я всего лишь прошу тебя быть вежливой с моими друзьями и супервежливой с моим боссом.
— Это еще почему? Надеешься, что тебя повысят?
Джон рассмеялся.
— Думаешь, тебе удастся его убедить?
В Норвегии есть долина, обитатели которой по полгода не видят солнца, мерзнут и хмурятся. Но в один прекрасный день кто-то придумал укрепить на вершине горы гигантские зеркала, отражающие солнце, а на городской площади поставить лавочки, чтобы люди сидели, подставив лица свету. Живя в тени, о солнце боишься и мечтать, и когда оно наконец пригревает, не помнишь себя от счастья.
— Буду паинькой, — пообещала я. — Клянусь. К концу вечера ты будешь мной гордиться.
Джон кивнул, и на миг, похоже, поверил, что это вообще возможно.
3
С Джоном я познакомилась в семь лет: мама позвала его в гости. Я нарядилась в платье с блестками, мама надела любимую юбку, отороченную кружевом, и новую розовую блузку, — прозрачную, но мама сказала, мол, не страшно, у нее красивый лифчик. Она убрала квартиру, пропылесосила, побрызгала освежителем воздуха. Купила пиво, поставила в холодильник.
В ожидании Джона мы залезли на сайт архитектурной фирмы, в которой он работал. Нажали кнопку «О нас»: на экране показались фотографии всех сотрудников.
— Вот он, — указала мама. — Правда, у него красивая улыбка?
Проектов домов, которые строил Джон, на сайте не оказалось, поскольку он был всего лишь наемным сотрудником, а не компаньоном, так что со странички проектов мы снова переключились на фото сотрудников. Потом мама посмотрела время на телефоне и подошла к окну.
— При свете дня он, наверное, наш дом-то и не узнает, — заметила мама. — Обычно он приходит, когда уже темно.
— Обычно? — удивилась я.
— Ты уже в это время спишь, — отмахнулась мама.
И позвонила подруге Мерьем.
— Может, он забыл? Или испугался? Или попал в аварию? — Мама ушла на кухню, но я все равно ее слышала. — Как думаешь, может, он просто цену себе набивает? Или это из-за Лекс? Он просил меня отправить ее на выходные к дедушке. Наверное, и правда стоило?
Я кружилась, только чтобы все это не слышать. Юбка вертелась вокруг меня.
— Он прислал эсэмэску, — сообщила мама, вернувшись в гостиную. — Опаздывает, но все-таки придет. Слава богу.
Я сделала пируэт, юбка колыхнулась.
— Какая ты у меня растрепа, — сказала мама.
Усадила меня на табурет в гостиной и заново причесала. Потом попросила меня надеть туфли, хотя мы были дома, и сходила за ними сама. Поменяла серьги, подкрасила губы. Заметила, что мои волосы живут собственной жизнью, и еще раз заплела мне косу. Мне было приятно: она уже с месяц не заплетала мне косы.
— Он здесь! — вдруг вскрикнула мама, спихнула меня с табурета и бросила расческу на книжную полку. Оттащила меня от окна. — Еще не хватало, чтобы он тебя заметил!
Замерла в центре комнаты, положив руку на живот.
— Дыши, — велела она себе.
Я еще никогда не видела, чтобы мама так волновалась. Словно теперь от нее ничего не зависело.
Запищал домофон, мама неторопливо подошла к двери. Помедлила, не отвечая, я видела, как она считает до десяти, шевелит губами. Потом нажала на кнопку и произнесла как ни в чем не бывало:
— Кто там? — и добавила, услышав ответ: — А, привет, заходи.
Мама подмигнула мне, и мы принялись ждать. Наконец на площадке раздался стук шагов.
— Лекси, познакомься, это Джон, — представила мужчину мама, когда он вошел в коридор, поманила меня и легонько склонила голову перед ним, точно он был король. — А это моя дочь Лекси.