Джон протянул мне руку, и я пожала ее.

— Привет, — сказал он. — Рад познакомиться.

— Спасибо, — ответила я. Других слов у меня для него не нашлось, так что мы просто глазели друг на друга. От его улыбки было тепло, как под лампой.

4

«Иди вниз, — велела я себе. — Ты должна это сделать».

Но, глядя с верхней площадки пожарной лестницы на шикарных гостей в саду, я чувствовала себя Золушкой. Или, скорее, ее уродиной-сестрой, той самой, которая отрезала себе пятку, чтобы влезть в хрустальную туфельку. В маминых изящных туфельках мои ноги казались здоровенными, как ласты, а руки неуклюже торчали из рукавов. Мама туго меня подпоясала, так что платье облепило грудь и бедра, и сказала: «Моя красавица».

Платье, которое я собиралась сегодня надеть, сидело на мне в точности так, как обещало описание на сайте: «Подчеркивает достоинства и прячет недостатки». В нем я выглядела классно. Но когда я спустилась в гостиную и продемонстрировала свой наряд Джону, он закричал: «Нет-нет!» — и позвал маму.

— Платье слишком откровенное, — заявил он, тыча в меня пальцем. — Так нельзя ходить. Это ты ей купила?

Мама ответила, что в первый раз видит это платье; пришлось сознаться, что я тайком воспользовалась ее аккаунтом на «Амазоне». Джон попенял маме за то, что она плохо следит за дочерью; я извинилась и в который раз пообещала, что буду паинькой.

Мама обняла меня и увела к себе в комнату.

— Пойдем поищем что-нибудь еще.

Она перебирала плечики в гардеробе, вынимала то одно платье, то другое, прикладывала ко мне, хмурилась и вешала обратно. Наконец выудила черное платье в прозрачном целлофановом чехле из химчистки.

— Вот это, — сказала мама. — С запа́хом. Купила на дедушкины похороны.

— Весело, ничего не скажешь.

— Дорогое, между прочим. Будешь выглядеть солидно.

— Я буду выглядеть так, словно у меня кто-то умер. На вечеринку такое не надевают!

Мама рассмеялась.

— Ну, то, что выбрала ты, для вечеринки тоже чересчур.

— Ладно, я его надену, но только если ты дашь мне бабушкино ожерелье. — Мой дедушка, мамин папа, подарил его моей бабушке на сорокалетие свадьбы: это ли не доказательство, что бывает любовь до гроба? — Между прочим, дедушка говорил, что когда мне будет шестнадцать, мы с тобой сможем носить его по очереди.

— Но тебе пока что пятнадцать.

— Сегодня особый случай, да и жаль, что такая красота лежит взаперти.

Мама отказала, мол, ожерелье слишком дорогое, и если я его посею, она не переживет.

Я надела платье, мама сделала мне прическу.

— Я тебе не рассказывала, — проговорила она, — но когда мы с тобой только-только перебрались в эту квартиру, мы с дедушкой не разговаривали. Он злился на меня за то, что я забеременела так рано. И еще ему было стыдно, что твой отец от меня отказался.

— Ты же не виновата.

— Ну, мне тоже надо было думать головой. А я пустила будущее псу под хвост. — Она улыбнулась мне в зеркале. — Я согласилась, чтобы дедушка оплатил мне жилье, но и только. Я хотела ему доказать, что и сама справлюсь. Мне восемнадцать, на руках ребенок, в Лондоне не знаю ни души. Ни работы, ни друзей, ни денег.

— Зато у тебя была я.

— Да, у меня была ты. И ты была чудом. — Мама туго завязала мои волосы лентой. — Но порой мне по несколько дней не с кем было словом перемолвиться. Я сидела в парке, смотрела на парочки с детьми и сама себе казалась инопланетянкой. Потом я познакомилась с Мерьем, у меня появились подруги, но мне все равно приходилось туго. С мужчинами я не встречалась несколько лет и даже подумывала, что меня уже никто и никогда не полюбит.

— Мам, фу!

Она рассмеялась и собрала мои волосы в пучок.

— Подрастешь — поймешь. Я лишь пытаюсь тебе объяснить, что когда в моей жизни появился Джон, мне показалось, будто во мне снова зажегся свет.

— Фу-у-у!

— Поэтому мне так важно, чтобы вы с ним поладили.

— Да ты мне постоянно об этом твердишь.

— А теперь, раз мы с ним поженимся, тем более.

— Ладно. Поняла.

— Вот и хорошо. Кстати, Мерьем сегодня тоже придет, так что тебе будет с кем поговорить.

— Она твоя подруга, а не моя.

— Но ты с ней сто лет знакома, вот и поболтаете. К тому же, может, она будет с Беном.

— А его ты зачем пригласила? Я его и так в школе каждый день вижу. Вот была охота с ним общаться! — По маминому лицу пробежала тень, и я спросила: — Ты думаешь, у меня нет друзей?

Она вздохнула.

— Нет, я думаю, что у нас осталось ровно двадцать минут до прихода гостей. — Она заколола пучок на моей макушке. — Готово.

У меня вечно все не слава богу. Даже волосы непослушные, и приходится их закалывать. И мне хотелось, чтобы хоть что-то было как надо. Так что, когда мама ушла одевать Айрис, я тайком забрала из шкатулки ожерелье. Толстая золотая цепь с восемью рубинами: такое и королеве впору. Камни полыхали огнем.

И теперь, стоя на верхней площадке пожарной лестницы, я подставила ожерелье свету.

— Дедушка, — прошептала я, — пошли мне сил.

Чтобы мертвые помогли, им надо дать что-нибудь взамен — например, оставить угощение, оказать какую-нибудь услугу, да хотя бы сохранить их тайны. Всякий раз, как я просила дедушку о помощи, обещала, что никогда его не забуду.

Айрис нарядилась эльфом. Она кружилась на лужайке, и у нее за спиной развевались локоны и блестели крылышки. Заметив меня, она меня окликнула и помахала рукой. Я махнула в ответ, и сестренка взбежала ко мне по лестнице. Я взяла ее на руки, Айрис обхватила меня ножками за талию, и я принялась ее кружить.

Наблюдавший за нами Джон крикнул:

— Осторожнее, Александра, не упадите с лестницы!

Я аккуратно поставила Айрис на ноги.

— Пожелай мне удачи с канапе.

— Хочешь, я тебе помогу?

— Я обещала, что сама справлюсь. И пообщаюсь с гостями.

— Можем вместе. Получится, что ты уже вроде как общаешься.

Я взяла Айрис за руку.

— Только чур говори ты.

— А ты будешь держать поднос?

— Именно. Будем действовать сообща, как сестры. Ты умная, а я сильная.

Айрис блистала. Я держала поднос и старалась ничего не уронить, а малышка щебетала ангельским голоском:

— Кростини? Еще есть тарталетки из слоеного теста, волованы и креветки в кляре. Все очень вкусное, я пробовала.

Гости таяли от одного лишь взгляда на нее.

— До чего милая девочка!

— Чудесная.

— Неудивительно, вся в отца…

— Она с каждым днем все красивее, клянусь.

— А старшая кто?

— Она не его дочь.

Да, пока не его. Но после свадьбы стану его.

Я обняла Айрис.

— И как только у тебя получается всех очаровать? — спросила я.

— Я им улыбаюсь.

— Ты не устаешь улыбаться? Челюсть же заболит!

— Чтобы хмуриться, требуется больше мышц, — сердито бросила сестра.

Я рассмеялась. А за мной и Айрис.

Мы раздали два подноса закусок и почти закончили третий, когда увидели Мерьем. Айрис бросилась к ней и обняла. Мерьем протянула ко мне руки.

— Лекси, сто лет тебя не видела.

Из-за подноса я толком не могла ее обнять, поэтому просто подалась к ней, и Мерьем погладила меня по спине.

— Ну как ты? — спросила она.

— Нормально. — Я пожала плечами.

— Она не любит чужих, — пояснила Айрис. — А еще она думает, что от улыбок заболит челюсть.

Мерьем рассмеялась.

— Бедняга Лекс. Трудно улыбаться незнакомцам, да еще таким расфуфыренным. Ты представь, как они сидят на унитазе: у меня всегда срабатывает.

Айрис так расхохоталась, что на нас стали оборачиваться. Мне было приятно, что со стороны это выглядело так, словно нам веселее, чем им. Я рассказала Мерьем, что сперва хотела надеть красное платье, но Джон его забраковал.

— Оно клевое, — сказала я. — Куда круче этого.

Мерьем погладила меня по руке и заверила, что ни одно платье не спрячет мою юную красоту.

Мы поболтали о том, как неожиданно, что Джон после стольких лет все-таки позвал маму замуж. Я предположила, что он сделал это в пику маме Касса, которая отказалась давать ему развод, а Айрис ответила, что, наверное, бывшая его до сих пор любит, а я сказала: нет, просто она стерва, и мы снова рассмеялись.

— О, а вот и знакомые, — наконец бросила Мерьем. — Не возражаете, девочки, если я отойду поболтать?

Айрис озорно улыбнулась.

— Чур я первая. — И ускакала прочь, потряхивая крылышками. Мы с Мерьем проводили ее глазами. Без нее как-то сразу стало пусто.

— Если хочешь, пойдем со мной, — предложила Мерьем.

Я поняла, что она просто меня пожалела.

— Нет, мне сперва надо раздать закуски. — Я указала на поднос.

— Давай я позову Бена, он тебе поможет. Вон он там, у бара.

Бен открывал бутылку пива. Мы с ним ровесники, почему это ему можно пить пиво, а мне нельзя? И одет он был кое-как — джинсы да балахон с капюшоном.

— Иди поздоровайся. — Мерьем толкнула меня локтем.

— Непременно, только сперва раздам канапе.

Мерьем погладила меня по спине и ушла к приятелям. Я сделала очередной круг по саду, стараясь держаться спокойно и дружелюбно, как Айрис.

— Кростини? Тарталетку?

Мама с Джоном о чем-то беседовали у ограды, я подошла и протянула им поднос.

— Не хотите волованчик?