5

Лежа в постели, я позвонила Кассу и шепотом призналась:

— Я опять накосячила.

— За это мы тебя и любим, — ответил Касс. — С тобой не соскучишься…

— Я, наверное, испортила твоему отцу карьеру. Все на меня глазели.

— Забей. Пусть думают, что хотят. Тебе-то какая разница?

Я рассказала про Роджера; Касс расхохотался. Но лишь потому, что я выставила себя крутой девчонкой, которая пинками гоняла нажравшегося урода по саду. Не могла же я сказать ему правду. Слишком поздно, и я устала.

— Твой отец никогда меня не полюбит, — прошептала я.

— Да ну брось, любит он тебя.

— Я надеялась, что теперь, когда они с мамой собираются пожениться, мы с ним наконец поладим и я не буду злиться.

— Ты у нас девушка с характером, Лекс. Тут уж ничего не поделать.

— А с тех пор, как ты уехал, я и вовсе пошла вразнос. Если не приедешь, я кого-нибудь убью.

— Не могу я приехать в середине семестра.

— Ну хотя бы на выходные! Обещай, что подумаешь.

Я окинула взглядом свои ноги в пижаме и вздохнула. Касс в трубке тоже вздохнул. Я застегнула его кожаное пальто, чтобы почувствовать запах. Я все боялась, что его запах выветрится со временем, но он пока держался.

— Я в твоем пальто, — призналась я.

— Круто.

Я представила, как он валяется на кровати у себя в общаге. На спине, прижав телефон к уху. И если зажмуриться, можно вообразить, будто мы с ним лежим на одной подушке, голова к голове.

— И как мне жить без тебя? — спросила я Касса, когда он объявил, что уезжает в университет.

— На, носи, — сказал он, снимая пальто.

— Но оно же твое.

— Подарок анархиста. Все мое — твое.

— Все-все?

— Конечно. А что?

Повисла такая тишина, что у меня зазвенело в ушах.

Сейчас я плотнее запахнула пальто, так что кожа заскрипела. Молния врезалась в живот, я знала, что останется отметина, красная лесенка от пупка до паха.

— Скажи, от меня правда одни неприятности?

— Кто тебе такое ляпнул?

— Твой отец. Давным-давно.

— А почему он это сказал? Какие еще неприятности?

Я промолчала: не хотела напоминать Кассу, как умер мой дед.

— Ты про Айрис и тот случай? — спросил Касс.

— И о том, что мой отец бросил маму.

— Тебя тогда еще на свете не было.

— Он знал, что родится чудовище.

— Не дури, Лекс. Ты же понимаешь, что это глупо? Клянусь, если бы твой папаша удосужился с тобой познакомиться, обязательно понял бы, какая ты классная.

Приятно было слышать такое. Я даже на мгновение поверила, что это правда.

— Лучше бы твой отец так думал. Тогда я бы тоже стала частью этой золотой семьи.

— Почему золотой?

— Ну как же. Айрис и мама такие красавицы. Ты учишься на архитектора. Теперь еще эта свадьба мечты. А во мне что хорошего? Ты знал, что при мне твоему отцу не работается дома? Я краду у него творческие силы.

— Да он так шутит.

— Вернись, пожалуйста. Спаси меня.

Касс рассмеялся.

— Тебя не надо спасать. Ты несокрушима.

— Как тараканы?

— Как сама наша планета. Как ветер и камни.

Его слова запали мне в душу. Я представила себя богиней с длинными шелковистыми локонами, которая держит небо на голых руках.

— Просто не попадайся ему на глаза, — посоветовал Касс. — Так будет лучше.

Образ богини тут же растаял.

— Это как? Мы с ним живем под одной крышей, вдобавок меня теперь, наверное, в наказание на несколько месяцев запрут дома.

— Старайся не путаться у него под ногами. Молчи и кивай. Ты же умнее его.

— Как ты можешь так говорить? Мне же всего пятнадцать!

— Он грозен только на словах.

— Ты ему никогда не возражаешь, вот он тебя и не ругает. Думаешь, это так просто?

— А я и не говорил, что это просто.

— Да и грозен он не только на словах. В последнее время он как-то странно на меня посматривает.

— Потому что ты красивая.

— Да не в этом смысле! Не говори так. Я имею в виду, он на меня смотрит так, будто что-то задумал. Как лев на антилопу.

Касс вздохнул.

— Мне пора.

Ему за меня неудобно. Или он занят. Может, собрался на концерт или в клуб. Он отлично танцует — уверенно, но без лишней серьезности. Все девицы в клубе будут пялиться на него, и мысли о нем разгорячат их до предела.

У Касса тренькнул телефон, он извинился, мол, надо прочесть сообщение, а потом снова сказал, что ему пора бежать.

Меня так и подмывало спросить, кто ему пишет, но не хотелось, чтобы он подумал, будто я его преследую, и я задала вопрос о единственной девушке, которую знала по имени:

— Как там Керис?

— Норм.

— Она уже к тебе приезжала?

— Нет еще.

Его ответ внушил мне надежду, что этого никогда и не случится. Трудно поддерживать отношения на расстоянии в сотни миль. В сто девяносто восемь миль, если быть точной. Мы-то с Кассом одна семья, и я его точно увижу. А девушки приходят и уходят.

6

Керис оглядела мою серую школьную юбку, носки, синюю рубашку и черные туфли на плоской подошве.

— Я тобой восхищаюсь, — призналась она. — Такое безразличие к чужому мнению — настоящий талант.

Я сидела по-турецки на ковре в комнате Керис — она устроилась на подоконнике. В старших классах форму уже не носят, так что Керис была в коротком джинсовом платье. Когда Керис подносила ко рту вейп, из-под платья высовывалась белая кружевная бретелька лифчика.

— О чем ты? — не поняла я. — Разумеется, мне не безразлично чужое мнение.

— Правда, что ли? А так не скажешь. — Она выпустила струйку сладковатого дыма. — Такое ощущение, будто тебе плевать на всех и вся.

— Я не хотела портить им праздник. Это получилось случайно.

Керис кивнула. Мы замолчали. Я заявилась к ней прямо из школы: идти домой было невмоготу, а больше мне ничего в голову не пришло. Последние дни выдались кошмарными, поэтому мне хотелось пообщаться с кем-то, кто знает, как я живу, девушка Касса идеально подходила на эту роль. Еще хотелось с кем-нибудь посоветоваться насчет отчима, а Керис одна из самых популярных девчонок в школе.

Она удивилась, увидев меня на пороге. У нее даже вытянулось лицо. Но я ей сказала, что проходила мимо, решила ненадолго заглянуть, и Керис пригласила меня в дом.

— Что бы ты сделала, — начала я, — если бы какой-нибудь пьяный урод принялся тебя лапать?

— Ушла бы, — Керис подмигнула мне, — или пожаловалась папе.

Такие, как Керис, живут совсем другой жизнью. Если бы я могла, проснувшись поутру, превратиться на сутки в кого-нибудь, я бы выбрала ее. Чмокнула бы любящего отца на прощанье и пошла бы себе в школу, попутно обсуждая планы с подружками в групповом чате. А в школе сдала бы учителям идеальные домашние задания и думала: «До чего приятно знать, что вся будущая жизнь окажется легкой и радостной!»

Керис затянулась вейпом. На первый взгляд кажется, будто ей вообще на все плевать. Но Касс говорил, что она очень целеустремленная и нервничает по любому поводу: наверное, вейп помогает ей успокоиться. Я еще ни разу не пробовала курить. Не хочу умереть, не успев стать счастливой.

— Мне раньше всегда казалось, что ты меня осуждаешь, — призналась Керис. — Ну, когда мы с Кассом только начали встречаться. Я думала, ты терпеть меня не можешь. Ты порой очень пристально смотришь.

— Разве?

— В этом нет ничего плохого. Вот сейчас ты тоже на меня уставилась, и ничего. Меня это уже не пугает.

— Я тебя пугала?

— Раньше да. Не обижайся. Тот, кто смотрит в упор, обычно наблюдателен и серьезен.

Не знаю, правду ли она сказала или соврала. С Керис никогда не поймешь. У нее самая очаровательная фальшивая улыбка, которую я только видела. Наверное, это помогло ей добиться популярности. Керис убрала вейп в сумку.

— Ну а теперь рассказывай, — сказала она. — Касс мне все равно рассказал бы, но сперва я хочу выслушать твою точку зрения.

Разве у нас с Кассом разные точки зрения? Я прикусила кончик локона, гадая, рассказать ли Керис о том, что наутро после вечеринки Джон не просто объявил, мол, с этого дня я под домашним арестом, но и составил список, наверху которого крупными буквами было написано: НЕПРОСТИТЕЛЬНО. Он имел в виду, что годами он это прощал, но больше терпеть не намерен. И ниже написал: «Я не буду ругаться и врать. Я буду держать себя в руках. Я не буду брать чужие вещи без спроса». Проследил, чтобы я подписала, и повесил на холодильник. Заставил написать письмо с извинениями Роджеру и Монике и запер мамино ожерелье у себя в сейфе, чтобы у меня больше не возникало искушения его стащить.

— В общем, Джон меня ненавидит, и я хотела попросить у тебя совета, как мне быть, — наконец произнесла я.

— Твой отчим тебя не ненавидит.

— Он говорит, что я совсем от рук отбилась.

— А разве не так?

— Не знаю, но я хочу, чтобы он мной восхищался.

По лицу Керис я поняла, что она принимает вызов. Красивые девчонки порой не прочь помочь тем, кто далек от идеала.

— Нам нужно найти то, что у тебя получается хорошо и за что он сможет тобой гордиться, — предложила она. — Но только такое, чем он сам не занимается. То есть, например, если он играет в футбол, придется выбрать другой вид спорта. В противном случае он подумает, что ты решила с ним посоревноваться или просто издеваешься.