Эйвери поставила перед собой — и перед ними — невыполнимую задачу: раздать за пять лет более двадцати восьми миллионов долларов, бóльшую часть состояния Хоторнов. Последние семь месяцев ушли на то, чтобы учредить правление фонда и консультативный совет.

— За следующие пять месяцев мы должны пустить на благотворительность первые три миллиона, — отчеканил Грэйсон, — и я пообещал Эйвери, что все это время буду рядом.

Грэйсон Хоторн серьезно относился и к обещаниям и к Эйвери Кайли Грэмбс — девушке, унаследовавшей состояние их деда. Незнакомке, которая стала одной из них.

— Как тот, у кого есть друзья, девушка и небольшая армия роботов, я считаю, что в твоей жизни не хватает противовеса, — высказался Ксандр. — Настоящего хобби? Немного свободного времени?

Грэйсон выразительно посмотрел на него.

— Ксан, ты подал заявления уже на как минимум три патента, а летние каникулы начались только в прошлом месяце.

Ксандр пожал плечами.

— Эти патенты — мой способ отдыха.

Грэйсон фыркнул, а потом внимательно посмотрел на брата.

— Как дела у Исайи? — ласково спросил он.

Все детство ни один из братьев Хоторнов не имел представления о своем отце. Но потом Грэйсон выяснил, что его отцом был Шеффилд Грэйсон. Нэша — Джейк Нэш, а Ксандра — Исайя Александр. Из всех только Исайя заслуживал называться отцом. Они с Ксандром вместе работали над вышеупомянутыми патентами.

— Вообще-то, мы разговаривали о тебе, — заупрямился Ксандр.

— Мне нужно вернуться к работе, — повторил Грэйсон тоном, который безотказно действовал на всех, кроме его братьев. — Пусть Эйвери и Джеймсон думают что хотят, но нянька мне не нужна.

— Нянька тебе не нужна, — весело согласился Ксандр, — к тому же я точно не собираюсь писать книгу под названием «Кормление вашего угрюмого двадцатилетнего брата и уход за ним».

Глаза Грэйсона превратились в щелочки.

— Уверяю тебя, — абсолютно серьезно продолжал Ксандр, — там и картинок-то нет.

Но прежде чем Грэйсон смог придумать подходящую угрозу в ответ, зазвонил его телефон. Решив, что сейчас ему сообщат числовые данные, которые он запрашивал, Грэйсон сразу же ответил, но его ждало сообщение от Нэша. Он оглянулся на Ксандра и понял, что его младший брат получил такое же.

И именно Грэйсон прочел вслух фатальное послание: «Девять-один-один».

Глава 2

Джеймсон

Рев водопада. Дымка в воздухе. Эйвери, которая стоит впереди и прижимается к нему спиной. Джеймсон Винчестер Хоторн изголодался по этому, по ней, по всему — очень.

Игуасу — самая большая система водопадов в мире. Тропинка привела их к краю впечатляющего обрыва. Глядя на водопады, Джеймсон ощущал неутолимую жажду чего-то большего. Он оглядел перила.

— Бросишь мне вызов? — прошептал он в затылок Эйвери.

Она легко коснулась его.

— Ни за что.

Губы Джеймсона изогнулись в дразнящей, хулиганской улыбке.

— Возможно, ты права, Наследница.

Эйвери повернулась и поймала его взгляд.

— Возможно?

Джеймсон оглянулся на водопады. Неудержимые. Запретные. Смертельно опасные.

— Возможно.

* * *

Они остановились в домике на сваях, окруженном джунглями. Вокруг никого, кроме них двоих, охраны Эйвери и рычащих вдалеке ягуаров.

Джеймсон почувствовал приближение Эйвери еще до того, как услышал ее.

— Орел или решка?

Она прислонилась к перилам, помахивая бронзово-серебристой монетой. Темные волосы выбились из хвоста, рубашка с длинными рукавами была влажной после посещения водопадов.

Джеймсон поднял руку и медленно и аккуратно стащил с ее волос резинку. «Орел или решка» было приглашением. Вызовом: «Ты поцелуешь меня или я поцелую тебя».

— Сама решай, Наследница.

— Если решаю, — продолжила Эйвери и положила ладонь на его грудь, ее взгляд так и подначивал Джеймсона сделать уже что-нибудь с ее мокрой рубашкой, — нам могут понадобиться карты.

«А сколько всего можно сделать с колодой карт», — подумал Джеймсон. Но прежде чем он успел озвучить хотя бы несколько заманчивых возможностей, зажужжал спутниковый телефон. Этот номер знали всего пять человек: его братья, ее сестра и ее адвокат. Джеймсон застонал.

Сообщение от Нэша. Спустя девять секунд телефон зазвонил, и Джеймсон ответил:

— Восхитительно вовремя, Грэй. Как всегда!

— Я так понимаю, ты получил сообщение Нэша?

— Нас вызывают, — нараспев проговорил Джеймсон. — Снова собираешься увильнуть?

Каждый из братьев Хоторнов раз в год имел право на «девять-один-один». Код необязательно означал какую-то чрезвычайную ситуацию, скорее необходимость собраться всем вместе, но если один из братьев присылал его, остальные являлись к нему, не задавая лишних вопросов. Пренебрежительное отношение к вызову вело к… последствиям.

— Если скажешь хоть слово про кожаные штаны, — отрезал Грэйсон, — я…

— Ты сказал «кожаные штаны»? — Джеймсон явно наслаждался происходящим. — Тебя плохо слышно! Ты просишь прислать фотку тех невероятно узких кожаных штанов, которые тебе пришлось надеть, когда ты проигнорировал мое «девять-один-один»?

— Не присылай мне фото…

— Видео нужно? — громко спросил Джеймсон. — Тебе нужно видео, где ты поешь в караоке в этих самых кожаных штанах?

Эйвери выхватила у него телефон. Она, как и Джеймсон, прекрасно знала, что требование Нэша явиться к нему никто игнорировать не собирается, просто у нее была дурная привычка не издеваться над его братьями.

— Это я, Грэйсон. — Эйвери тоже прочитала сообщение от Нэша. — Увидимся в Лондоне.

Глава 3

Джеймсон

Ночью, сидя в салоне частного самолета, Джеймсон смотрел в иллюминатор. Эйвери спала у него на груди. В передней части тихо сидели Орен и остальные сотрудники службы безопасности.

Тишина и неподвижность всегда действовали Джеймсону на нервы. Скай однажды сказала им, что не создана для бездействия, и как бы Джеймсону ни хотелось не иметь ничего общего со своей испорченной, способной даже на убийство матерью, он понимал, что она имела в виду.

В последние недели стало хуже. После Праги. Джеймсон подавил непрошеное воспоминание, но ночью, когда ничто не отвлекало его, он едва мог сопротивляться порыву вспомнить, подумать, поддаться манящему зову опасности и тайны, которую необходимо разгадать.

— Опять это выражение на твоем лице.

Джеймсон провел рукой по волосам Эйвери. Ее голова по-прежнему лежала у него на груди, но глаза были открыты.

— Какое выражение? — тихо спросил он.

— Наше.

Ум Эйвери был таким же пытливым до загадок, как и его. Именно поэтому Джеймсон не мог рисковать, позволяя тишине и неподвижности окружить его, поэтому он должен был чем-то себя занять. Если он позволит себе подумать о Праге, ему захочется обо всем рассказать Эйвери, а если он все ей расскажет, то оно станет настоящим. А как только оно станет настоящим, он боялся, что не сможет удержаться, и неважно, насколько безрассудным или опасным будет путь до цели.

Джеймсон целиком и полностью доверял Эйвери, но не всегда мог доверять себе, особенно если речь шла о том, как поступить правильно, о благоразумии, о безопасности.

Ничего не говори ей. Джеймсон заставил себя подумать о другом, прогоняя мысли о Праге.

— От тебя ничего не скроешь, Наследница! — Единственный способ скрыть что-то от Эйвери — переключить ее внимание на что-то другое, что-то заправдашнее. Увести в другом направлении. — Мой год перед поступлением в колледж подходит к концу.

— Тебя что-то беспокоит. — Эйвери подняла голову. — Причем уже несколько месяцев. В путешествии это не так заметно, но в другое время…

— Я хочу… — Джеймсон закрыл глаза, представляя себе водопады, их шум и… ограждение. — Не знаю, чего я хочу. Чего-то.

Он глянул в темноту за иллюминатором.

— Хочу делать великие вещи.

Это всегда было долгом Хоторнов. И «великие» не в плане «очень хорошие». «Великие» — значит «грандиозные», «долговременные» и «потрясающие». Великие, как водопады.

— Мы и так делаем великие вещи, — сказала Эйвери, явно подразумевая распределение миллионов его деда. Она собиралась изменить мир. «И я рядом с ней. Я слышу рев. Я чувствую брызги». Но Джеймсон никак не мог отделаться от гнетущего чувства, что он стоит за ограждением.

Он не делал ничего великого — в отличие от нее, в отличие от Грэя.

— Мы впервые возвращаемся в Европу после Праги, — тихо произнесла Эйвери, уставившись, как и он, в темноту.

Какая ты проницательная, Эйвери Кайли Грэмбс!

Ему потребовалось буквально актерское мастерство, чтобы беззаботно улыбнуться девушке.

— Я уже говорил тебе, Наследница, не стоит переживать из-за Праги.

— Я не переживаю, Хоторн. Мне просто любопытно. Почему ты не рассказываешь мне, что случилось той ночью? — Эйвери знала, как использовать тишину в своих целях, умело распоряжаясь паузами, чтобы полностью завладеть его вниманием, и заставить его ощутить ее молчание дыханием на своей коже. — Ты вернулся на рассвете. От тебя пахло дымом и пеплом. И у тебя был порез, — она поднесла руку к впадине у его ключицы, прямо у основания шеи, — вот здесь.