— Ты ведь не работаешь на мистера Троубриджа, верно? — спросила Джиджи когда они тронулись.

— У мистера Троубриджа есть имя? — поинтересовался Грэйсон.

— Кент, — охотно ответила Джиджи, — он друг семьи и наш адвокат. Адвокат-друг. Я использовала свое право на звонок, чтобы связаться с ним, а не с мамой, потому что моя мама не адвокат и к тому же есть маленький шанс, что она все еще думает, будто вчерашнюю ночь и сегодняшний день я провела у подруги, где не совершала никаких преступлений, а веселилась на полную катушку.

Джиджи говорила все больше, все быстрее. Грэйсон уже начал думать, что ей не стоило давать столько кофеина.

— Если тебя не прислал мистер Троубридж… — Джиджи притихла. — Это был мой папа?

Грэйсона с детства учили подавлять эмоции. Контроль — вот что всегда должно быть самым главным. Он старался думать только о том, что происходило в настоящий момент и не вспоминать Шеффилда Грэйсона.

— Так и было, да? — Джиджи пришла к этому выводу так же легко и быстро, как балерина передвигается по сцене. — Ты можешь проследить, чтобы папа узнал, что я на самом деле не вламывалась в банк? Я просто бродила там, пытаясь попасть туда, где хранятся сверхзащищенные депозитные ячейки. Я не хотела ничего плохого!

— Бродила? — скептический тон Грэйсона говорил сам за себя.

Семнадцатилетняя девушка рядом с ним широко заулыбалась.

— Я же не виновата, что у меня такая подозрительная походка! — Она помолчала. — Нет, серьезно, ты недавно говорил с моим папой?

Твой папа мертв.

— Нет.

— Но ты его знаешь? — Джиджи не дождалась ответа. — Ты на него работаешь, да? Тайно? Над чем-то, что может объяснить его исчезновение?

Грэйсон тяжело сглотнул.

— Я ничем не могу тебе помочь.

Весь энтузиазм, который Джиджи излучала до этого момента, вдруг куда-то испарился.

— Я знаю, что у него должны были быть веские причины, чтобы уехать. Я знаю, что нет никакой другой женщины. Я знаю про ячейку.

Очевидно, Джиджи верила, что он понимал, о чем она говорит, что он действительно работал на ее отца. По-настоящему добрым поступком было бы рассказать ей правду — хотя бы часть, — но он не мог позволить себе быть добрым.

Она сказала, что знает про ячейку.

— Банковскую ячейку. — Грэйсон пришел к очевидному умозаключению, выслушав признания девушки о событиях, повлекших ее арест.

— У меня есть ключ, — призналась Джиджи, — но она оформлена не на него, и я понятия не имею, каким именем он воспользовался. А ты?

У Шеффилда Грэйсона есть банковская ячейка, оформленная на другое имя. Грэйсону потребовалась секунда, чтобы осмыслить эту информацию и возможные последствия.

— Джулиет, твой отец не посылал меня. Я не работаю на него.

— Но ты его знаешь, — тихо сказала Джиджи, — ведь так?

Грэйсону вспомнился разговор, равнодушные фразы. «Мой племянник — единственный, кого я мог бы считать сыном, но он мертв. Мертв по вине семьи Хоторнов».

— Не особо.

Это его единственная встреча с Шеффилдом Грэйсоном.

— Но достаточно, чтобы знать, что он не просто так уехал? — спросила Джиджи с надеждой в голосе. — Он не поступил бы так! — решительно продолжила девушка. Она поморгала, чтобы сдержать слезы, и опустила глаза, ее буйные кудри упали на лицо. — Когда мне было пять, мне удалили миндалины, и папа украсил всю палату воздушными шариками. Их было так много, что медсестры пришли в бешенство. И он всегда сидит на первом ряду на всех играх Саванны — вернее, раньше сидел. Он никогда не изменил бы маме!

Каждая произнесенная ею фраза казалась Грэйсону разрезом на коже. «И все же он изменил твоей матери! Я — результат этого». Но он не мог сказать это Джиджи.

— Все эти слухи о том, что он сбежал на Мальдивы или в Тунис, чтобы беззаботно крутить там шуры-муры… Я им не верю! — ожесточенно воскликнула Джиджи. — Мой отец не просто так уехал. И я собираюсь это доказать.

— При помощи того, что лежит в той банковской ячейке, чем бы оно ни оказалось. — Грэйсон сам понимал, как звучит его голос — спокойно и хладнокровно. Но все его мысли крутились вокруг Эйвери и того, что она потеряет, если всплывет наружу правда о Шеффилде Грэйсоне.

Он остановился перед большим домом, отделанным штукатуркой в тосканском стиле, эффектным и роскошным. Если у Джиджи и возникли вопросы о том, откуда ему известно, где она живет, девушка ничем себя не выдала. Она вытащила тонкую цепочку из-под рубашки цвета морской волны.

На цепочке висел ключ. Ключ от банковской ячейки.

— Я нашла это внутри папиного компьютера. — Джиджи умоляюще посмотрела на Грэйсона. — Я разбираюсь в компьютерах. Знаешь, мне даже кажется, что он хотел, чтобы я нашла этот ключ.

— Тебе нужно немного поспать.

— После шести стаканов тюремного кофе? — Джиджи взбила волосы. — По-моему, я могу летать!

Грэйсон мысленно оценил высоту крыши жилища Грэйсонов.

— Не можешь. — Его серые глаза уставились в ее ярко-синие. Пора было прощаться. — Ты не можешь летать. И перестань вламываться в банки. Так нельзя, Джулиет.

Она закрыла глаза.

— Знаешь, меня так папа называл. И никто больше. Я провозгласила себя Джиджи в два года и силой принудила остальных называть меня только так.

Синие глаза снова открылись. Их взгляд был ясным и решительным.

— Вот такая я.

«Она не собирается прекращать». Грэйсон с минуту посидел, обдумывая эту мысль.

— Может, наконец, скажешь мне свое имя? — спросила Джиджи.

Очевидно, девушка так и не узнала его. Значит, не любительница лазить по сайтам со сплетнями о знаменитостях. Он сказал ей только свое имя.

— Грэйсон.

— Это случайность, что твое имя полностью совпадает с моей фамилией? — Джиджи посмотрела на него. — Не обижайся, «Грэйсон», но, по-моему, тебе не помешает взять парочку уроков по запудриванию мозгов.

Если бы только она знала!

Глава 11

Грэйсон

Через двадцать минут Грэйсон остановил «феррари» перед «Хейвуд-Астирия» и оставил гостиничных парковщиков грызться из-за ключей.

— Имя?

Вместо ответа на вопрос портье Грэйсон достал из бумажника черную карточку в золотой оправе и положил ее на стойку.

— Ваше имя, сэр? — не унимался портье, но едва он успел закончить предложение, как к нему подошла женщина с проницательным взглядом и элегантным пучком.

— Я этим займусь, Райан.

Она взяла карточку. Это была не кредитка, а ключ к особо выделенному номеру-люкс в этом или любом другом отеле одной и той же сети в стране. Если номер был занят, его освобождали в кратчайшие сроки, за исключением случаев, когда жилец имел точно такую же карточку, как у Грэйсона.

Что маловероятно.

— Вы остановитесь у нас на неделю? — Вопрос был задан сдержанным, вежливым тоном. И она не спрашивала его имени.

— Только на ночь, — ответил Грэйсон, уже начиная сомневаться в сказанном. После их с Джиджи встречи ему о многом следовало подумать — и мысли эти обещали быть не из приятных.

— Бассейн открыт? — ровным голосом спросил он.

— Разумеется, — ответила женщина.

Грэйсон с невозмутимым видом перехватил ее взгляд.

— Что потребуется, чтобы его закрыть?

* * *

Плавание, как и игра на скрипке, владение дуэльным мечом, бой на ножах и фотография, было выбрано Грэйсоном во время ежегодного ритуала на день рождения его дедушки. Однажды он даже участвовал в Олимпийских играх. Сейчас же ему хотелось лишь одного — плавать до тех пор, пока силы не покинут его: быстрее, сильнее, в изнуряющем темпе, на предельных нагрузках.

Он все равно выдержал.

Но его мышцы и легкие горели, и ему было не до Джиджи, не до больничных палат, забитых воздушными шариками, не до отцов, сидящих в первом ряду на играх. Не до банковских ячеек. Не до ключа, который Джиджи носила на шее.

Многие считают силу и слабость противоположностями, но Грэйсон рано понял, что на самом деле противоположность слабости — контроль.

Неизвестно, сколько раз звонил его телефон, прежде чем он услышал его. Вымотанный, Грэйсон подплыл к краю бассейна и проверил сообщения: три новых голосовых и два текстовых сообщения от Ксандра. Первый текст гласил: «Перезвони мне в течение десяти минут, или твоя голосовая почта будет разрываться от йодля».

Второе сообщение было напоминанием: «В йодле я не мастер».

* * *

Вернувшись в эксклюзивный люкс, Грэйсон быстро принял обжигающий душ. Обернувшись полотенцем, он приготовился к неизбежному.

— Со мной все в порядке, — сказал он, как только Ксандр ответил на звонок.

— Ты в Финиксе! — радостно отозвался младший брат.

Грэйсон мысленно напомнил себе проверить все свои устройства на программы слежения.

— Ты же знаешь, что мне известно, кто живет в Финиксе? — допытывался Ксандр. — Позволь мне напомнить, что я отличный слушатель. Очень хороший слушатель, который не рассказал ни Джеймсону, ни Эйвери, ни Нэшу о том, где ты. Пока что.

И это «пока что» было угрозой похлеще йодля. Хотя Грэйсон понимал, что ни то, ни другое не заставило бы его заговорить, если бы он того не хотел, пусть даже на подсознательном уровне.