Грэйсон посмотрел на камеру. Он подумал о снимках, которые сделал Джеймсон — удачи и промахи, — и его так и подмывало переместить на них фокус, а еще лучше — поймать в кадре карты в момент их падения.

— Фотография.

— Ни за что! — тут же отозвался Джеймсон. — Я в жизни больше не сделаю ни одного снимка!

Грэйсон так и не опускал камеру.

— Делай что хочешь, Джейми. Никто не говорил, чтобы мы выбирали одно и то же.

— Ну и отлично! — объявил Джеймсон. — Тогда я выбираю альпинизм.

Он снова запрыгнул на подоконник.

— Потому что, в отличие от некоторых в этом домике, я не боюсь упасть!

Глава 12

Джеймсон

На этот раз место встречи назначал Джеймсон. Эйвери, стоя рядом с ним, осматривалась: средневековый склеп размером с бальный зал — жуткое, но изысканное подземелье, скрытое от остального мира.

— Ты ведь его арендовал на мальчишник Нэша? — догадалась Эйвери.

Прежде чем Джеймсон успел ответить, из дверного проема вышел Иен и нарочито медленно обвел взглядом похожее на пещеру помещение: колонны из темного камня, устремляющиеся ввысь, к сводчатому каменному потолку, витражи, пропускающие лишь малое количество света из мира наверху.

— Интересное место для встречи.

Джеймсон повел плечом.

— Иногда я впадаю в крайности.

— Хм! — Иен издал какой-то неопределенный звук, а потом взглянул на Эйвери. — И вижу, ты не один.

Эйвери пронзила его взглядом.

— Джеймсон мне все рассказал.

— В самом деле? — Губы Иена изогнулись.

Джеймсон ответил ему точно такой же улыбкой.

— Две головы лучше, чем одна. Расскажите нам про Вантидж.

— Что вы хотите знать? Это не замок, совершенно точно. — Последние два слова только утяжелили предложение. — Он расположен высоко на перешейке в Шотландии, с видом на море. Семья моей матери владела им очень долгое время.

В Америке «очень долгое время» могло означать лет сорок. Но в Британии? Наверняка они подразумевали столетия, многие столетия.

— Когда я был ребенком, мы ездили туда на лето, — продолжал Иен. — Вантидж всегда был для меня домом, в отличие от владений моего отца.

— Кто «мы»? — уточнила Эйвери.

— У меня есть два брата, — ответил Иен. — Оба старше меня, и оба не имеют совершенно никакого отношения ко всей этой истории.

— К какой истории? — подхватил Джеймсон.

— К той, — довольно эмоционально ответил Иен, — которую сейчас пишем ты и я! И Эйвери, конечно.

«Я не называл ему ее имя». Однако Джеймсон не удивился, что Иену известно, кто такая Эйвери. Весь мир знал о наследнице состояния Хоторнов.

— Вернемся к нашей истории, — сказал Джеймсон. — Значит, вы поставили на кон не-замок-совершенно-точно своей матери?

— В свою защиту скажу, что я был очень пьян и мне очень везло. — В глазах Иена мелькнуло что-то темное. — Документы на Вантидж в данный момент находятся у проприетара  [  От лат. proprietarius — собственник, владелец какого-либо имущества (устар.).].

— То есть человека, который руководит «Милостью дьявола», — перебил его Джеймсон. Он начал терять терпение. Это как раз то самое «что-то». — У проприетара есть имя?

— И не одно, я уверен, — ответил Иен, — но мне они неизвестны. Каждые лет пятьдесят руководство «Милостью» передается другому человеку — наследнику, которого выбирает проприетар. Когда этот наследник становится проприетаром, он отказывается от своей прежней жизни, включая и имя, данное ему при рождении. Проприетар «Милости дьявола», возможно, никогда не женится, не будет иметь детей и не сохранит семейные связи.

Джеймсон обдумал услышанную информацию.

— И за членством мы должны обратиться к проприетару?

Иен сухо рассмеялся.

— Это невозможно. Вы должны поступить так, чтобы кто-нибудь из многочисленных представителей проприетара сам обратился к вам.

— И как именно мы должны это сделать? — спросила Эйвери, опередив Джеймсона.

— Есть у меня парочка идей. — Иен развернулся к одному из витражей. — Но сначала спросите меня, что вам нужно сделать после того, как вас пригласят в священные стены «Милости».

— Спросить вас о шаге номер два, — скептически возразил Джеймсон, — когда мы еще не определились с первым?

Иен ухмыльнулся.

— Когда вы получите членство и доступ в «Милость», вам будет необходимо привлечь внимание проприетара, а не его служащих или его правой руки. Вам нужен он. Раз в год проводится игра с самыми высокими из возможных ставок, туда можно попасть только по приглашению. — В голосе Иена появились те же азарт и увлеченность, с которыми он впервые рассказывал Джеймсону о «Милости». — Игра может принимать любые формы. В какие-то годы проводили гонку. Иногда это физическое испытание, иногда интеллектуальное. Когда-то это даже была охота.

То, как Иен произнес слово «охота», заставило насторожиться.

— «Милость» — закрытый клуб, — продолжал Иен низким и густым, словно шоколад, голосом, — но игра… Что ж, это совсем другой уровень, и я, понятное дело, не получу приглашения в этом году.

«Потому что ты не только проиграл Вантидж, но сделал что-то, из-за чего тебя исключили», — подумал Джеймсон, а вслух сказал:

— Вы не получите это заветное приглашение, но ждете, что его получу я?

Ему девятнадцать. Он человек со стороны. «По-моему, это чертовски непросто».

— Действующий член был бы более очевидным выбором, — заметил Джеймсон, — но тогда вам пришлось бы подергать за веревочки — или попросить друга.

Иногда приходится хорошенько поддеть человека, чтобы заставить его раскрыть карты.

— У вас нет друзей, Иен?

— Я прошу тебя, — Иен встал прямо перед ним, чтобы Джеймсон не смог отвести взгляд, — произведи впечатление на проприетара. Привлеки его внимание. Сделай так, чтобы тебе невозможно было отказать в членстве.

На долю секунды Джеймсон вновь ощутил себя в кабинете Тобиаса Хоторна.

— Если я добьюсь приглашения на игру, — сказал он, — если я сыграю в нее и выиграю…

— Победитель вправе потребовать в награду любой трофей из тех, что клуб выиграл в прошлом году. — Губы Иена изогнулись в зловещей улыбке. — Не сомневаюсь, что за Вантидж будут охотиться и другие.

Джеймсон обдумал эту фразу.

— Получается, все, что мне нужно сделать, — это стать членом одного из самых закрытых секретных игорных клубов в мире. — Говоря это, он поднял один палец, затем второй и продолжил: — Затем каким-то образом убедить его руководителя пригласить меня на эксклюзивную частную игру, в которой — третий палец — мне нужно победить.

— Дайте мальчику приз, — сказал Йен.

Джеймсон прищурился.

— И мы возвращаемся к началу. Как именно мне получить членство в «Милости дьявола»?

— Они вообще принимают американцев? — спросила Эйвери. — Тем более тех, кому еще даже нет двадцати?

— По традиции, нет, — ответил Иен. — Членство могут получить лишь представители высших слоев британского общества, которые обладают властью, статусом и богатством.

— Тогда чем конкретно я смогу заинтересовать «Милость дьявола»? — язвительно спросил Джеймсон. Он был американцем, который еще не достиг двадцатилетнего возраста, который когда-то был богат, но власть, связи, знания, влияние, одобрение общества — у него этого не было.

В отличие от Грэйсона, которого с детства к этому приучили.

Наверное, поэтому Джеймсон сам и ответил на свой вопрос:

— Ничем.

Иен сказал, что Джеймсон больше полезен ему в статусе его сына, чем в статусе Хоторна, но это явно не вся правда. «Он знает, кто такая Эйвери». Может, поэтому не имело значения, Хоторн Джеймсон или нет, — гораздо важнее, что он встречается с наследницей состояния Хоторнов?

Что-то подсказывало Джеймсону, что это и есть самое важное.

— Вы хотели, чтобы я втянул Эйвери в это, — обвиняющим тоном сказал Джеймсон. — На самом деле вам нужна была она!

Он даже себе не признался, как сильно это его задело.

— Ты мой игрок, Джеймсон, — ответил Иен, — а она — твой способ попасть в клуб, привлечь внимание проприетара. Вы идете комплектом.

— Нет! — Джеймсон окаменел. Он чувствовал, что еще чуть-чуть и взорвется.

— Джеймсон! — Эйвери положила руку ему на плечо.

— Я не стану тебя использовать, Наследница.

— Ты сам сказал на крыше: «Мы сделаем это». — Эйвери посмотрела мимо него на Иена. — Если мы начнем расспрашивать о «Милости», это привлечет внимание проприетара?

— Так или иначе, — отозвался Иен.

Джеймсону все это совсем не нравилось.

— Подумай об этом, Хоторн. — Эйвери встала ближе. — Я одна из самых известных и имеющих дурную славу людей в мире.

— Влиятельная, — сказал Джеймсон, глядя только на нее, — и богатая. Благодаря многомиллиардному фонду у тебя куча связей. Мы вместе можем наделать очень много шума.

— А это «Милости дьявола» нужно меньше всего, — добавил Иен.

Джеймсон развернулся к нему и принял вид грозного Тобиаса Хоторна в его самом устрашающем обличье.

— Ты переиграл меня. Такого больше не повторится.

Иен по-отечески опустил руку на плечо Джеймсона.

— Иначе я буду разочарован.