— И наверняка заглянула в дом престарелых.

— И убирала в парке мусор.

— И выгуливала приютских собак. — Тедди смеется. — Она стопудово отдала мой подарок какому-нибудь псу. Надеюсь, классному? Доберману или бассет-хаунду? Пожалуйста, скажи мне, что ты не отдала его пуделю или чихуа-хуа!

Я возвожу глаза к потолку:

— Шуточки у вас дурацкие, парни.

— Держи. — Лео вынимает из заднего кармана пачку сигарет и протягивает ее Тедди.

Тот несколько секунд таращится на нее.

— Зачем мне это?

— Тебе восемнадцать. Сигареты — одна из привилегий совершеннолетия.

— И что, никакого «Плейбоя»? — шутит Тедди, выгнув бровь.

— Думаю, подобного добра у тебя хватает и без меня.

Тедди отвечает на это смехом.

— Какой еще подарок меня ждет? — обращается он ко мне.

На холодильнике за спиной Тедди висят его детские фотографии. На одной из них он улыбается, демонстрируя выпавший зуб, на другой зарылся в кучу опавших листьев. Я пытаюсь вспомнить, каково было смотреть на Тедди, не испытывая к нему чувств, не любя его так отчаянно. Мне почти удается уловить приятное ощущение былой беззаботности и душевного спокойствия, но когда я встречаюсь с выжидающим взглядом Тедди, опять возвращается нервозность.

Все изменилось. И назад пути нет.

Достаю из сумки открытку и, заметив, что рука дрожит, вдруг осознаю: я не смогу вручить ее Тедди. С чего я вообще взяла, что смогу это сделать?

Этот конверт — маленький тонкий прямоугольник сложенной бумаги — полон надежды. Я вложила в него все свое сердце. У меня не хватит духу смотреть на то, как Тедди его открывает. Только не здесь. Не сейчас. А может, и никогда.

Тедди не дает мне выдумать подходящего оправдания и сунуть конверт обратно в сумку, выхватив его из моей руки.

— Это мне? — ласково спрашивает он. — Спасибо, Эл!

Он один меня так называет и всегда называл, и сейчас это подстегивает мою нервозность. Охваченная паникой, я готова наброситься на Тедди, чтобы вернуть себе конверт.

— Нет, — сдавленно отвечаю я, потянувшись за конвертом.

Тедди высоко задирает руку, не замечая выражения моего лица. Слава богу, Лео быстро соображает, что к чему.

— По-моему, это не тебе, — указывает он на конверт.

Тедди озадаченно опускает руку.

— Но на нем мое имя. — Он проводит пальцем под сделанной моей рукой крохотной надписи. — Видишь? Мишка Тедди.

Прозвище, которое я дала Тедди в детстве, но много лет не использовала. Я смотрю на его палец под надписью, и мне становится нехорошо.

— Я забыла подписать открытку, — говорю, стараясь скрыть панику в голосе.

Однако Тедди, не слушая меня, возится с конвертом.

Бросаю взгляд на Лео — он беспомощно пожимает плечами, — затем на открывающего открытку Тедди. От волнения я напрочь забыла о лотерейном билете, вложенном в открытку поверх моих слов — ужасных, смехотворных, унизительных слов.

— Эй, гляньте-ка, — улыбается Тедди, взяв билет. — Я скоро разбогатею.

— Разбогатеешь — не то слово. Будешь купаться в деньгах, — бросает в ответ один из баскетболистов — здоровяк с нелепой, а может, и не такой уж нелепой бабочкой на шее, проталкиваясь мимо нас за выпивкой. — Об этой лотерее в новостях говорили. Там охрененный джекпот.

Расчищая себе локтями путь к самодельному бару, здоровяк умудряется пихнуть Лео, который в свою очередь толкает Тедди, а Тедди роняет открытку. Время застывает, и я, словно в замедленной съемке, вижу, как открытка выпадает из руки Тедди, медленно планирует на пол и с плавной грациозностью бумажного самолетика ускользает под холодильник. Мы все таращимся туда, куда она улетела.

— Хорошее попадание, — приподнимает брови Лео.

— Звиняйте, — бросает здоровяк, задним ходом убираясь с места происшествия.

— Упс. — Тедди опускается на колени.

Я заторможенно наблюдаю за тем, как он ползает по полу, шаря ладонью под холодильником.

— Принесите мне вилку, — просит он, не вставая с карачек.

— Вилку? — переспрашивает Лео. — Ты там есть собрался?

— Нет, хочу ею…

— Не надо, — касаюсь я рукой спины Тедди. — Ничего важного там нет.

Тедди поднимается на ноги.

— Уверена? — обеспокоенно спрашивает он.

— Да. — Я стараюсь не выдать голосом своего облегчения.

Вытерев ладони о джинсы, Тедди наклоняется за лотерейным билетом, лежащим на полу у моей ноги.

— Хорошо, туда открытка улетела, а не билет.

— Да уж, — смеется Лео. — Уверен, что тогда между джекпотом и тобой стоял бы только один холодильник.

4

Тедди всегда был центром всеобщего внимания, так что сегодня, в его день рождения, провести с ним время практически нереально. Он постоянно окружен друзьями, плюс море приятелей толпятся в сторонке, ожидая очереди поздороваться с ним или обняться.

Я наблюдаю с другого конца комнаты, как Тедди опускает голову, чтобы сказать что-то Лиле, своей бывшей подружке. Они расстались всего несколько недель назад, провстречавшись почти целых три месяца — на более длительные отношения Тедди не хватает. С девушками он действует по одной безумной схеме: завоевывает их, короткое время с ними встречается, затем охладевает и начинает вести себя настолько отстраненно, раздражающе недоступно и эгоистично, что вынуждает их разорвать отношения с ним.

— Ты ужасен, — констатировала я в рождественские каникулы, когда он рассказал мне о том, что Лила наконец-то сдалась.

— Или гениален, — сверкнул он своей фирменной улыбкой.

Я не похожа ни на одну из вереницы увивающихся за ним бойких и дерзких девчонок. И должна была влюбиться в кого-то такого, как Нейт, который ходит вместе со мной на урок продвинутой математики и в следующем году собирается поступать в Массачусетский технологический институт, или как Дэвид, который работает вместе со мной волонтером в доме престарелых, или как Джексон, который пишет такие красивые стихи, что мое сердце заходится, когда он читает их вслух на уроке литературы. Честно говоря, Тедди Макэвой совсем не в моем вкусе. Для меня он какой-то уж слишком лощеный, слишком самоуверенный, слишком самодовольный. Слишком… весь из себя.

И тем не менее вот она я, несчастно смотрю на то, как Лила, встав на цыпочки, шепчет что-то ему на ухо, и он, откинув голову, хохочет.

— Знаешь, — прослеживает за моим взглядом Лео, — традиционный способ убить время на подобных мероприятиях — завести с кем-то разговор.

Я открываю рот, но он поднимает руку, останавливая меня:

— С кем-то, кроме меня.

— Ты прав, — отвечаю я, отрывая взгляд от Тедди. — Прости. Не знаю, что со мной такое. Постараюсь стать повеселее.

— Пообещай что-нибудь более реалистичное. К примеру, стать поразговорчивей или хотя бы сделать менее отсутствующий вид. Улыбку окружающим подари!

— О каких подарках речь? — подходит к нам сзади Тедди. Слышал звон, да не знает, где он.

Я закатываю глаза.

— Хочу на снег посмотреть, — говорит Тедди. — Идете со мной?

— Слишком холодно, — отвечает Лео, и я благодарна ему за это.

Небрежно пожав плечами, поворачиваюсь к Тедди, и он протягивает мне руку:

— Пойдем?

Мы выходим из квартиры, покидая вечеринку. Музыка доносится до нас приглушенной, словно издалека. В конце тускло освещенного коридора Тедди толкает тяжелую дверь на пожарную лестницу, и лицо обжигает порыв ледяного ветра. На улице по-прежнему идет снег, ветер кружит снежинки, точно конфетти. Я натягиваю на ладони рукава свитера и прохожу к перилам.

Смотреть здесь особо не на что — лишь на окна окружающих зданий, темные в это время суток. Внизу отпечаталась цепочка одиноких шагов, уже заметенная снежком. До полуночи осталось всего ничего, и мир затих.

Тедди приседает и, подхватив ладонями снег, лениво лепит идеально круглый шарик. Затем поднимается, принимает стойку питчера [Питчер (англ. pitcher) — подающий в бейсболе.] перед броском и смотрит на улицу, готовясь метнуть снежок поверх перил. Но в последнюю секунду разворачивается и кидает его в меня.

— Эй! — Я смахиваю с кофты снег, сверля его притворно злым взглядом.

— Без этого никак, — улыбается он, подходя ко мне. — Такова традиция.

Мне трудно сдержать улыбку. Лицо жалит холод, руки замерзли, и я прячу их в карманы джинсов, чтобы скрыть это. Потому что последнее, чего мне сейчас хочется, — вернуться в квартиру, покинув снежную и темную тишину. Внизу под нами открывается и закрывается входная дверь, на улицу вываливаются несколько человек, нам слышен их тихий гомон. В луче света уличного фонаря размеренно падает снег.

Тедди поворачивает ко мне лицо, и улыбка сходит с его губ.

— Он не позвонил.

Я качаю головой:

— Клянусь…

— Не злись.

— Я и не злюсь. Я в бешенстве. И ты бы тоже должен быть.

— Но ты же знаешь его.

— В том-то и дело, — отвечаю я. — Знаю. Сколько лет он уже поступает так с тобой! Достало! Хочет испариться на триста шестьдесят четыре дня в году? Черт с ним. Но в день рождения своего собственного сына он мог хотя бы…

— Эл.

Я раздраженно передергиваю плечами:

— Да это я так, бурчу.

— Знаю. — Тедди еле сдерживает улыбку. — И благодарен тебе за участие.