— Но он точно думает сегодня о тебе, где бы ни был.

— А то! — горько смеется Тедди. — Между партиями в покер.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — замечаю я.

— Давай не будем обманываться, — серьезно смотрит на меня Тедди. — Скорее всего, он вспомнит о моем дне рождении через неделю, пришлет мне что-нибудь, чтобы не чувствовать себя виноватым, а потом попросит вернуть, когда проиграется в пух и прах и ему придется покрывать карточный долг. Не впервой, сама знаешь.

— Тогда это хороший знак, — пытаюсь подбодрить я Тедди. Мне невыносимо видеть его таким удрученным. — Помнишь, в прошлом году он прислал тебе медовую буженину?

— Угу, — хмуро отвечает он. — А в позапрошлом — набор ножей.

— Точно. Он присылает тебе подарки, только когда ему крупно везет в игре.

В детстве Чарли Макэвой вваливался в дом с пакетами, полными подарков для Тедди. Наличие денег на них он объяснял Кэтрин оплатой за сверхурочную работу электрика. Потом оказалось, что большую часть времени он торчал на ипподроме.

— Может, он наконец перестал играть. Может, он излечивается от этой зависимости.

Тедди в мои слова слабо верится, как и мне самой. Шесть лет назад Чарли за трехдневный игровой марафон в Лас-Вегасе спустил в карты все семейные сбережения. С тех пор его и след простыл.

— И все же это ужасно несправедливо, — качаю я головой.

— Я к этому привык, — пожимает плечами Тедди.

— Тедди. — Я поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза. Мне нужно, чтобы он понимал, действительно понимал: это нормально — расстраиваться и огорчаться, не нужно постоянно притворяться, будто все хорошо. — Это не делает ситуацию лучше.

— Знаю, — тихо отвечает он.

Кружащие вокруг снежинки и размытый свет фонарей за его спиной придают Тедди какую-то волшебную ауру. Его глаза ярко сверкают, волосы припорошены снегом, взгляд тих и спокоен. Я вдруг осознаю, как близко мы стоим друг от друга. По телу пробегает дрожь, и вызвал ее не холод, а будоражащее, лихорадочное желание рассказать Тедди об открытке, о моих чувствах к нему, о том, насколько они сильны и серьезны.

Но тут дверь позади открывается, и, залитые светом из коридора, появляются хихикающие десятиклассницы. В стильных пальто и модных сапожках.

— Привет, Тедди, — воркует одна из них, выходя к нам. — Можно к вам присоединиться?

Помешкав мгновение, он отрывает взгляд от моего лица, и чары рушатся.

— Конечно, — отвечает Тедди, улыбнувшись девушкам.

Я громко прокашливаюсь, не давая сказать ему что-то еще, не давая дальше терзать мое сердце.

— Пойду найду Лео.

Но его внимание уже переключилось, уже обратилось в другом направлении. Как всегда было…

И будет.

5

В поисках Лео я спотыкаюсь возле кухни о пакет с мусором. Машинально подхватываю его, продираюсь с ним сквозь толпу и выхожу из квартиры в пустой коридор. Некоторое время просто стою там, оглядывая грязный линолеум на полу и мигающие лампы на потолке. Слева квартира под номером 13. Покореженные медные цифры на ее двери, кажется, неизменно наблюдают за мной. Справа — выход на пожарную лестницу, где до сих пор прохлаждается с девчонками Тедди.

Нужно было сказать ему об открытке до того, как нас прервали. Нужно было каким-то образом заставить его увидеть меня, настоящую меня, чтобы он опомнился и осознал свои чувства ко мне. Иногда чудится, что если я очень сильно этого пожелаю, то мое желание сбудется. Но так не бывает. Жизнь не подчиняется чьей-то воле. И не раздает кредиты. Если мир лишил меня чего-то, это не значит, что он мне что-то задолжал. И если на меня свалилась гора неудач, это не значит, что дальше мне светит что-то хорошее.

И все же, неужели я так много прошу? Чтобы парень, которого я люблю, ответил мне взаимностью.

Вздохнув, кидаю пакет в мусоропровод и слушаю, как он, громыхая, летит вниз. Вернувшись в квартиру, нахожу Лео. Он сидит в старом кожаном кресле в углу спальни Тедди, склонив голову над мобильным. Лео снял с себя зеленый свитер, оставшись в футболке с эмблемой Супермена, которую я подарила ему на Рождество. Правда, в своих очках с толстенными стеклами он больше смахивает на взъерошенного Кларка Кента [Кларк Кент — главный герой сериала «Тайны Смолвиля».].

— Макс? — киваю на мобильный.

Лео качает головой, но на его лице появляется улыбка — та самая, какую вызывает любое упоминание о его бойфренде. В конце прошлого лета Макс уехал учиться в Мичиганский университет. До его отъезда они встречались всего полгода, однако довольно быстро перескочили со стадии «ты мне вроде как нравишься» на «кажется, у нас с тобой все серьезно» и, наконец, до «я безумно тебя люблю». За это время я и сама успела прикипеть к Максу — невозможно не проникнуться к тому, кто у тебя на глазах раскрывает чудеснейшие стороны человека, который по-настоящему дорог тебе.

— Нет, — поднимает на меня глаза Лео. — Мама.

— Дай угадаю. Она паникует из-за снегопада?

Тетя София так и не свыклась с чикагскими зимами. Ее детство прошло в Буэнос-Айресе. Тете было восемь, когда ее семья переехала во Флориду. Холодная погода, наверное, единственное, что ее унимает, вводя в режим спячки.

— Она беспокоится из-за дорог, — объясняет Лео. — Советует нам заночевать здесь.

Давненько мы не оставались у Тедди на ночь. Раньше-то постоянно ночевали тут втроем. Когда мы были помладше, за Тедди в ночные смены его мамы приглядывала пожилая соседка миссис Донахью. Мы убедили ее пускать на ночь и нас. Она храпела на диване, а мы с Лео устраивались в спальных мешках на полу. Тедди свешивал к нам голову с края постели, и мы болтали, пока веки не смежались и разговоры не смолкали сами собой.

— Я не могу сказать ей, что остальные гости уйдут, — с робкой улыбкой признается Лео, — поскольку она думает, что мы и так тут одни. Выходит…

Оглядываю сваленную на полу одежду, загроможденный книгами комод и одинокий носок, торчащий из-под односпальной кровати.

Кровати Тедди. В которой он спит каждую ночь.

Тяжело сглатываю.

— Выходит, мы остаемся, — заканчиваю за брата.

Несколько часов спустя мы возвращаемся назад в прошлое.

Я отказываюсь от предложения Тедди лечь на его кровать, и вот мы снова — после стольких лет — устраиваемся, как в старые добрые времена: мы с Лео на полу в гнездышке из одеял, а Тедди, опершись подбородком на руки, смотрит на нас с края постели.

— Ребятки, — со смехом в голосе тянет Тедди. — Ребятки, ребятки, ребятки…

Это слово не сходило с губ двенадцатилетнего Тедди, и от нахлынувшей ностальгии у меня даже кружится голова.

Лео отвечает ему в своем обычном, слегка настороженном тоне:

— Да, Теодор?

— Помнишь, как мы уболтали тебя расписать стену? — Тедди ударяет кулаком о прикроватную стену, когда-то белую, — прекрасный холст, посчитали мы в одиннадцать лет, — но ставшую темно-синей. — Я тебе еще леденцами заплатил.

— Лучший заказ в моей жизни, — отвечает Лео. — Даже несмотря на то, что на следующий день нам пришлось закрашивать мой рисунок по новой.

— В углу до сих пор видны очертания пингвинов, — улыбаюсь я. — И рыбы на двери.

Тедди ненадолго замолкает, а потом снова заговаривает, нарушая темноту несвойственным ему робким голосом.

— Как по-вашему, вечеринка нормально прошла?

— Отлично она прошла, — с зевком отзывается Лео. — Ты, наверное, мировой рекорд установил по количеству людей на квадратный дюйм пространства.

— Да, тесновато было, — соглашается Тедди. — Как думаете, кто-нибудь обратил внимание на то, что здесь всего одна спальня?

— Нет, — твердо заявляю я. — Все веселились, им было не до этого.

— Кто-то разбил мамину вазу, — продолжает Тедди. — Надеюсь, она этого не заметит. Я не смогу купить новую, пока не устроюсь летом на работу.

— Мы сбросимся, чтобы ты купил вазу сейчас, — говорю я и, не давая ему возразить, добавляю: — Вернешь нам деньги потом.

— Скинешь их мне на «Визу», «Мастеркард» или отдашь леденцами, — шутит Лео.

— Спасибо, — смеется Тедди. — Вы, ребятки, самые классные!

Лео опять зевает, в этот раз громче, и мы погружаемся в молчание.

Я таращусь в потолок, словно пытаюсь разглядеть на нем знакомые созвездия. Из окон падает слабый, голубоватый свет. Снаружи все еще идет снег. В дыхании Лео вскоре становятся слышны тихие присвисты. Я тянусь к нему в темноте, осторожно снимаю с его лица очки и кладу их на пол между нами. За мной сверху наблюдает Тедди.

— Эй, а помнишь… — начинает он.

Я прикладываю палец к губам:

— Не буди его.

— Тогда забирайся ко мне, чтобы мы могли поболтать, — предлагает он и, шурша бельем, сдвигается в дальний край кровати. — У меня день рождения как-никак. И я спать совсем не хочу.

— Зато я хочу, — отвечаю я, хотя это неправда. Мое сознание ясно, как никогда.

— Иди сюда, — похлопывает Тедди по постели рядом с собой, но я словно приросла к полу.

Что за глупые колебания? Тедди всего лишь хочет поговорить со своей лучшей подружкой, как раньше в детстве.

Осторожно встаю, чтобы не потревожить Лео, и забираюсь на постель к Тедди. Узкая кровать уж точно не предназначена для двоих, поэтому, чтобы уместиться на ней вдвоем, мы ложимся на бок, лицом друг к другу.