— Я тормошил тебя, но ты не просыпалась! — громко, чтобы слышали все, сказал Трейс. — Я так испугался, Кесси! Я подумал, что у тебя солнечный удар или что-то вроде того…
— Ах ты… — Она не договорила. К ней подбежала Рене и обняла ее за плечи.
— Кесси, детка, как ты? Голова кружится? Тошнит? Скажи хоть что-нибудь!
— Я тебе этого не прощу! — одними губами произнесла Кесси, глядя на Трейса.
Тот лукаво подмигнул ей и снова сделал серьезное лицо.
— Трейс, как хорошо, что ты вовремя заметил, что Кесси без сознания! — воскликнула Рене. — Я говорила тебе, дорогая, что нужно больше отдыхать! Ты лечишь других людей, а себя не бережешь!
Из дома выбежала Лора с огромным банным полотенцем в руках. Кесси завернули в него почти насильно и увели на террасу. Вокруг все охали и ахали, давали советы, сочувствовали. Кесси не сопротивлялась. Да и вздумай она обвинить Трейса в том, что тот нарочно окатил ее водой из шланга, никто не поверил бы. Кроме Фила, конечно. Кесси безропотно выпила чашку ромашкового чая, съела предложенный сандвич и согласилась надеть сухие и чистые брюки и блузку, принадлежащие Лоре.
— Кесси, мне почти тебя жаль, — прошептал Фил, который подошел якобы поинтересоваться ее самочувствием, — но ведь ты сама виновата. Нельзя расслабляться, когда рядом находится мой брат.
— Я считала, что мы вышли из того дурацкого возраста, когда так любили пакостить друг другу при каждом удобном случае. — Внутри у нее все кипело от ярости. — Твой братец Трейс — чокнутый. Ему пора обратиться к психиатру, если он по какой-то причине до сих пор этого не сделал.
— Да ладно тебе. Он же просто пошутил. — Фил искренне не понимал, почему она так злится.
— По-твоему, это смешно? — спросила Кесси, дергая себя за воротник блузки, которая была ей великовата. — Я приехала сюда, чтобы угодить моей матери, хотя с большим удовольствием осталась бы дома. Я почти не спала уже больше суток, а те несколько часов, которые я провела в постели, пролетели как одна минута. Да и то даже во сне меня не оставляли мысли о моих пациентах. И когда я наконец уснула, лежа на траве, рассчитывая на отдых, Трейс решил «пошутить». В итоге я поеду домой в чужой одежде, с мокрыми волосами, злая, с головной болью. Чем, интересно, я это заслужила? Тем, что спасаю каждый день жизни? Мне тридцать лет, Фил! Я взрослая, самостоятельная женщина. Я много лет работала без сна и отдыха, чтобы стать врачом. И я им стала! Меня уважают все мои коллеги! А твой братец палец о палец не ударил. Он только и делает, что катается на своей яхте! Он не понимает, что такое вкалывать двадцать четыре часа в сутки. И все, на что у него хватает ума, — глупо пошутить над человеком, который умирает от усталости!
Кесси замолчала, чтобы перевести дух. Фил пристыженно смотрел на нее. Кажется, до него дошло, из-за чего она сердится.
— Ты права. Трейс поступил глупо. И мне уже совсем не смешно. Я заставлю его перед тобой извиниться.
— Вот уж не надо! Он вовсе не чувствует себя виноватым. Да ты только посмотри на него. Вон он, стоит рядом с моими родителями. Мама наверняка рассыпается в благодарностях. Еще бы: Трейс «спас» меня! То, что они так легко поверили в его ложь, говорит о том, что Трейс для них — чуть ли не святой. Не понимаю, почему все от него в таком восторге. Мне иногда кажется, что, даже если он прилюдно зверски убьет человека, присутствующие при этом начнут аплодировать и просить повторить убийство на бис.
— Кесси, мне, правда, очень жаль… — Видно было, что Фил по-настоящему расстроился.
Кесси посмотрела на него, вспомнила о лейкемии и смягчилась.
— Твоему братцу давно пора повзрослеть, — уже спокойнее сказала она. — Тебе всего двадцать пять, но ты гораздо умнее его. Это Трейс должен брать с тебя пример, а не наоборот.
Кесси подхватила свою сумочку, запихнула в нее свой мокрый сарафан и направилась к воротам. Никто, кроме Фила, не заметил ее ухода, но она только поблагодарила Бога за это.
Никогда больше сюда не приеду, поклялась Кесси. Да простит меня Лора, но, пока в этом доме живет Трейс, я не могу чувствовать себя здесь в безопасности.
3
У Кесси был новый пациент. Когда она увидела историю его болезни, а потом взглянула на него самого, то долго не решалась войти к нему в палату. Пациента звали Патрик Фишер. Он был молод и красив. И у него обнаружили лейкемию.
— Что с тобой? — спросила Вэнди, заметив, что подруга стоит у стеклянной двери, украдкой наблюдая за пациентом.
Кесси глубоко вздохнула и произнесла:
— Помнишь Фила Стирлинга, брата Трейса?
— Обаятельного брюнета, с которым мы однажды пересеклись в баре?
— Да.
— Конечно, помню. — Вэнди расцвела в улыбке. — Его невозможно забыть. Он такой жизнерадостный, такой настоящий…
— У него лейкоз.
— О… — Вэнди погрустнела. — Как жаль. И каков прогноз?
— Благоприятный, но ты же знаешь, насколько коварна эта болезнь. Нельзя предугадать, чем все это кончится.
— Нужно надеяться на лучшее.
Кесси чуть заметно улыбнулась.
— Да, именно так.
— А что с этим пациентом? — Вэнди кивнула на русоволосого красавца, лежащего в постели.
— То же, что и с Филом.
— Вот оно что, — понимающе кивнула Вэнди.
— Дело в том, что у Патрика хроническая лейкемия. Мы обнаружили ее слишком поздно. Чудо возможно, но… Наш онколог говорит, что ремиссия в подобных случаях наступает лишь в двадцати пяти процентах случаев.
— Что, если он попадет в эти двадцать пять процентов? — ободряюще улыбнулась Вэнди. — Я прекрасно понимаю, что ты сравниваешь его с Филом и теперь выпрыгнешь из собственного тела, лишь бы вылечить Патрика, ибо в противном случае будешь воспринимать его смерть как личную неудачу… Но Кесси, Патрик и Фил — разные люди. Сосредоточься на своем пациенте и не думай ни о чем другом. Только так ты сможешь контролировать свои эмоции и оценивать ситуацию беспристрастно.
— Точно. Я так и поступлю. Спасибо, Вэнди, — сказала Кесси и вошла в палату.
— Доктор Уинтерз, — увидев ее, Патрик заулыбался. — Давненько мы с вами не встречались.
— С тех пор как вы подхватили воспаление легких в прошлом году. — Кесси тоже заставила себя улыбнуться.
— Да, кто бы мог подумать, что я вернусь сюда с роковым диагнозом.
— Давайте не будем драматизировать. — Кесси заботливо поправила ему подушки. — Лейкемия лечится.
Патрик невесело усмехнулся.
— Вы обязаны поддерживать в пациентах веру в лучшее, потому и пытаетесь меня приободрить.
— А ну-ка, прекратите ныть! — строго приказала она. — Выше нос!
— Слушаюсь, док! — Он рассмеялся.
— Наш онколог скоро подойдет к вам и расскажет о предстоящем лечении. А пока давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. — Кесси подмигнула ему. — Я отлично помню, что в прошлом году вас навещала симпатичная блондинка и что вы целовались с ней всякий раз, когда я отворачивалась. Так где же она? Почему не сидит у вашей постели?
— О, мы расстались.
— Простите, Патрик, — смутилась Кесси. — Я разбередила старую рану?
— Нет, не берите в голову, — равнодушно сказал он. — Люди встречаются, влюбляются, расстаются… Вечный круговорот. Как жизнь и смерть.
— Ну вот, опять вы заговорили о смерти.
— Да это я так, к слову пришлось. — Он внимательно посмотрел на нее. — Ну а вы, доктор Уинтерз, вышли замуж?
— Я все еще в поиске идеального мужчины. — Она подняла левую руку и растопырила пальцы, чтобы Патрик мог убедиться, что обручального кольца нет.
— Это обнадеживает.
— Вы заигрываете со мной, мистер Фишер? — кокетливо спросила она.
— Честно говоря, да. Я от вас без ума, доктор Уинтерз.
— Тогда вы просто обязаны выздороветь поскорее. Как только вы перестанете быть моим пациентом, я соглашусь сходить с вами на свидание.
— Я уже чувствую, что болезнь отступает.
Кесси, смеясь, вышла из палаты. Ей нравился этот ни к чему не обязывающий флирт. Конечно, даже если Патрик вылечится — на что Кесси очень надеялась, — она не сможет выполнить свое обещание. Врачи не имеют права встречаться со своими пациентами. Хотя некоторые доктора время от времени это правило нарушают…
— Он уже сделал тебе предложение? — спросила Вэнди, перегнувшись через стойку регистрации. — Патрик так на тебя смотрит… Словно готов жениться прямо сейчас.
— Тебе показалось.
— А вот и нет.
— Позже поговорим. — Кесси взяла новую историю болезни и скрылась в палате очередного пациента.
Она старалась не вспоминать о Филе, но это у нее плохо получалось. Кесси знала, что именно в этот понедельник, возможно, прямо в эту самую минуту Фил начинает проходить химиотерапию. Кесси так и подмывало набрать номер Лоры и узнать последние новости, но она заставляла себя думать исключительно о работе, как и советовала Вэнди.
— С каждым днем ты выглядишь все хуже и хуже, — сказал Винсент, когда Кесси обедала.
Она в одиночестве сидела за столиком и ковыряла ложкой сливочный пудинг. Наверное, у Кесси был такой серьезный вид, что никто не решался к ней подсесть. Даже Вэнди в кои-то веки присоединилась к другим медсестрам, решив оставить подругу в покое.
— Иди куда шел, — буркнула Кесси, не глядя на Винсента.
— Вообще-то я намеревался сесть рядом с тобой. Ты не против?
— Против.
— Мне казалось, что мы нашли общий язык.
— Винс, я хочу побыть одна, — устало сказала она.
— Тебе определенно нужна моя профессиональная помощь.
— Дай мне пообедать спокойно.
— И все же…
— Пошел вон! — рявкнула Кесси, выходя из себя, о чем тут же пожалела.
Она привлекала к себе внимание, а ведь мечтала остаться незамеченной. Головы всех присутствующих разом повернулись в ее сторону. Кесси густо покраснела и опустила взгляд, уставившись на стаканчик с пудингом.
— Ну хорошо… — обиженно проговорил Винсент. — Ничего хорошего, конечно, но… Не буду тебя больше беспокоить.
Мне действительно нужно что-то делать с нервами, огорчилась Кесси. Иначе рано или поздно я сорвусь на каком-нибудь пациенте с дурным характером или совершу ошибку, которая будет стоить кому-нибудь жизни. Мне необходимо отдохнуть. Отдохнуть по-настоящему. Провести неделю на курорте или просто запереться в квартире, целыми днями смотреть романтические комедии и есть конфеты.
На меня одновременно навалилось столько проблем, начала жалеть себя Кесси. В личной жизни бардак, мать сводит с ума дурацкими советами, Фил огорошивает страшной новостью, про работу я и вовсе молчу… Что же мне делать?
Кесси закрыла лицо руками и надолго застыла в этой позе. Никто не подошел к ней, не похлопал по плечу, не сказал ободряющих слов. Удрученный, усталый врач… Такая картина не была редкостью для этой киники. Все понимали, что помочь тут нечем. Кризис нужно просто пережить.
4
Трейс Стирлинг был счастливым человеком. С детства он купался в любви окружающих. Родители его обожали, друзья носили на руках, учителя хвалили, девушки таяли при его появлении. Трейсу все доставалось легко. Судьба благоволила ему. Стоило Трейсу чего-нибудь захотеть, как его желания тут же исполнялись, хотя он их даже не озвучивал. Он блестяще окончил школу, а потом и колледж, организовал успешный бизнес, который приносил неплохой доход и, что важнее, доставлял удовольствие… Да, Трейс был счастлив. Однако все же ему всегда чего-то не хватало. И это чувство некой неполноценности беспокоило его.
В последнее время ощущение тревоги усилилось. Трейс вдруг обнаружил, что брат его избегает, а родители не так разговорчивы, как раньше. Живя с самого рождения в одном доме со своими родными, Трейс неплохо их изучил. И сейчас он чувствовал, что происходит нечто странное. Ему словно что-то недоговаривали. Однако когда он пытался разговорить брата или родителей, те сразу же вспоминали о каких-то незавершенных делах и буквально убегали прочь.
Что я натворил? — размышлял Трейс. Единственный серьезный проступок, который я совершил за последние несколько лет, — облил Кесси Уинтерз водой из шланга. Навряд ли родственники взъелись на меня из-за того, что я позволил себе немного похулиганить.
Утром в понедельник Трейс как всегда проснулся в семь утра, принял душ, оделся и спустился к завтраку. Обычно Лора, не любившая долго спать, к его появлению успевала приготовить горячие оладьи или яичницу. Обычно… Но не в этот понедельник.
В доме было тихо. Даже часы тикали бесшумно. Трейсу на миг показалось, что он оглох. В кухне пусто. На столе стояла тарелка с печеньем, которое Лора испекла вчера вечером. Чайник был едва теплым. Трейс не обнаружил ничего, что бы хоть отдаленно напоминало завтрак.
— Что происходит? — пробормотал он, осматриваясь. — Куда все подевались?
Вчера он вернулся домой очень поздно, когда все уже спали. Проходя мимо комнаты Фила, Трейс слышал, как ворочается и ворчит во сне брат. Родители тоже были дома — в гараже стоял их кабриолет. Так куда же они все вдруг пропали?
Что я пропустил? — спросил себя Трейс. Кажется, никто мне не говорил о пикнике в понедельник. Или о поездке к семейному психологу. Или еще о каких-нибудь планах на понедельник… Могли хотя бы записку оставить. Гадать я, что ли, должен, где мне всех искать?
Впрочем, играть в прятки с родственниками Трейс не собирался. Как исчезли — так и найдутся. У него было полно своих дел.
Кое-как приготовив омлет, Трейс позавтракал. Уже выходя из дома, он решил-таки позвонить матери, но у той телефон оказался выключенным. Не отвечали также ни отец, ни Фил. Однако последний вообще редко отвечал на звонки брата. Фил был парнем себе на уме.
— Да ну вас! — сказал Трейс громко, запер дверь и укатил в офис.
Лето выдалось на удивление жарким даже для Майами. Еще неделю назад вовсю лил дождь, а теперь вот уже четвертый день на небе не было ни облачка. Температура воздуха все повышалась, так что неудивительно, что Трейс взмок, пока добрался до офиса. Он вошел в свой кабинет и сразу же снял рубашку, чтобы надеть свежую: запасные рубашки всегда висели у него в шкафу. Трейс понимал, что по такой жаре фокус с переодеванием его не спасет, но неприятно было бы ходить весь день в одежде, мокрой от пота.
Не успел он застегнуть пуговицы, как в кабинет вошла длинноногая блондинка — очень эффектная женщина. Она посмотрела на Трейса так, словно хотела его съесть, и, зазывно улыбнувшись, произнесла:
— Ты сегодня рано.
— Привет, Симона. — Трейс мельком взглянул на нее. — Какие новости?
— Пока никаких. — Она подошла к нему вплотную и принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.
— Я только что переоделся, — сказал Трейс.
— Знаю, — она приоткрыла рот и эротично облизала губы, — но мне нравится твой голый торс. Так я вижу кубики твоего пресса. Это очень возбуждает.
— Симона, боюсь, сейчас неподходящее время…
— Ты ошибаешься. — Она ухватилась за ремень брюк и рывком подтянула Трейса к себе.
— О, так ты настроена серьезно. — Он улыбнулся и запустил пальцы в ее волосы. — Прости, что не понял сразу.
— Прощаю.
Их губы слились в страстном поцелуе. Симона извивалась в объятиях Трейса, но вскоре стала податливой, как пластилин, согретый в руках.
— Нужно запереть дверь, — прошептал Трейс, усаживая Симону на стол.
— Мы одни.
— Пока одни. Что, если войдет один из сотрудников?
— Они не увидят ничего нового. Наш секрет давно раскрыт.
— История, старая, как мир… Босс спит со своей секретаршей.
— Пусть завидуют…
Их никто не побеспокоил. Через пятнадцать минут, уставшие, выдохшиеся, они отстранились друг от друга. Симона слезла со стола, чмокнула Трейса в губы и, виляя бедрами, направилась к двери.
— Смени рубашку, дорогой. Эта тоже пришла в негодность.
— Может, просто наплевать на дресс-код и разрешить всем ходить в плавках? — усмехнулся Трейс.
— В одном из ящиков своего стола я храню бикини. — Симона подмигнула ему. — На всякий случай.
Она вышла из кабинета. Трейс вновь переоделся, мечтая о прохладном душе. За окном офиса плескался океан. Вот бы сейчас плюнуть на все и махнуть куда-нибудь на яхте…
Трейсу пришлось выкинуть из головы заманчивые мысли. Босс должен подавать пример своим подчиненным. Если он не будет работать, то остальные тоже расслабятся. И тогда бизнес пойдет ко дну.
Трейс улыбнулся, посчитав это выражение забавным. Пойдет ко дну… Если учесть, что он занимается продажей и ремонтом яхт, то эта фраза приобретала особенный смысл.
— Лимонаду? — Симона снова заглянула в кабинет. — Ледяной!
— О да!.. — простонал Трейс.
Она нахмурилась.
— Звучит так, будто ты снова получил оргазм. Жаль только, что на сей раз я не имею к этому никакого отношения.
— Не ревнуй меня к лимонаду, — улыбнулся Трейс.
— Не стану ничего обещать.
Через минуту она принесла ему высокий стакан, до краев наполненный янтарной жидкостью.
— Если захочешь еще — позови. — Симона многозначительно улыбнулась. Вряд ли речь шла о лимонаде.
Трейс с наслаждением выпил половину и положил прохладную ладонь, в которой только что держал стакан, себе на лоб.
— Меня доконает эта жара…
Как бы ему ни хотелось поплескаться в прохладных водах океана, Трейс был вынужден напомнить себе, что дел, которые он откладывал на потом, накопилось слишком много. Кондиционер, включенный на полную мощность, помог на время забыть о жаре. Трейс открыл крышку ноутбука, с головой погрузился в работу и не заметил, как наступило время ланча. Симона напомнила ему о перерыве своим появлением.
— Ты готов?
— Готов к чему? — Трейс откинулся на спинку кресла и потер уставшие глаза.
— Ты обещал угостить меня бурито.
— Не понимаю, как ты можешь есть эту дрянь.
— Милый, куда делось твое хорошее настроение? — Она наклонилась к Трейсу, протянула руку и растрепала его волосы.
— Испарилось, как и остатки лимонада. Принесешь еще? Только положи побольше льда.
— Да у тебя тут холодно, как на Северном полюсе. — Симона зябко поежилась. — Лимонад будет лишним. Ты простудишься и не сможешь работать.
— Честно говоря, я был бы не против немного поболеть.
— И кто будет продавать яхты? Неужели ты доверишь свой бизнес кому-нибудь из менеджеров?
— Я доверю его тебе, — улыбнулся Трейс.
— Брось! Я не смогу продемонстрировать клиентам достоинства яхт. Я даже не знаю, как завести мотор. А уж если меня попросят показать парусную яхту…
— Тебе достаточно будет просто встать рядом с яхтой, мило улыбнуться клиенту, и он купит ее за любую цену.
— Спасибо, дорогой, — Симона расцвела в улыбке, — но будет лучше, если ты повременишь с простудой. Так мы идем обедать или нет?
— Идем, — кивнул Трейс. — Только нужно управиться быстро. Через сорок минут я встречаюсь на пирсе с потенциальным покупателем. Ему нужна быстроходная яхта для участия в гонках. — Произнеся последнюю фразу, Трейс нахмурился и потер колено, которое все еще болело.
— Мне так жаль, что ты не смог принять участие в ежегодных соревнованиях. — Симона догадалась, о чем он думает.
— Мне тоже. — Трейс поднялся, проверил, на месте ли бумажник, и шагнул к двери. — Думаю, мне придется провозиться с клиентом до вечера. Так что ты остаешься за главного.
— Можешь на меня рассчитывать. — Симона поцеловала его в щеку. — Я справлюсь. Однако сначала мне нужно как следует подкрепиться. Я вот уже полчаса не могу ни о чем думать, кроме еды…